Гулы - Сергей Кириенко

— Ахримана? — с недоумением повторил Гольди.

— Дьявол,— пояснил Аз Гохар.— В вашем понимании это дьявол, комиссар. Гулы — это дети бога тьмы, его народ, созданный им в отместку богу света, Ормазду… Шумеры и египтяне называли их сетами. В Европе их тоже знали, но, не понимая истинной сущности, путали с ограми…

— Синьор Аз Гохар,— осторожно перебил старика Гольди — давайте не будем вдаваться в историю названий этих существ — нам бы хотелось услышать об их способностях, о том, как они рождаются, как их можно убить — что-нибудь в этом роде, понимаете?

Старик поднял руку:

— Я лишь пытаюсь объяснить все так, чтобы вам было понятно.

— Прекрасно. Но перечисление имен этих существ нам вряд ли поможет. Аз Гохар вздохнул:

— Хорошо. Я попытаюсь рассказать покороче и не останавливаясь на деталях… Гольди кивнул.

— Если излагать самую суть, то в мире существует две силы: света и тьмы. На протяжении всей истории люди знали о них — в разных религиях они назывались по-разному: Ормазд и Ахриман, Озирис и Сет, Аллах и Иблис — но сущность их во всех религиях оставалась одна: первая сила животворящая, дающая жизнь и любовь, вторая — несущая смерть и сеющая ненависть. Они находятся в извечной борьбе, и у каждой из них есть свои последователи. Изначально бог света сильней, однако темная сила не успокаивается и постоянно пытается перестроить мир, устроить в нем все на свой лад… Думаю, всем вам известна история о сотворении мира? — Увидев качнувшиеся головы Джей Адамс и Гольди, Аз Гохар продолжал: — В каждой религии он излагается по-своему, но и здесь суть его остается одна: бог света — Ормазд — сотворил человека, слепив его тело и вложив в него душу, однако бог тьмы — Ахриман — ввел человека в искушение и посеял в его душе зерна греха. С тех пор между Ормаздом и Ахриманом идет непрерывная борьба за души людей. Средства Ахримана бесчисленны, и многих ему удалось привлечь на свою сторону, но он всегда понимал, что в конечном счете борьба эта не имеет смысла, потому что люди — дети света,— и как бы он ни старался, души их в конце концов вернутся к Ормазду. И тогда он решил создать свой народ, который изначально принадлежал бы только ему…

Аз Гохар сделал паузу, поправляя повязку.

— По этой причине Ахриман и создал гулов. Они заняли особое место в иерархии его слуг, ибо они не дэвы, которые приходят на Землю искушать души людей, и не «живые покойники», оживленные силой Ахримана, без которой они ничего не стоят, потому что лишенные этой силы превращаются в то, чем и являются,— куски мертвой плоти. Гулы — истинные сыны Ахримана, потому что, единожды прикоснувшись к ним своим дыханием, он оставляет их жить на Земле, и они не нуждаются больше в его покровительстве. Ахриман создал их похожими на людей, для того чтобы последние не могли распознать их, пока они слабы, и уничтожить. Но похожи они на людей только внешне. Так как тьма изначально слабее света, Ахриман не смог сотворить свой народ сам — ему, словно падальщику, пришлось использовать то, что создал Ормазд,— тела людей: гулы рождаются на костях умерших и делают это в тайне от света — в земле. Создавая гулов, Ахриман надеялся сотворить народ, противный человеческому роду, но его постигла неудача — он не смог вдохнуть в гулов души — они не способны ни на что, кроме простого существования. Гулы не могут творить и любить, свет в их душах занимает тьма, и вместо любви они ощущают ненависть. Жизнь их лишь жалкое подобие жизни людей, а сами они злая пародия на человека, которого они ненавидят. Поняв, что его народ не сможет равняться сынам Ормазда, Ахриман решил дать гулам то, чего не дал своим детям бог света,— вечную жизнь на Земле. Однако Ормазд отнял у них эту способность и сделал так, что они умирают, хотя и способны жить тысячи лет. Создав свой народ, Ахриман хотел заселить гулами Землю, вытеснив с нее всех людей, но Ормазд и здесь помешал ему: он дал человечеству знания о гулах и защищает его через своих воинов — кахмаров и тахши.

