Синдзи-кун. Тетралогия (СИ) - Хонихоев Виталий

Когда Сумераги‑тайчо убила всех остальных я так и не понял – я в ужасе смотрел на то, как падает на землю Монах Бао. У меня в голове билась одна мысль – ему конец. Конец пацану, который осмелился убить одного из Хранителей в нашем лагере, на глазах у Учителя, у его помощников. Я как‑то видел, что происходит с людьми, которые вызвали гнев Лобстера или Правой Руки. У них не было шансов, будь они обычными людьми или суперами – способность Лобстера вскрывать грудную клетку не зависела от расстояния и не нуждалась в заклинаниях или взмахах руками – достаточно того, что он видел тебя. Поэтому мы и прозвали его Лобстер – потому что никаких внешних эффектов от его способности не было – он просто стоял, скрестив руки на груди, а у человека будто невидимым консервным ножом взрезали грудину…

Что же до Правой Руки, то ее способность создавать небольшие порталы только кажется безобидной – она в совершенстве владела искусством создать портал за спиной у противника или даже под одеждой у него, так, что не было видно – и ударить туда кинжалом с отравленным лезвием, или же выстрелить из пистолета. Когда кто‑то стреляет не в вас, а в другую сторону – никто не уклоняется, верно?

Поэтому я смотрел как то, что когда‑то было Монахом Бао – падает в пыль и думал о том, что этому новенькому конец. Братство – это не какие‑то там сатанисты, мы обычно не мучаем и не пытаем своих врагов, но этот конкретно – заслуживал деревянного креста в сарае у Лобстера. И всего, что Лобстер обычно делал с теми, кто попадал на его крест.

– У них там еще и пыточная была? – говорит Горо вслух, прерывая чтение: – чертово Братство, надо было все‑таки взяться за них как следует.

– У них там много чего было. – кивает Кеко: – но пока они делали это сами с собой – Токийский СКПУ закрывал на это глаза.

– Знаю. – проворчал Горо. Он знал. Токийский офис недвусмысленно дал ему понять, что то, что происходит в лагере – пока это не касается обычных граждан или же суперов, которые не входят в Братство – может оставаться в лагере. Так сказать, пусть пар выпускают и общую численность неустроенных жизнью суперов… немного сократят. Лицемеры. Горо вздохнул и продолжил чтение.

…напрасными. Все, абсолютно все, кто мог и хотел сопротивляться, хоть как‑то выразить свой протест происходящему – уже были убиты. И как! Их всех пронзили темно‑бордовые лезвия, выросшие из земли в доли секунды, так, что они напоминали мотыльков на булавке чудовищного энтомолога. Смерть не приходит мгновенно, и я слышал, как выходит воздух из их легких, видел, как стекленеют глаза, как дергаются руки, но это была уже агония. Каждому из них темно‑бордовое лезвие прошло через голову, через мозг, исключая всякую возможность остаться в живых или хотя бы ударить напоследок. Холодное, расчетливое убийство, как и полагается всадникам Смерти самого Императора. Знаете, я никогда раньше не задумывался о Императоре и его воле. Сидит какой‑то напыщенный чувак где‑то там далеко, и все его слушаются. С чего бы? Почему он – Император и даже сейчас я пишу это с большой буквы, а мы все – твари перед ним? Почему при имени его трепещат и с готовностью встают на колени. В этот день я понял почему. Потому что у Императора есть не только голос. У него есть Кулак. И каждый из жителей благословенной страны Ямато должен молиться, чтобы этот Кулак никогда ему не понадобился. Истово молиться.

– Чертовы Эскадроны Смерти. – говорит Горо, перелистывая страницу: – никакого суда, никаких ордеров, творят что хотят. – если говорить по самому что ни на есть Гамбургскому счету, то иногда и сам Горо хотел бы иметь такую вот возможность. Потому что закон очень часто связывал его по рукам и ногам. Но он понимал, что как только ты ступишь на эту скользкую дорожку хоть раз – ты уже не сойдешь с нее. И не будешь отличаться от таких же убийц, как те, которых ты и должен убирать с улиц города.

– Читайте, Горо‑сан. – говорит Кеко. Она иногда сбивается на официальное обращение и на «вы», а иногда вспоминает что они с Горо уже могут обходиться без формальностей. Горо вновь находит обведенный Кеко фрагмент текста.

