Свободное радио Альбемута. - Филип Дик

Выехав на ближайшее шоссе, она влилась в сплошной поток машин. Среди валявшихся на полу кассет нашла свою самую любимую — «Гобелен» Кэрол Кинг, — втолкнула ее в магнитофон и достала из–под приборной доски держащийся там на магнитах «рюгер». Потом села на хвост грузовику с кока–колой и под проникновенный голос Кэрол Кинг выпустила по бутылкам всю обойму.

Кэрол Кинг нежно пела о людях, заплывающих жиром и превращающихся в жаб; ветровое стекло было в стеклянных крошках и подтеках кока–колы. Донне стало легче.

Справедливость, честность, преданность… Как чужды они этому миру, подумала Донна, врубила пятую передачу и, призвав на помощь небесные силы, на всем ходу ударила своего извечного врага — грузовик с кока–колой. Тот продолжал ехать как ни в чем не бывало. Маленькая машина Донны завертелась, что–то заскрежетало, и она оказалась на обочине, развернувшись в обратном направлении. Из–под капота валил пар, фары погасли; из проезжавших машин высовывались удивленные лица.

— Иди, иди сюда, ублюдок! — прошипела Донна, но грузовик уже уехал далеко вперед, разве что слегка поцарапанный. Что ж, рано или поздно она должна была начать свою маленькую персональную войну: нанести удар по символу всего того, что давило на нее извне. Теперь мне повысят страховочные взносы, покачала головой Донна, выбираясь из разбитой машины. В этом мире за право поединка со злом приходится платить звонкой монетой.

Рядом притормозил «мустанг» последней модели, и из окошка высунулся водитель.

— Подбросить, мисс?

Донна не ответила. Она молча шагала вдоль шоссе — крохотная фигурка, идущая навстречу бесконечной череде огней.

Глава 14

В общей гостиной Самарканд–хауса, жилого комплекса «Нового пути» в Санта–Ане, штат Калифорния, была пришпилена к стене вырезка из журнала:

Если впавший в детство пациент, проснувшись утром, зовет свою мать, напомните ему, что она давно скончалась, что ему самому уже за восемьдесят и он живет в доме для престарелых, что год сейчас не 1913–й, а 1992–й, и что следует смотреть фактам в глаза и не…

Кто–то из постояльцев оторвал остаток статьи, напечатанной на глянцевой бумаге, — очевидно, из какого–то специального журнала для медсестер.

— Самое главное в твоей работе, — сказал Джордж, служащий «Нового пути», — это туалеты. Полы, раковины и особенно унитазы. В здании три туалета, по одному на каждом этаже.

— Да, — отозвался он.

— Вот швабра. А вот ведро. Ну как, справишься? Сумеешь вымыть туалет? Начинай, я погляжу.

Он отнес ведро к раковине, влил мыло и пустил горячую воду. Он видел перед собой только пену. Видел пену и слышал звон струи.

И еще едва доносящийся голос Джорджа:

— Не до краев, прольешь.

— Да.

— По–моему, ты не очень–то понимаешь, где находишься, — помолчав, сказал Джордж.

— Я в «Новом пути».

Он опустил ведро на пол; вода выплеснулась. Он застыл, глядя на лужицу.

— Где в «Новом пути»?

— В Санта–Ане.

Джордж поднял ведро и показал, как ухватиться за ручку и нести, чтобы не разлить.

— Думаю, позже мы переведем тебя на ферму. Хотя перво–наперво займешься мытьем посуды.

— Я это могу. Посуду.

— Ты животных любишь?

— Да, конечно.

— А растения?

— Животных.

— Посмотрим. Сначала познакомимся с тобой поближе. Так или иначе, каждый должен месяц мыть посуду. Все новенькие без исключения.

— Я бы хотел жить в деревне.

— У нас много всякой работы, посмотрим, что тебе подойдет… Здесь можно курить, хотя это и не приветствуется. Не то что в «Синаноне» — там вообще не разрешают.

— У меня больше нет сигарет.

— Мы выдаем пациентам по пачке в день.

— А деньги? — У него не было ни гроша.

— Бесплатно. У нас все бесплатно. Ты свое уже заплатил.

Джордж взял швабру, макнул ее в ведро, показал, как мыть.

— Почему у меня нет денег?

— И нет бумажника, и нет фамилии. Потом вернут, все вернут. Это мы и хотим сделать — вернуть тебе то, что было отнято.

— Ботинки жмут.

— Мы живем на пожертвования. Потом подберем. А ты в ящике с обувью хорошо смотрел?

— Да.

— Ну ладно, вот туалет первого этажа, начинай с него. Когда закончишь — по–настоящему закончишь и блеск наведешь, — бери ведро и швабру и поднимайся. Я покажу тебе туалет на втором этаже, а потом и на третьем. Но чтобы подняться на третий этаж, надо получить разрешение — там живут девушки, так что сперва спроси кого–нибудь из персонала. — Джордж хлопнул его по спине. — Ну как, Брюс, понял?

— Да, — ответил Брюс, надраивая пол.

— Молодец. Будешь мьггь туалеты, пока не выучишься. Главное, не какая у тебя работа, а то, как ты ее выполняешь. Своей работой надо гордиться.

— Я когда–нибудь стану таким, каким был прежде? — спросил Брюс.

— То, каким ты был, привело тебя сюда. Если снова станешь таким же, рано или поздно опять очутишься здесь. А может, в следующий раз и не дотянешь. Тебе и так повезло, еле–еле добрался.

— Меня кто–то привез.

— Тебе повезло. В следующий раз могут не привезти — бросят где–нибудь на обочине и пошлют к чертовой матери…

Брюс слушал и продолжал мыть пол.

— Лучше начинай с раковины, потом ванну и унитаз. Пол в последнюю очередь.

— Хорошо, — сказал он и отставил швабру в сторону.

— Тут нужна сноровка. Ничего, освоишься.

Брюс сосредоточил внимание на трещинах в эмали раковины: втирал туда порошок и пускал горячую воду. Над раковиной поднимался пар, и он застыл в белесом облаке, глубоко втягивая теплый воздух. Ему нравился аромат.

После завтрака он сидел в гостиной и пил кофе, прислушиваясь к разговорам вокруг. Здесь все друг друга знали.

— Если бы ты оказался внутри мертвого тела, то видеть бы мог, а вот сфокусировать взгляд не мог бы, потому что туг нужны глазные мышцы. Ни голову повернуть, ни глазные яблоки; пришлось бы ждать, пока кто–нибудь пройдет мимо. Просто жуть — лежать неподвижно и ждать.

Брюс смотрел не отрываясь на пар, поднимавшийся из кружки. Какой приятный аромат…

— Эй! — Чья–то рука дотронулась до его плеча. Женская рука. — Эй!

Он на мгновение поднял глаза.

— Как дела? — спросила женщина.

— Нормально.

— Как ты себя чувствуешь, получше?

— Нормально.

Он смотрел в кружку с кофе и вдыхал пар, не обращая внимания ни на женщину, ни на остальных. Смотрел только вниз, на кофе. Ароматное тепло. Как хорошо…

— Ты увидишь кого–нибудь, только если он пройдет прямо перед тобой. А если что–то, например лист, упадет тебе на глаза, то ты будешь видеть его вечно. Только лист, и ничего больше.