На мгновение Аз Гохар замолчал. Воспользовавшись этой паузой, Гольди сказал:

— Вы уже упоминали эти названия и, насколько я понял, один из этих воинов — вы?

Старик молча кивнул. Глядя на него, Гольди не испытывал ни малейшего сомнения в правдивости его слов — еще сутки назад он бы рассмеялся тому, что кто-то называет себя воином света,— но сейчас ему было не до смеха, потому что он видел гулов и видел, что они сделали в Террено.

— Вы говорите, что на протяжении трех тысяч лет ваш род борется с гулами,— протянул комиссар.— Но, по вашим словам, гулы существовали и раньше. Значит ли это, что история вашего рода насчитывает больше трех тысяч лет?

— Нет, род Аз Гохар ведет свое начало от деда тахши Аб Нусира, родившегося три тысячи лет назад.

— Значит, раньше воинов света не было?

— Нет, они существовали всегда… Воины света существуют столько же, сколько и гулы, бог света выделил их среди своих детей и наделил знаниями, чтобы они могли защищать других людей. До нас с детьми Ахримана боролись воины-предтечи, и сражение это продолжалось века. Однако три тысячи лет назад последний воин из рода Язатов погиб, но перед смертью успел передать знания о гулах вождю небольшого племени ариев, жившего на западе Персии. Вождь этот носил имя Азза Мулла Аз Гохар, и именно он стал прародителем нашего рода и дедом великого тахши Аб Нусира.

Какое-то время после того, как Аз Гохар замолчал, Гольди напряженно раздумывал. Все сказанное стариком походило на миф или красивую сказку, в которую сам он, похоже, верил как в несомненную правду. Однако им сейчас нужна была конкретная информация, а не предания, перешедшие к Аз Гохару от его предков.

Повернув голову, комиссар взглянул на Андрея — тот разглядывал через телескоп раскинувшийся внизу город,— скользнул взглядом по лицам Джей Адамс и Паолы, глядящим на старика, и сказал:

— Синьор Аз Гохар, и все-таки мне бы хотелось услышать конкретные сведения о гулах: как они рождаются, каким образом устроены, каковы их способности, можно ли их убить и, если да, то как именно. Ведь вы предлагаете нам бороться с ними, а значит, нам нужно знать это, согласны?

Мгновение старик молча смотрел на комиссара, затем потер плечо возле раны и едва заметно кивнул…

Оставив позади холл и гостиную, Франческо прошел по веранде, спустился с крыльца и отправился к гаражу, расположенному в двадцати метрах от виллы, за стеной эвкалиптов.

Пока он шел мимо дома, его не отпускала мысль, появившаяся у него минуту назад, когда он сидел в холле и готовился нажать на спуск: он должен отомстить тем, кто убил его дочь и жену, заставив его самого страдать и заглянуть в глаза смерти,— у него просто нет выбора: он обязан сделать это, даже если в результате погибнет. И он понимал, что сделает это, потому что решение об этом он принял уже тогда, когда мысль эта только обозначилась в его голове. Мальда и Нанда скончались от газа, который пустили два самолета, пролетевшие над Террено, а сидели в них те же твари, которых он видел в заброшенном монастыре, где погибли Армандо и все его люди, а позднее — в грузовиках, принадлежащих расстрелянным карабинерам. Теперь — через час после происшедшего в монастыре — он знал название этих тварей и то, что их можно убить. Об этом в машине комиссара говорил тот старик, и его слова отпечатались в сознании Франческо, как на хорошей кассете. А если их можно убить, то он сделает это — пойдет и убьет столько тварей, сколько сможет. И остановить его сможет только смерть…