Пламенный клинок - Вудинг Крис

— Ты обещал четыре, — напомнил Арен.

— Больше не удалось раздобыть, — с оскорбленным видом ответил Таг. — Я и так головой рисковал. Бери или проваливай.

Он явно лукавил, но Арен был не в том положении, чтобы торговаться. Нахмурившись, он вытащил из внутреннего кармана две сигары. Таг тут же их выхватил.

— С тобой приятно иметь дело, — бросил он и исчез внутри.

Арен сунул один рулетик в карман, а сверток спрятал под рубашкой. Потом отскочил в сторону и выглянул из-за угла поварни. Из-за скверной погоды большинство стражников не показывались на улицу, но все равно лучше поостеречься. Если он попадется с контрабандой, ему несдобровать.

Не увидев никого, кроме других узников, Арен перебежал дорогу, ведущую к южным воротам, и скрылся среди дворовых построек.

У прачечной он столкнулся с Джаном, который как раз выходил наружу. Косоглазый и улыбчивый, Джан благодаря не то везению, не то сноровке пять дней в неделю был занят в прачечной, обстирывая стражников. Сейчас он катил деревянную тележку, полную мешков и покрытую клеенкой, конец которой он накинул себе на голову, чтобы не промокнуть.

— Принес что-нибудь для меня? — спросил он.

Арен вынул сверток.

— Два сырных рулетика, совсем свеженькие.

Джан взял сверток, пошарил под клеенкой и вытащил пару носков. Они были из плотной шерсти и, насколько Арен мог рассмотреть, почти не ношенные.

— Совсем свеженькие, — подмигнул Джан.

Где-то во мраке прозвонил колокол, последний перед отбоем.

— Пора идти, — сказал Джан. Арен кивнул, и каждый направился своей дорогой.

С легким сердцем юноша поспешал сквозь брызги дождя к бараку. Сегодня ему везет. Пусть он вымок, продрог и устал, зато у него есть четыре сигары, сырный рулетик и пара отличных носков. В лагере близ Саллерс-Блаффа редко выдавались такие удачные дни.

Барак провонял застарелым потом. Запах насквозь пропитал грязные одеяла, въелся в тонкие дощатые стены, и никакое проветривание не помогало от него избавиться. В тусклом блеске одного-единственного светильника узники пробирались между тесно расставленными койками, на их лица пятнами ложились тени. Многие, вернувшись с рудника, сразу повалились спать. Один из заключенных безостановочно кашлял, и окружающие невольно примолкли. Они узнали предвестие смерти, и это подействовало на них отрезвляюще.

Арен, вымокший под дождем, протиснулся по проходу мимо узников, которые еще не улеглись по койкам. Его место находилось в дальнем конце барака, куда мерцание светильника почти не доходило. Кейда он застал уже в постели. Тот лежал на одеяле полностью одетый и бессмысленно таращился вверх, на койку Арена.

Арен присел рядом на корточки. Их соседи уже спали, сопя и храпя, поэтому он тихонько позвал друга по имени. Кейд по-прежнему таращился перед собой; тогда Арен тряхнул его за плечо, и тот резко дернулся, но при виде друга разочарованно нахмурился.

— Я принес тебе сырный рулетик, — сказал Арен, — и хорошие толстые носки. — Убедившись, что никто не видит, он сунул подарки под подушку. — Уже холодает. Новые носки тебе не повредят.

— Спасибо, — пробормотал Кейд, но признательности в его ответе не чувствовалось.

Арен попытался не принимать это близко к сердцу. Однако он рассчитывал в благодарность за труды встретить хотя бы немного тепла. Ведь он запросто мог оставить носки себе.

— Носки надевай после отбоя, не то кто-нибудь стащит. А рулетик съешь сегодня же: тебе нужно подкрепиться.

— Да, так и сделаю, — безучастно проговорил Кейд и снова уставился вверх.

Его поведение встревожило Арена. Он положил ладонь на плечо другу.

— Что случилось?

Кейд фыркнул.

— Не знаю, Арен. С чего бы начать? — язвительно ответил он.

— Знаю, сейчас приходится туго, — кивнул Арен, — но я буду о тебе заботиться. Нам просто нужно потерпеть.

— Ради чего?

— Ради будущего освобождения.

Недоверчиво наморщив лоб, Кейд медленно повернул голову:

— Ты считаешь, нас выпустят?

Арен опешил.

