Империя свободы: История ранней республики, 1789–1815 - Гордон С. Вуд

Поскольку летом 1805 года участились случаи принуждения моряков и захвата американских кораблей, Джефферсон перестал говорить о союзе с Британией, и сближение Америки с бывшей родиной, начавшееся десятилетием ранее с заключения договора Джея, подошло к концу. В своём военном послании Конгрессу в декабре 1805 года Джефферсон призвал к укреплению портовых городов, значительному увеличению числа канонерских лодок, строительству шести семидесятичетырёхпушечных линейных кораблей, созданию резерва военно-морского ополчения и реорганизации милиции. Хотя он считал нарушение Великобританией нейтральных прав большей «чудовищностью», чем неуступчивость Испании в вопросе о границах Луизианы, он объединил их как «повреждения», которые «по своей природе должны быть устранены только силой». Если война всё же начнётся, он хотел, чтобы она каким-то образом привела к приобретению Флориды.

В ответ на британские обиды Конгресс рассматривал возможность прекращения всякой торговли с бывшей родиной. Однако в итоге весной 1806 года он принял гораздо более мягкий закон о запрете импорта, отклонив при этом предложение о строительстве шести линейных кораблей. Хотя Акт о неимпорте игнорировал наиболее важные виды импорта из Британии и запрещал только те британские товары, которые американцы могли производить сами, республиканцы в Конгрессе, опасавшиеся не только тратить деньги, но и создавать военную деспотию, предпочли некий вид неимпорта строительству дорогостоящих кораблей. Кроме того, действие этой безвкусной меры должно было быть приостановлено до ноября 1806 года, что вызвало насмешливое (и пророческое) замечание Джона Рэндольфа о том, что это «законопроект о молоке и воде, порция куриного бульона, которую нужно принять через девять месяцев… слишком презренный, чтобы быть предметом рассмотрения или возбуждать чувства самого ничтожного государства в Европе».

Этот закон о запрете импорта и приостановка его действия на девять месяцев были призваны оказать давление на британцев и дать время специальной комиссии в Британии, состоящей из американского министра в Лондоне Джеймса Монро и балтиморского адвоката и бывшего федералиста Уильяма Пинкни, чтобы добиться разрешения претензий Америки в отношении импорта и прав нейтральных сторон. Поскольку британские нарушения нейтральных прав и захваты американских кораблей напоминали ситуацию, существовавшую до заключения договора Джея, многие считали, что главной задачей Монро и Пинкни было договориться о замене этого договора, срок действия которого истёк в 1803 году.

Хотя американская торговля процветала в соответствии с Договором Джея, Джефферсону и республиканцам никогда не нравился этот договор, который запрещал Соединённым Штатам принимать ответные торговые законы. Джефферсон называл его «жерновом на нашей шее» и отклонял предложения британцев продлить срок действия его торговых положений, когда они истекали. Если бы он добился своего, Монро и Пинкни были бы уполномочены заниматься только вопросами нейтральных прав, но не вопросами торговли. Джефферсон, как и многие другие республиканцы, не хотел отказываться от права страны налагать торговые санкции на Великобританию, которое она уступила по договору Джея. Однако давление со стороны Конгресса заставило Джефферсона разрешить миссии Монро-Пинкни вести переговоры по целому ряду вопросов между двумя странами, в том числе и по вопросам англо-американской торговли.

Учитывая отношение Джефферсона к использованию экономических санкций, перспективы договора, который Монро и Пинкни отправили в США в начале 1807 года, были не очень хорошими. Поскольку в самом договоре ничего не говорилось о вымогательстве в открытом море, Джефферсон счёл его неприемлемым и отказался направлять в Сенат. «По правде говоря, — якобы сказал он другу, — я не желаю заключать никакого договора с Великобританией». Но поскольку британцы пошли на уступки американцам в вопросе об импрессии, неофициально пообещав соблюдать «величайшую осторожность» при импрессии своих моряков на американские корабли и предложить «немедленную и оперативную компенсацию» любому американцу, ошибочно подвергшемуся импрессии, Джефферсон почувствовал давление, чтобы найти другие возражения против договора. Особенно он хотел сохранить право Соединённых Штатов на коммерческое возмездие Великобритании, чего договор был призван избежать. «Мы никогда не свяжем себе руки договором, — заявил он, — от права принятия закона о запрете импорта или невмешательства, чтобы заставить её стать справедливой в её интересах». Хотя торговые статьи давали американцам больше преимуществ, чем они имели по договору Джея, нежелание Джефферсона и многих других республиканцев отказаться от оружия коммерческой войны, вероятно, с самого начала обрекало любой договор на провал.

Когда надежды Наполеона на вторжение в Англию были разрушены победой Нельсона при Трафальгаре в октябре 1805 года, недавно коронованный французский император обратился к оружию, к которому многие американцы прибегали время от времени на протяжении десятилетий, — экономическим санкциям против Великобритании. Таким образом, Наполеон запустил то, что стало называться Континентальной системой. В серии декретов, начиная с Берлинского декрета в ноябре 1806 года, изданного через пять недель после победы над пруссаками при Йене и Ауэрштедте и установления контроля над портами на Северном и Балтийском морях, Наполеон решил, что в его силах подавить британскую экономику. Он запретил всякую торговлю с Британскими островами, приказал конфисковать все товары, прибывающие из Англии или её колоний, даже если они принадлежат нейтралам, и подверг конфискации не только все британские корабли, но и все суда, которые причаливали к Англии или её колониям. Англичане ответили серией приказов, объявлявших блокаду всех портов, из которых не допускались британские товары, и требовавших, чтобы нейтральные корабли, желающие торговать с этими портами, сначала останавливались в Англии и платили транзитные пошлины. В декабре 1807 года Наполеон ответил своим Миланским декретом, объявив, что любое нейтральное судно, подчиняющееся британским торговым правилам или даже позволяющее британскому поисковому отряду подняться на борт, подлежит конфискации.

В итоге все эти постановления воюющих сторон привели к тому, что вся нейтральная торговля стала незаконной и подлежала захвату той или иной державой. Хотя к 1807 году французы захватывали американские корабли в европейских портах, более высокая способность Великобритании захватывать американские суда (в 1805 и 1806 годах она грабила примерно каждое восьмое американское судно, выходившее в море) и её унизительная практика импрессарио выглядели в глазах американцев более серьёзным виновником. Действительно, многим республиканцам было трудно считать Францию таким же врагом, как и Великобританию.

К счастью для американской торговли, экономические санкции, введённые обеими империями, никогда не были направлены на то, чтобы заморить противника голодом и заставить его подчиниться. Напротив, они представляли собой преувеличенное применение традиционных меркантилистских принципов, призванных разрушить торговлю каждой из воюющих сторон и истощить денежные запасы друг друга. Британцы, например, были рады вести торговлю с Наполеоном, пока это были британские товары на британских кораблях. Как заявил британский премьер-министр, «цель орденов заключалась не в том, чтобы уничтожить торговлю континента, а в том, чтобы заставить континент торговать с нами». Следовательно, нарушения и лазейки были