Графиня де Монсоро - Александр Дюма

— Я подпишу, — сказал он.

— Когда?

— Завтра.

— Нет, ваше высочество, подписать надо не завтра, а немедленно, если вы решились.

— Но ведь господа де Гизы должны еще составить обязательство, которое я беру по отношению к ним.

— Обязательство уже составлено, разумеется, оно со мной.

Монсоро вынул из кармана бумагу: это было полное и безоговорочное одобрение известного нам плана. Герцог прочел его целиком, от первой до последней строчки, и граф видел, что, по мере того как он читал, лицо его покрывалось бледностью. Когда он закончил чтение, ноги его подкосились и он сел, вернее, повалился в кресло перед столом.

— Возьмите, ваше высочество, — сказал граф, подавая ему перо.

— Значит, я должен это подписать? — спросил принц, подпирая лоб рукою — у него кружилась голова.

— Должны — если вы хотите! Никто вас к этому не вынуждает.

— Нет, вынуждают, если вы угрожаете мне убийством.

— Я вам не угрожаю, ваше высочество, Боже меня упаси. Я вас предупреждаю, а это большая разница.

— Давайте, — сказал герцог.

И, словно сделав над собой усилие, он взял или, скорее, выхватил перо из рук графа и подписал.

Монсоро следил за ним, трепеща от ненависти и — надежды… Когда он увидел, что перо прикоснулось к бумаге, он принужден был опереться о стол; зрачки его, казалось, расширялись все больше и больше по мере того, как рука герцога выводила буквы подписи.

— Уф! — вздохнул Монсоро, когда все было закончено.

И, схватив бумагу таким же порывистым движением, каким герцог схватил перо, он сложил ее и спрятал между рубашкой и куском шелковой ткани, заменявшим в то время жилет, застегнул камзол и поверх него запахнул плащ.

Герцог с удивлением следил за ним, не в силах понять выражения этого бледного лица, по которому молнией промелькнула свирепая радость.

— А теперь, ваше высочество, — сказал Монсоро, — будьте осторожны.

— То есть? — спросил герцог.

— Не ходите по улицам в ночное время вместе с Орильи, как вы делали только что.

— Что это значит?

— Это значит, ваше высочество, что сегодня ночью вы отправились добиваться любви женщины, которую ее муж боготворит и ревнует так, что способен… да, клянусь честью, способен убить всякого, кто приблизится к ней без его разрешения.

— Не о себе ли, часом, и не о своей ли жене вы говорите?

— Да, ваше высочество. Раз уж вы угадали точнехонько с первого раза, я даже не стану пытаться отрицать этого! Я женился на Диане де Меридор, она принадлежит мне, и никому другому, даже самому принцу, принадлежать не будет, во всяком случае, пока я жив. И дабы вы твердо это знали, ваше высочество, глядите: я клянусь в этом моим именем на своем кинжале.

И он почти коснулся клинком груди принца, который попятился назад.

— Сударь, вы мне угрожаете? — воскликнул Франсуа, бледный от гнева и ярости.

— Нет, мой господин, я только предупреждаю вас.

— О чем?

— О том, что моя жена не будет принадлежать другому!

— А я, господин глупец, — вскричал вне себя герцог Анжуйский, — я отвечаю вам, что вы предупреждаете меня слишком поздно: она уже принадлежит кое-кому.

Монсоро страшно вскрикнул и вцепился руками себе в волосы.

— Не вам ли? — прохрипел он. — Не вам ли, ваше высочество?

Ему стоило только протянуть руку, все еще сжимавшую кинжал, и клинок вонзился бы в грудь принца.

Франсуа отступил.

— Вы лишились рассудка, граф, — сказал он, готовясь позвонить в колокольчик.

— Нет, я вижу ясно, говорю разумно и понимаю правильно. Вы сказали, что моя жена принадлежит кому-то другому, вы так сказали.

— И повторяю.

— Назовите этого человека и приведите доказательства.

— Кто прятался сегодня ночью в двадцати шагах от ваших дверей с мушкетом в руках?

— Я.

— Очень хорошо, граф, а в это время…

— В это время?..

— … у вас в доме, вернее, у вашей жены был мужчина.

— Вы видели, как он вошел?

— Я видел, как он вышел.

— Из дверей?

— Из окна.

— Вы узнали этого мужчину?

— Да, — сказал герцог.

— Назовите его, — вскричал Монсоро, — назовите его, ваше высочество, или я ни за что не отвечаю!

Герцог провел рукою по лбу, и на губах его мелькнуло подобие улыбки.

— Господин граф, — сказал он, — даю честное слово принца крови, клянусь Господом моим и моей душой, через неделю я укажу вам человека, который обладает вашей женой.

— Вы клянетесь? — воскликнул Монсоро.

— Клянусь.

— Что ж, ваше высочество, через неделю, — сказал граф и похлопал рукой по тому месту на груди, где лежала подписанная принцем бумага, — через неделю, или… вы понимаете?..

— Приходите через неделю — вот все, что я могу вам сказать.

— Хорошо, так даже лучше, — согласился Монсоро. — Через неделю ко мне вернутся все мои силы, а когда человек собирается мстить, ему нужны все силы.

Он отвесил герцогу прощальный поклон, в котором нетрудно было прочесть угрозу, и вышел.

XLIII

ПРОГУЛКА К БАСТИЛИИ

Тем временем анжуйские дворяне, один за другим, возвратились в Париж.

Если бы мы сказали, что они приехали исполненные доверия, вы усомнились бы в этом. Слишком хорошо знали они короля, его брата и мать, чтобы помыслить, будто все может обойтись родственными объятиями.

У анжуйцев еще свежа была в памяти охота, которую устроили на них друзья короля, и после той малоприятной процедуры они не могли тешить себя надеждой на триумфальную встречу.

Поэтому они возвращались с опаской, пробирались в город незаметно, вооруженные до зубов, готовые стрелять при первом подозрительном движении; и по пути к Анжуйскому дворцу с полсотни раз обнажали шпаги против горожан, единственное преступление которых состояло лишь в том, что те позволяли себе поглазеть на проезжавших мимо анжуйцев. Особенно бесился Антрагэ: он винил во всех своих невзгодах господ королевских миньонов и дал себе клятву сказать им при случае пару теплых слов.

Антрагэ поделился своим планом с Рибейраком, человеком очень разумным, и тот заявил ему, что, прежде чем доставить себе подобное удовольствие, надо иметь поблизости границу, а то и две.

— Это можно устроить, — ответил Антрагэ.

Герцог принял их очень хорошо. Они были его людьми, так же как господа де Можирон, де Келюс, де Шомберг и д’Эпернон были людьми короля.

Для начала он сказал им:

— Друзья мои, здесь, кажется, собираются вас прикончить. Все идет к тому. Будьте очень осторожны.