— Ну да. Когда-нибудь они поймут, что мой отец не изменник. Отец Соры и губернатор возвели на него напраслину, ты знаешь это не хуже меня. Кроданское правосудие известно строгостью и справедливостью. Не то что старые продажные оссианские суды. Правда выйдет на свет, Кейд. Я уверен.

Кейд приподнялся на локтях.

— Ты ведь знаешь Барда? Того парня, который работает на кладбище. Он тут уже одиннадцать лет. И знаешь, что он сделал? В пьяном виде ругал императрицу. Только и всего. А Гаван, помощник квартирмейстера? Он был сыном лорда, но его упекли сюда, потому что нашли у него запрещенную книгу. Уже шесть лет! Джоттри из нашей бригады даже не знает, в чем провинился. Его просто забрали! — Кейд захлебывался злобой. Арен впервые видел его таким. — Так что позволь спросить еще раз: зачем нам терпеть?

— Потому что… — Арен призадумался. — Потому что еще не конец. Потому что мы живы. — Арен помрачнел. — Не отталкивай меня, Кейд.

Тот презрительно скривился.

— Ты по-прежнему надеешься, что нас выпустят, да? Полагаешься на их справедливость? Играешь по правилам, строишь из себя кроданца, и все впустую. — Он посмотрел Арену прямо в глаза: — Ничего не изменится. Нас отсюда не выпустят. И твой отец не воскреснет.

Арена потрясла неожиданная жестокость этих слов.

— Правильно мой папаша говорил про тебя, — добавил Кейд. — Ты пропащий. Кроданцы отняли у тебя все, а ты по-прежнему души в них не чаешь.

Он повернулся на бок спиной к Арену. Больше говорить было не о чем.

ГЛАВА 11

«Ненавижу его».

Кейд тщательно взвесил эту мысль. Отец говаривал, что у плохого столяра всегда рубанок виноват. Это значило: не перекладывай ответственность на другого. Арен ведь не просил о помощи. Никто не заставлял Кейда вставать на пути у того кроданского солдата.

Но, Девятеро, как он хотел повернуть время вспять!

Едва забрезжило утро, узников согнали во двор; в животе у них бурчало, а головы чесались от вшей и грязи. Стражники выстроились в ряд с мечами наголо. На помосте вдоль частокола стояли лучники со стрелами на тетивах. В дальнем конце двора возвышался деревянный столб, покрытый застарелой кровью и глубокими царапинами. К нему был привязан Дегган — тот самый, что продал передние зубы кукольному мастеру, а вырученные деньги проиграл. Он исступленно лепетал молитву Сарле, Красноокой Отроковице, Повелительнице Червей. Кейд подумал, что полезнее было бы воззвать к Оггу, Воплощению Зверей: возможно, Огг сумел бы усмирить двух истекающих слюной костоголовых псов, которые рвались с поводка, отчаянно силясь дотянуться до жертвы.

Капитан Хассан прохаживался взад-вперед перед строем стражников, обращаясь к заключенным с речью. Это был крупный человек с густыми темными бровями и слишком близко посаженными глазами, придававшими ему простоватый вид. Голос у него был высокий и визгливый, совсем такой, как вчера изобразил Кейд. Неудивительно, что капитан постоянно злился — с таким-то голосом.

— Правила! — кричал он, шагая туда-обратно. — У нас тут есть правила, и вполне четкие! Только правила отличают вас от животных!

По-оссиански он изъяснялся бегло, несмотря на скверное произношение: в его выговоре постоянно проскакивали гортанные звуки, которыми щедро сыпали кроданцы. Кейд так и не понял, за что Арен любит этот язык. Оссианские слова порхали пташками, а кроданская речь звучала грубо и жестко, будто ее вбивали в уши кулаком, облаченным в кольчужную рукавицу.

— Но правила ничего не значат, если их не подкреплять делами, — продолжал Хассан. — Этот человек нарушил правила. Подкупил сельчанина, чтобы тот помог ему бежать! К несчастью для него, сельчанин оказался верным слугой империи.

«То бишь пособником», — с отвращением подумал Кейд. Такие готовы с потрохами выдать собрата-оссианина из страха, что в преступлении уличат их самих. Отец говорил, что иногда Железная Длань таким способом заманивает людей, отлавливая при помощи оссиан их же соплеменников: сначала подбить на что-нибудь незаконное, а потом схватить. Не знаешь, кому и верить в нынешние времена. Вот как наладили дело квадратноголовые.