Пламенный клинок - Вудинг Крис

Рядом скулила Скирда, а Вика в ужасе смотрела на удручающее зрелище. Когда она была здесь последний раз три года назад, столпы гордо и сурово вздымались вдоль берега овального водоема — горного озерца, похожего на зеркало, обращенное к небу. Самый высокий, изваянный в честь Создателя, стоял посреди озера. На рассвете его тень протягивалась через воду, в течение года по очереди касаясь каждого из Воплощений, точно исполинские солнечные часы. Теперь от главного столпа остался лишь обломок, торчащий из воды и густо поросший травой. Другие Воплощения рухнули, разбившись на куски, едва видимые среди вереска, ежевики и лозняка.

Всего три года — и Дирракомб пал. Теперь никто о нем не заботился; паломники больше не приходили поклониться святилищу. Земля затребовала его обратно.

Почему же Вика не слышала об этом поругании?

Потрясенная, она спустилась в ложбину; Скирда неуверенно семенила рядом. За долгие годы столпы обветрились, и от изображений богов остались лишь выпуклости и углубления, в которых с трудом угадывались первоначальные черты. Однако былое ощущение сохранилось, в воздухе еще витало божественное присутствие. Вот половина осклабленного лица, принадлежащего Азре Разорителю, Воплощению Войны. Рядом — чувственная каменнокожая Мешук, Воплощение Земли и Огня. Они существовали так долго, что Вика считала их вечными. Теперь ее уверенность поколебалась.

«Как вы позволили этому случиться? — обратилась она к Воплощениям. — Почему допустили такой позор?»

Но Воплощения, как всегда, держали свои мысли при себе. Друидесса обследовала ложбину на предмет знаков, оставленных Хагатом, но если он и побывал здесь, то не задержался надолго.

Скирда что-то унюхала в траве, подняла морду и гавкнула. Все еще потрясенная свершившимся святотатством, Вика опустилась рядом с собакой на колени и подобрала монету, которую Скирда нашла в грязи.

Это был кроданский гильдер: на аверсе — профиль императора; на реверсе — меч, вертикально лежащий на открытой книге. Обломанным ногтем большого пальца Вика соскребла грязь с императорского лица. Ей хватило этого доказательства, если доказательства вообще требовались. Камни опрокинуты и разрушены умышленно и целенаправленно, по приказанию Святейших.

«Они стирают нас из памяти», — подумалось Вике.

Она выронила монету и подошла к берегу озерца. Стояло лето, и даже в тени уступа было тепло, но она все равно закуталась в накидку. Скирда отступила назад, почувствовав настроение хозяйки, а Вика уставилась в воду. Отражение испуганно взглянуло на нее.

«Значит, правду говорили отступники. Наши боги оставили нас. Эта земля покинута».

Костер потрескивал и вспыхивал у края озерца, в черной воде отражались языки пламени. Вика сидела у огня, скрестив ноги и закрыв глаза; рядом дремала Скирда. На земле возле костра стоял почерневший котелок, от которого поднимался пар. За пределами освещенного пространства уже спустилась ночь, небо усеяли звезды.

Вика больше часа просидела неподвижно, покуда ее не решила изучить какая-то осмелевшая крыса. Нюхая воздух, зверушка проскользнула вдоль кромки воды, привлеченная многообещающими запахами из котелка. Обогнув костер с противоположной стороны от собаки, в которой она признала врага, крыса прошмыгнула сквозь тьму и притаилась в тени Викиного колена.

Друидесса стремительно выкинула руку и схватила крысу за горло. Потом быстро подняла добычу к глазам, в то время как коготки грызуна беспомощно скребли воздух.

— Спасибо, малютка, — сказала Вика и быстрым движением свернула крысе шею.

Скирда подняла морду и принялась с вялым любопытством наблюдать, как Вика ножом перерезает крысе горло и сцеживает кровь в котелок. Пока та струилась, друидесса пробормотала благодарственные молитвы Оггу, Воплощению Зверей, и выразила признательность маленькому существу, принесшему ей в дар собственную жизнь. Когда кровь иссякла, Вика бросила трупик Скирде, закатала рукав и лезвием ножа провела по коже, покрытой десятками застарелых шрамов. Выпустив в котелок несколько капель своей крови, друидесса перевязала порез тряпкой.