… конечно мы поняли, что это была не Темная Ио, а маг‑метаморф, рослая девица с катаной наперевес. Где была Темная Ио и Крэпу с его тройкой – было неведомо, но можно было легко предположить, что они также стояли где‑то застывшими насекомыми, наколотые на кровавые лезвия Сумераги‑тайчо. Скорость, с которой всадницы разделались с самыми сильными нашими воинами – повергла нас в шок и ступор. Никто не мог ничего сказать и мы покорно опускались на колени. В голове стучала мысль что все это неправда, что все не по настоящему, что вот сейчас встанет Учитель и улыбнется своей мягкой улыбкой и скажет что он просто пошутил, а потом грудь у Сумераги‑тайчо взорвется тысячью кусочков и Лобстер‑сан скажет свое коронное – well done! А Правая Рука отрежет ей голову. Но чем дальше, тем отчетливее каждый из нас понимал, что этого не произойдет. Что все – конец. Всадницы Императора убили тех, за кем пришли, а также тех, кто осмелился сопротивляться. И ушли. Просто ушли. Уверенные, что никто не ударит им в спину.

– У Сумераги‑тайчо и ее волчиц новые умения. Или они скрывали это с самого начала, или же они развиваются. И я даже не знаю, что страшнее… – задумчиво говорит Горо.

– Я знаю! – тянет руку, словно в школе Кеко: – страшнее, если они развиваются! Потому что тогда мы не знаем с кем будем иметь дело в дальнейшем!

– Спасибо, Кеко. – говорит Горо: – ты очень помогаешь.

– А то! Я же лучший стажер! И потом, Токийский офис на следующей неделе прекращает стажировку и назначает меня на должность!

– Замечательно. – говорит Горо, а у самого что‑то схлопывается в груди. Кеко‑тян будет на должности. Скорее всего ее назначат в Киото. Или даже в Токио. Он уже привык к ее голосу, к ее улыбке… к ее телу. Что же… у всего есть начало и есть конец. Он снова пролистал пару листов и нашел место, выделенное желтым маркером.

…следующий день был кошмаром. Все пали духом. Старшие вели себя просто мерзко, они вскрыли склад продовольствия и напились как свиньи, кто‑то избил маленького Чепу и тот, скорчившись – плакал в уголке беседки. Везде царила разруха и упадничество.

После обеда пришла Темная Ио. Она обещала нам, что все наладится, что она обязательно выиграет Игры и создаст клан, что все мы будем в безопасности. Какой бред, подумали мы.

Мы уже знали, что это была не ее вина и что всадницы просто воспользовались ее обликом, но горечь утраты и гнев от поражения – были слишком свежи. Кто‑то даже кинул в нее камень. Мы проклинали ее, мы обзывали ее, мы сравнивали ее с самыми мерзкими тварями в природе. Она просто стояла посреди лагеря и играла желваками. Клянусь, я боялся, что сейчас наши набросятся на нее и разорвут на части. Конечно, если смогут – она все‑таки Принцесса Лезвий, недаром ее выделял сам Учитель. Учитель! Пишу эти строки и не верю, что никогда больше не увижу его добрых глаз, не услышу его голоса…

Горо снова пролистал до очередного, отмеченного маркером участка и погрузился в чтение.

Они все‑таки вернулись. То ли для того, чтобы добить выживших, то ли для того, чтобы поиграть с нами. Никто не мог им противостоять, а потому мы приготовились к неминуемой жестокой смерти. И только Темная Ио, которой не было в лагере вчера, только она – выступила против всадниц Императора. Тогда я подумал, что так ей и надо, что будь она в лагере вчера – она точно так же висела бы на этих страшных кровавых кольях, нелепо дергая головой. От судьбы не уйдешь, думал я, все мы сейчас умрем, какая разница, встанешь ты между нами и палачами Императора или нет – конец один. Как же я ошибался.

Темная Ио встала между самой Смертью и нами. Решительно. Несмотря на то, что мы плевали в нее, кидали камни и называли самыми мерзкими словами, проклинали самыми страшными проклятьями. Она встала между нами и Сумераги‑тайчо.

И, конечно же – была повергнута ниц. Жестко. Сперва огнем. Потом – мечом. Потом – кровавым лезвием. Ее избивали у нас на глазах, давая понять, что никто из нас не сможет даже пальцем задеть никого из них. Что тому, кто осмелится поднять голову – наступит быстрый и жестокий конец.