В горах долго светает - Владимир Степанович Возовиков

же революционная партия трудящихся в Афганистане родилась, и настал апрель семьдесят восьмого года, возвративший страну в двадцатый век из того затхлого мира, в котором искусственно консервировались феодалами порядки и законы средневековья...

Лопатин вдруг перехватил взгляд юноши, которого майор Исмаил выбрал проводником во время полетов в голодающие окрестные селения. «Почему ты молчишь, парень? Ведь революция, прежде всего, для тебя и таких, как ты. С кем ты сейчас — с этими двумя, открыто и бесстрашно воюющими за твою лучшую долю, или с толпой запуганных твоими врагами людей?» О ночном происшествии в части Лопатин слышал, но он не знал, что именно этот темноглазый паренек предупредил наших тыловиков о готовящемся нападении. Азис вдруг сорвался с места и бросился к жилищу на краю кишлака. Некоторые мужчины проводили его взглядами, но никто ничего не произнес.

Верхами подъехали трое вооруженных мужчин в форме царандоя. Пожилой усатый милиционер, перебросившись несколькими словами с представителем партии и майором, присел на корточки перед убитым, вгляделся в его лицо, засунул руку в карман халата, достал что-то завернутое в тряпицу, неспешно развернул, и все увидели ломоть ноздреватого хлеба. Милиционер с минуту подержал его на ладони, рассматривая, потом обвел вопросительным взглядом толпу. Мужчины отводили глаза.

— Это русский хлеб, — сказал Исмаил.

— Да, мы слышали, — ответил милиционер и потянул из кармана записную книжку, видимо собираясь начать опрос людей.

Толпа расступилась, пропуская пожилую женщину, укутанную в чадар, в сопровождении парня. Она опустилась на колени, припала к окровавленному халату убитого, потом выпрямилась, запавшими сухими глазами обвела окружающих, задержала взгляд на Исмаиле.

— Я скажу тебе правду, сардар, ведь ты настоящий мужчина и сумеешь защитить несчастную женщину и ее детей. Моего мужа Самада убил Одноглазый — пес Кара-хана, подлый раб, продавший свою душу шайтану, как и его хозяин. И вы все, трусливые рабы душманского главаря, помогали Одноглазому убить единственного среди вас мужчину, вы, которые ночью взяли ружья, чтобы в темноте, как шакалы, напасть на тех, кто протянул хлеб вашим голодным детям... Я сказала все. Не смейте прикасаться к моему мужу, мои дети сами отнесут его к дому. Ваши руки недостойны нести воина, павшего от руки врага.

Она встала, закрылась чадаром, и толпа так же молча расступилась перед ней. Милиционер снова взялся за пухлую книжку, но партиец жестом остановил его:

— Мужчины! Почему вы молчите? Или женщина сказала правду?

— Погоди, начальник, не сердись. — Из толпы выступил вчерашний белобородый гость советских воинов. — Женщина в большом горе, ее правда не во всем справедлива.

— Ты хочешь сказать, что правда может быть несправедливой?

— Хотя ты еще молод, но правильно понял меня. Правду можно позолотить и обмазать грязью, и, хотя в середине она останется правдой, люди увидят ее по-разному и по-разному к ней отнесутся... Да, вчера мужчины кишлака вынуждены были взять ружья и собраться по приказу Кара-хана у Желтого источника. Ведь тех, кто противится Кара-хану, убивают ржавыми кинжалами, а с ним пришло полсотни душманов, они следили за каждым домом. Но мужчины нашего кишлака совсем не желали стрелять в тех, кто протянул нам руку помощи. Я сам послал моего младшего сына предупредить русских. Старшина Самад не знал об этом и, когда Кара-хан повел нас, выстрелил из своего ружья, как будто нечаянно. Оборотень приказал Одноглазому тут же застрелить его, даже не разбираясь. Одноглазый Сулейман выстрелил в сердце Самада. Если бы он этого не сделал, им обоим вспороли бы животы или отрезали головы. Потом мы услышали стрельбу в лощине, и Кара-хан потребовал, чтобы мы все ушли с ним в горы. Ушло только трое, с ними и Одноглазый, хотя Кара-хан пугал нас всякими карами и называл изменниками веры. Я сказал правду, ага, и ты видишь — она не совсем похожа на правду женщины.

После некоторого молчания партиец заговорил, пристально оглядывая толпу:

— Среди тех душманов, что приводил Кара-хан, больше половины таких же, как вы, дехкан и пастухов, бывших батраков и охотников. Если бы вы вооружились против этого оборотня, он не посмел бы сунуться в ваши кишлаки.

— Это правда, ага. Но людей надо сначала собрать, и они должны быть уверены, что власть защитит их. Не случится ли снова так, что поплатятся те, кто говорит против Кара-хана? Я уже стар, мне себя не жалко, но мой сын, мои дочери — кто защитит их?

— Прежде всего вы сами. Я прилетел, чтобы на месте изучить обстановку и организовать помощь голодающим кишлакам. Сегодня придет батальон афганской армии, с ним — первые машины с мукой и рисом. — Среди толпы возник оживленный говор. — Продовольствие будет поступать непрерывно, но оно не должно уничтожаться душманами и попадать в их руки. Помогите обезопасить дороги, закрыть душманам доступ в селения. Нужно создать отряд самообороны и у вас. Этим займутся майор Исмаил и товарищи из царандоя. Сами назовите надежных людей, кому можно доверить оружие. Дайте смелых проводников, хорошо знающих горы, нашим солдатам — они ищут Кара-хана.

— Когда придет армия? — спросил старик.

— Ждем с часу на час.

— Хорошо. До прихода солдат мы найдем проводников и назовем тех, кому можно доверить автоматы. А в отряд вступят все наши мужчины. До прихода солдат мы никого не выпустим из кишлака, но просим, чтобы не уходили и милиционеры.

— Меня выпустите? — спросил партиец. — Нам пора лететь в соседние кишлаки.

— Тебя мы отпускаем. — Старик улыбнулся. — Но только с русскими, на их машине. Кара-хан близко.

Унесли убитого. Мужчины сели кружком на поляне, стали совещаться. Исмаил, прощаясь, сказал Лопатину:

— Ваш хлеб, Андрей Петрович, оказался сильней страха перед душманами. Это он заговорил вчера и сегодня.

— Но заговорили и ружья врагов. Я видел — ломоть хлеба облит кровью человека.

— У нас тоже есть ружья, — ответил усатый милиционер, которому перевели слова советского летчика. — Новое правительство хорошо делает, что вооружает народ. Но прольется еще много крови: душманы злы, как волки, их главари опытны и богаты. Партийным товарищам в провинции и Кабуле надо подумать, как привлечь вождей племен на нашу сторону. Среди них не все такие, как этот оборотень, есть честные люди, бедняки, как мы. И почему заместителем начальника царандоя провинции остался племянник Кара-хана? Это же он спас оборотня от революционного суда. Наши милиционеры не верят этому человеку.

Партиец пообещал передать сказанное секретарю комитета Народно-демократической партии и губернатору провинции.

Майор Исмаил