Встряхнув котелок, чтобы перемешать содержимое, она пробормотала какие-то слова на древнем каменном наречии и отхлебнула терпкого солоноватого отвара. Затем снова села, скрестив ноги и закрыв глаза. Скирда фыркнула, с хрустом слопала крысу и заснула.

«Кто здесь?» — спросила Вика про себя.

Она обшарила все окрестности в поисках друидского знака, но ничего не нашла. Хагат сюда не приходил, и рассчитывать, что он еще появится, тоже не стоило. Среди ее знакомых Хагат был самым проверенным. Значит, или он погиб, или его схватили, а это одно и то же. Хагат сгинул, как многие из ее братьев и сестер по вере. Еще одно разъятое звено в слабеющем Сопричастии.

Но Вика не могла безучастно наблюдать, как разрушаются святилища, как ее боги становятся мифами. Поэтому она попросит о наставлении: призовет некогда могучих местных духов и посмотрит, какую мудрость они предложат.

Варево растекалось от живота к кончикам пальцев, по мышцам и нервам, распространяя слабость по всему телу. Все чувства обострились, и Вика ощутила едкий железный привкус во рту и жжение в животе. Учуяла терпкий животный дух, исходящий от Скирды. Сонное сопение собаки отдавалось у Вики в ушах. Из озера несло гниющей растительностью, а от потрескивающего костра сухо и жарко пахло горящей древесиной.

Вскоре Вика почувствовала тревогу, суставы заныли: дала о себе знать отрава, которая содержалась в питье. Друидесса открыла глаза, встала и подняла взгляд к небу.

Над ложбиной бледным клубящимся красно-желтым облаком, слегка разбавляя черноту, простиралась Лента Сабастры. Вика глубоко вдохнула, втягивая легкими темноту, словно воду, потеряла равновесие и пошатнулась. Над головой у нее, расплываясь, кружились звезды. Она выставила руки вперед, чтобы вернуть себе устойчивость. Зелье оказалось достаточно сильным, чтобы убить всякого, кто за годы не выработал в себе невосприимчивость к ядам, входящим в его состав. Прочно встав на ноги, Вика снова подняла взгляд к небу и попыталась сосредоточиться.

Но звезды были уже не там, где раньше.

Вика нахмурилась. Мгновение назад Лента Сабастры сияла у нее над головой, но теперь передвинулась к югу. В поле зрения оказались новые созвездия; Чайка почти исчезла, и ее место на востоке, у самого горизонта, заняла Лисица. Сестры превратились в полумесяцы: грузная, бугристая Тантера и бледная Лисса, выглядывающая из-за нее.

Мгновение назад было лето. Теперь Вика стояла под осенними звездами.

Краем глаза она приметила какое-то движение, клубящийся сгусток света — словно бы язычок пламени, отделившись от костра, сновал между обрушенных столпов. Вика обернулась, но огонек уже исчез среди поваленных камней и густой травы.

Исполнившись любопытства, друидесса отправилась выяснить, что к чему. На пути ей попался опрокинутый набок обломок головы какого-то божества. По впалой глазнице скользнули тени, как будто божество проводило Вику взглядом, и она ощутила легкий трепет, словно некий потревоженный дух объявил о своем присутствии.

«Покажись».

Поверженные столпы являли собой нагромождение обломков, в высоту превосходившее рост Вики. Она пробиралась сквозь осоку и папоротник, разросшиеся вокруг Воплощений. Краем глаза друидесса вновь и вновь замечала огонек и следовала за ним, но в конце концов потеряла его из виду и остановилась, неуверенно оглядывая ложбину, в страхе, что упустила посланную ей весть. И вдруг услышала какое-то движение за спиной.

Она резко обернулась, обереги в волосах и на одежде звякнули, и в лицо ударил свет. Перед ней высилась исполинская фигура: вся из зыбкого сияния, она сверкала и переливалась, будто солнечные блики на потревоженной воде. В руке фигура держала меч, пылающий столь яростно, что впору было ослепнуть. Вика прикрыла глаза ладонью.

— Какую весть несешь ты мне? — крикнула она.

Фигура не заговорила, не шевельнулась и не удостоила Вику вниманием, но от нее исходила такая мощь, что друидесса поняла: перед ней союзник. Заступник этой страны.