Пустующий трон - Кен Лю

ваша личная история также отражает историю всего народа. Мы вписали блюда Мати в притчу о прошлом Хаана, когда отец и сын Цзиа повели народ против ксанских завоевателей; в рассказ о настоящем Хаана, где ученые всех мастей тянутся в Гинпен за знаниями и продвижением по службе; и о его будущем, в котором бесконечное стремление к познанию мира приводит нас к выводу, что учиться можно даже у врагов. Но все это было привязано к основам, к любви, кроющейся в каждом сердце. Одна замечательная женщина когда-то объяснила мне, что в любви нет ничего абстрактного: все весьма конкретно и банально. «В жизни есть четыре великих удовольствия, – говорила она. – Сидеть у уютного огня зимой, когда за окном падает снег. Взбираться на высокое место после весеннего дождя, чтобы полюбоваться возрожденным миром. Поедать крабов, запивая их свежезаваренным чаем, в часы отлива. И погрузить ноги в покрытое лотосами озеро в разгар лета… Каждое из перечисленных мною удовольствий станет полнее, если разделить его с другом». То же самое относится и к любви, заставляющей наши сердца биться в гармонии. Любовь – редчайший ингредиент, лучшая приправа для праздника жизни, и не важно, готовишь ты утиные яйца или глубоководного нефритового краба. Мати стряпает не только для пропитания, но и потому, что через кулинарию выражает свою любовь. Отец и сын Цзиа сражались не потому, что ненавидели Ксану, а потому, что любили народ Хаана со всеми его низменными пороками и банальными добродетелями. Лучшие ученые тратят столько времени на изучение классики и забывают о еде не потому, что хотят пробиться к власти, став чиновниками, а потому, что любят запах горячего воска, разрезаемого писчим ножом, и получают удовольствие от обсуждения с друзьями старинной мудрости. Народные умельцы и странствующие мастера изобретают не ради наживы, а потому что любят свободу творения: даже несовершенные, глупые и бесполезные вещи радуют их, ибо сделаны своими руками.

Тут все участники Цветочной банды согласно закивали, и глаза их увлажнились.

– Иной скажет, что вы просто польстили гинпенцам, – заметил Види.

– Скептики наверняка так и сочтут, – признала Одуванчик. – Но «Великолепная ваза» – неотъемлемый элемент гинпенской структуры, и ваша история тесно переплетена с историей города. Наши любимые истории, как правило, не о нас самих, а о тех, кем мы можем стать. Поэтому я закончила рассказ с надеждой, что орудия войны способны превратиться в нечто легкое и приятное. Можно заявить, что это истории о нашей любви к себе – и, возможно, судьи именно на это и отреагировали – но что здесь плохого? Мы всегда считаем себя лучше, чем мы есть, но это не значит, что не нужно пытаться стать ближе к царству богов. В этом весь смысл историй, высокой кухни и искусства в целом.

– Языком чешете не хуже отца, – вздохнула вдова Васу. – Да что там, пожалуй, ваши истории поинтереснее будут.

– Спасибо, бабуля, – тихо рассмеялась Одуванчик. – Я не так хорошо знала папу, поэтому всегда приятно пообщаться с теми, кто помнил его… обычным человеком. Хотелось бы как можно больше узнать о его юности.

– Непременно расскажу все, что…

– Госпожа-хозяйка Васу, можно мне с вами поговорить? – перебил ее робкий детский голос снаружи крытого фургона.

– Наверное, Сэка и Лоло готовы объявить победителя! – решила Арона.

Вдова Васу кивнула Лодан. Та приоткрыла брезентовый полог и удивленно воскликнула:

– Ой!

Секундой спустя в фургон забралась Модзо Му, по-прежнему в кухонном фартуке. Было видно, что она едва сдерживается и готова вот-вот утратить самообладание. Девочка прошла в центр и опустилась на колени перед вдовой Васу, поклонившись в пол.

– Это еще что за выкрутасы? – удивленно спросила вдова Васу. – Пожалуйста, сядь ровно. Умоляю!

Модзо Му не шелохнулась.

– Госпожа, – сказала она дрожащим от сдавленных всхлипов голосом, – прошу, спасите мою семью.

Постоянно сбиваясь, переводя дух и утирая слезы, Модзо Му поведала им свою историю.

Много лет клан Му жил в уединении в горах Даму, отрезанный от всего мира. Суда Му оставил наследникам четкие указания: его искусство должно стать достоянием богов, а не человечества. У каждого из его потомков был выбор: остаться постигать тайны предка или покинуть уединенный приют ни с чем, лишившись даже фамилии. Выбор сей делался раз и навсегда. Те, кто хотели изучать рецепты Суды Му, клялись никогда не покидать горы.

Время от времени в приют приходили мужчины и женщины, ища спасения от мирских забот. Семейство Му давало им пищу и кров, но не пускало в святая святых, где подобно священным храмовым рукописям хранились и изучались рецепты великого предка. Порой гости оставались прислуживать хозяевам, выполняли их поручения, а кое-кто даже вступил в брак с членами семьи Му. Но даже в таком случае их не подпускали к рецептам.

С ранних лет Модзо проявила невиданный талант к кулинарии. Будучи всего лишь нескольких месяцев от роду, она уже норовила уползти от няни на кухню. Еще не научившись говорить, малышка лепила превосходные пельмени. Еще не научившись ходить, она делала из теста лапшу. В пять лет приготовила «Луну над озером Дако», технически сложное блюдо, за которое опасались браться даже опытные повара. Более того, поскольку Модзо в силу возраста еще не умела читать большинство логограмм, она справилась, глядя только на картинки в поваренной книге и наблюдая за старшим братом-подростком, которому кушанье так и не покорилось.

К десяти годам она освоила все рецепты из «Кулинарного атласа Дара», фундаментального труда Суды Му, а их там было восемьдесят один. В «Атласе» были собраны лучшие изобретения мастера за его блестящую карьеру; многие блюда были настолько сложны, что никто из представителей нынешнего поколения даже не помнил, каковы они на вкус. Старейшины сочли, что Модзо – ответ на их молитвы, потомок Суды в седьмом поколении, способный вознести славу семейства Му на новые высоты.

Прослышав о юном кулинарном гении, богатые и власть имущие несли на гору редкие сокровища, жемчуга и сундуки золота, надеясь сманить девочку к себе на службу – пусть даже для того, чтобы приготовить всего лишь один ужин. Однако гонцам всякий раз вежливо, но твердо давали от ворот поворот.

«Жажда славы и наживы не должна запятнать высокое искусство», – наставлял Суда Му на смертном одре, и эти слова его были высечены на стене зала предков.

Но как-то ночью, пока вся семья спала, приют окружили вооруженные люди с факелами. Забарабанив в ворота, они разбудили всех. Когда им открыли, они ворвались внутрь, будто стая волков, и всех связали.

Бандиты были одеты в рваные тряпки и звериные шкуры и