Класс. История одного колумбайна - Павел Алексеевич Астахов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прицелившись, он выстрелил. Отдача, как всегда, была резкой и болезненной, но Дима уже привык к ней, практически не замечая этих мелочей.
Выпущенная из ствола «Маверика» пуля разнесла замок вдребезги, и дверь вздрогнула, будто живое существо. Ухмыльнувшись, Дмитрий одним движением вырвал ее из расшатанных петель и, поднатужившись, уперся в пианино. Ему, хоть и с большим трудом, все же удалось подвинуть музыкальный инструмент, чтобы освободить себе проход.
Налетчик вошел внутрь, с замершим сердцем глядя на полыхающую сцену. Занавес уже практически сгорел, о нем напоминали лишь черные обуглившиеся хлопья, которые кружили в раскаленном воздухе. Охваченный огнем, деревянный настил сцены потрескивал, торопливо пожираемый жадными языками пламени.
На губах Свободина заиграла сардоническая ухмылка. На одно мгновенье ему почудилось, что он перенесся в глухое Средневековье. Он – дикий варвар, вместо ружья у него в руках окровавленный топор, а перед ним не сцена, а неприступный замок, упрямые обитатели которого отказались сдаться. И вот финал – крепость полыхает, словно факел…
Из глотки парня вырвался хриплый дикий вопль, и он поднял вверх ружье.
«Все это хорошо… – шепнул голос. – Извини, но ты так никого и не наказал…»
Дмитрий с обескураженным видом опустил помповик, отступив назад.
Да, с этим не поспоришь. Его выпуска тут не было, он успел разглядеть молодежь, которая находилась в зале. И, похоже, он кого-то даже успел зацепить, вон, на полу капли крови…
Огонь быстро перекинулся на стулья и занавески, жар становился невыносимым, и Свободин вернулся в коридор.
– Что теперь? – вслух спросил он, с трудом пытаясь привести хаотичные мысли в порядок. – Куда сейчас?!
«А что ты хотел делать, если бы застал тут своих одноклассников? – вкрадчиво полюбопытствовал голос. – Ну же, признайся!»
Дмитрий провел языком по пересохшим губам. Только сейчас до него постепенно стал понемногу доходить весь ужас происходящего. Ведь тот удар сувенирными часами по голове отчима разделил его жизнь на «до» и «после». Словно ножницами отрезали отпочковавшийся росток. Его еще можно спасти, пересадить в другой горшок. А можно просто выбросить в мусорное ведро.
«После убийства отчима у тебя еще был шанс, – продолжал голос. – Аффект, молодой возраст и все такое… Но то, что ты творишь сейчас…»
Дмитрий посмотрел на дробовик. Осторожно потрогал толстый массивный ствол. Он был теплым. И…
Свободин испуганно моргнул. На какую-то долю секунды ему показалось, что ружье пульсирует в его руках. Оно…
«Оно словно дышит. Глубоко, ритмично», – в ужасе подумал парень.
«И оно хочет еще крови, – закончил вместо него голос. – Так, может, завершить все прямо сейчас? Как ты и хотел?»
– Нет! – закричал Дмитрий, начиная пятиться от актового зала. Оттуда уже валил густой едкий дым.
«Ты хотел застрелиться, как только отомстишь, – настаивал голос. – Почему сейчас тебя это приводит в ужас? Это ведь закономерно! Или ты собирался сдаться? Отвечать на вопросы следователей, вздрагивать от каждого шороха в сырой камере? Слышать проклятия родственников тех людей, которых ты убил? А потом отправиться на пожизненный срок?»
Дмитрий обессиленно прислонился к стене и медленно сполз на пол. Его взгляд то и дело возвращался к помповику.
«Да, – обреченно подумал он. – Изначально втайне я именно об этом думал».
Эта мысль едва успела родиться в его воспаленном сознании, как руки Дмитрия машинально развернули дробовик так, чтобы теплый ствол коснулся его губ. Молодой человек открыл рот, почувствовал языком горячую поверхность ствола. Он ощущал запах дыма, пороховой гари, к которому отдаленно примешивалось оружейное масло. Палец полез, словно юркий полоз, под скобу и лег на спусковой крючок…
Одно движение, легкий нажим, и все будет кончено.
Дмитрий вдруг отчетливо представил себе, как от выстрела дергается его голова, а затылок вместе с мозгом вылетает наружу, пачкая стену, будто туда швырнули клубничный торт.
По телу прошла зыбкая холодная дрожь.
Да, это можно сделать. Всего одно усилие, и его больше не будет. Никогда.
«Не только тебя, – напомнил голос. – Исчезнут все воспоминания, которые, словно незаживающие раны, не дают тебе нормально жить. Исчезнут все ненужные мысли и ночные кошмары, от которых ты часто вскакиваешь во сне».
Свободин глубоко вздохнул.
Этот второй «я», который с самого утра пытался вразумить его, сейчас был прав. И вместе с тем…
«Я так и не отомстил, – мрачно подумал он. – Я убил двоих, и, возможно, еще физрука. Но я так и не выполнил задуманное. Разве это справедливо?!»
Он аккуратно убрал от лица дробовик и поднялся на ноги.
«Скоро приедет полиция! – забеспокоился голос, которому явно не понравилась перемена настроения Дмитрия. – Она уже наверняка здесь! Начнется штурм, и тебя в лучшем случае арестуют! В худшем – застрелят!»
– Пусть застрелят, – бросил Свободин. – По крайней мере, лучше умереть в бою, чем пустить себе пулю от безысходки.
Он вспомнил, с каким пренебрежением разговаривал с ним сегодня участковый, и его перекосило от злобы:
– Живым не сдамся, прихвачу пару уродов с собой. Все менты – твари!
Голос затих.
Из актового зала стали слышны звуки бьющей воды – запоздало сработала система пожаротушения. Из развороченного дверного проема в коридор валил густой пар, но Дмитрий даже не взглянул в сторону зала. Дозарядив помповик, он накинул на плечо сумку, в которой еще оставалось четыре бутылки с горючей смесью, после чего начал спускаться по лестнице.
«А этот Павлов молодец оказался! – внезапно подумал он. – Последний ушел, не побоялся…»
Свободин шел, едва ли представляя, что собирается делать дальше. Можно попытаться покинуть школу, пока ее не оцепили менты. Можно где-нибудь отсидеться пару дней, а потом нагрянуть на вечеринку одноклассников, которая, по его твердому убеждению, все равно должна рано или поздно состояться. Так что застрелиться он всегда успеет…
Интуитивно он полагался на случай, одновременно возлагая робкие надежды на везение и удачу.
В пролете между третьим и вторым этажами Дмитрий замер – откуда-то снизу доносились встревоженные голоса. Пальцы крепче обхватили ружье, сердце возбужденно заколотилось.
Заложники
Юрию Александровичу показалось, что он ослышался.
– Постой, Костя, – тихо проговорил он, глядя на трясущегося парня. – Ты сказал…
– Дядя Егор, наш бывший трудовик, мертв. Его убили, – перебил школьник, постепенно приходя в себя. Он взглянул на окровавленную ладонь и принялся торопливо вытирать ее об лавку. – И я видел тело еще одного мужика, на полу у другой лестницы. Он похож на нашего физрука.
Школьница с розовыми волосами в ужасе отшатнулась, закрыв рот руками.
– Петарды, говоришь? – произнес невысокий парень в очках, глядя на помрачневшего Игоря.
– Я что, специалист по звукам? – огрызнулся он. – Просто подумал, что это
