Пустующий трон - Кен Лю

Я хочу не только защитить центральные острова, но вернуть Руи и Дасу. Я хочу, чтобы наши соотечественники снова обрели цель, а не просто гнались за богатством и тешили свое тщеславие. Рассказы беженцев из Неосвобожденного Дара ужасают меня. Я не могу бросить эти территории, не могу позволить льуку продолжать зверства.

Государыня-тетушка права: я действительно провоцирую войну. Но разве долг правителя заключается не в том, чтобы защищать свой народ и сражаться за него? Отдалившись от двора, я не в силах изыскать нужные ресурсы. Не могла бы ты найти другой источник средств? Сие жизненно важно.

Кроме того, я хочу, чтобы ты подобрала для меня талантливых мужчин и женщин. Не военачальников – этих я сам обучу. На войне нужны не только солдаты. Тетушка Гин одержала свои победы благодаря копьям и арбалетным болтам на шелкокрапинной силе, изобретенным вами с Тэрой и другими инженерами. Но это вооружение не установишь на гаринафинов; кроме того, оно слишком дорого, и без доступа к казне мы не сможем производить его в большом количестве. Хочу, чтобы ты помогла собрать команду умелых инженеров, способную повторить чудо в заливе Затин и создать новое оружие для новой войны.

Понимаю, что частное финансирование армии при отказе императрицы предоставить государственную поддержку сродни измене. Но разве мутагэ заключается лишь в повиновении тому, в чьих руках печать Дара? Разве можно считать изменой стремление любыми средствами спасти народ, когда все Острова оказались под угрозой уничтожения? Верю, что моя старшая сестра, истинный правитель Дара, твердо ответила бы «нет» на оба вопроса. Надеюсь, ты тоже так считаешь.

Навеки твой друг,

Фиро

Тем временем в Пане

Джиа сразу перешла к делу:

– Как урожай?

– Так себе, – ответила Ви. Они с Шидо только что вернулись с горы Рапа. – Сестры говорят, что цветы не уродились, и нам досталось лишь неполных пять корзин.

Джиа вздохнула. Выведенное ею растение цвело зимой, и до наступления тепла удалось собрать только один урожай. Высадив новую партию у ледяного пика горы Рапа, императрица рассчитывала, что это даст результат, сравнимый с полноценной зимой, но растение, вероятно, почувствовало разницу в долготе дня и забастовало.

– Попрошу сестер в следующий раз бросить семена в землю еще выше, в более холодной области, – сказала Ви. – Простите, что не…

– Это не ваша вина, – перебила ее Джиа. – Не нужно просить других «плавников дирана» карабкаться выше, ничего хорошего из этого все равно не выйдет, только суставы потом лечить замучаетесь. Знаете что… пускай они лучше возвращаются сюда. Хватит уже им мерзнуть. Приготовлю суп из грибов-гомункулов для подъема сил.

– Спасибо, госпожа, – в унисон поблагодарили Ви и Шидо.

Императрица лишь махнула рукой:

– Ничего, придумаю, как выращивать эти цветы весной и осенью. Вы свободны.

Ви и Шидо поклонились и скрылись в сумраке.

Вместо сна – и нежеланных встреч с призраками – Джиа осталась допоздна размышлять о том, как вырастить зимнее растение в теплое время года.

«Все живое познаёт мир при помощи органов чувств, и эти органы можно обмануть. Наверняка есть способ заставить цветы почувствовать, что на дворе зима… Помнится, мой учитель упоминал, что зимние сливы могут зацвести летом… нужны ледники, зонтики, эссенция гнилых листьев…»

Джиа расхаживала по комнате, бормоча про себя. Иногда присаживалась, делала в записной книжке зарисовки и кодовые пометки, чтобы наутро поискать больше информации в библиотеке. Было бы проще обсудить идеи с напарником – диалог стимулирует мышление. Но такую тайну никому доверить нельзя, придется решать задачу самостоятельно.

Наконец, удовлетворенная выводами, императрица остановилась, убрала записные книжки и уселась за кипу официальных докладов и прошений.

Решение большинства вопросов она поручала Тайному совету: не только потому, что хотела сосредоточиться на действительно важных делах, но и потому, что Совету следовало привыкнуть к самостоятельной работе. Вскоре в этом могла появиться необходимость.

Увидев прошение принца Гимото, Джиа сорвала печать. Развернула письмо, но даже не стала читать его; просто капнула внизу красного воска и нацарапала резолюцию: «ОТКАЗАТЬ». Затем отложила бумагу в сторону.

Фиро также направил регенту Дара прошение. Его Джиа изучила внимательно, перечитала дважды. На этот раз юный император не требовал денег для армии, а просил построить храм в честь Гин Мадзоти, чтобы увековечить ее героические подвиги. Также он предлагал установить пенсию и дополнительные льготы для ветеранов войны против льуку, учредить государственный праздник в память о погибших и пострадавших за родину и опубликовать сборник страшных рассказов беженцев из Неосвобожденного Дара.

«Ты хочешь изменить настроение людей. Выдернуть их из мирного сна и заставить думать о зверствах войны. Надеешься таким образом спровоцировать меня. Но ты плохо все обдумал. Не понимаешь, к каким последствиям сие приведет: как в ближней, так и в дальней перспективе».

Джиа капнула внизу красного воска и также нацарапала: «ОТКАЗАТЬ».

Наконец она дошла до письма от Гори Рути. Как большинство моралистов, писал он занудно и тягуче. Джиа дочитала до конца, постоянно заставляя себя сосредоточиться.

В письме нашлось два интересных сообщения. Первое относилось к Айе Мадзоти. Как и подозревала императрица, принцесса была далека от того, чтобы называться военным гением, но вследствие этого отнюдь не становилась бесполезной. Хотя рассказ Гори Рути был весьма однобок, Джиа видела истину между строк. Да, Айя была не уверена в себе и испытывала дополнительное давление в силу своего происхождения, но она заботилась о судьбе вверенных ей людей. Несмотря на многочисленные ошибки, под ее командованием никто не погиб. Прежде всего девушка думала не о славе и захвате пиратов, а о спасении выживших с разбитого корабля. Гори Рути, безусловно, не счел нужным уведомить императрицу о мерах предосторожности, которые Айя приняла, дабы взрывчатая ловушка никого не убила. В целом Джиа была удовлетворена действиями девушки.

Второе сообщение касалось отсутствия доказательств похищений образованных людей у берегов Диму и Димуши. Это стоило обдумать. Нельзя недооценивать Танванаки. Джиа должна была понять, в чем же тут дело… не только потому, что нельзя позволять льуку похищать людей и знания Дара, но еще и потому, что верная догадка могла также стать ответом на другой мучивший ее вопрос.

Императрица в раздумьях просидела за столом до самого рассвета.

Глава 41

Проклятие

Гинпен, шестой месяц девятого года правления Сезона Бурь и правления Дерзновенной Свободы (двадцать три месяца до открытия прохода в Стене Бурь)

Шестнадцатилетняя Пэнози зевнула и раскрыла двери «Великолепной вазы» ровно в тот миг, когда солнце показалось над стенами Гинпена. Хотя Пэнози по-прежнему была крепкой и здоровой