Проклятие Огненной Лошади - Виталий Михайлович Егоров

Через минут десять телефон зазвонил вновь:

– Людмила Алексеевна, это звонит Семен из изолятора. Извините, я взял ваш номер телефона у Щукина. Смирнов оставил предсмертную записку, ее изъял следователь, но я снял копию. Вам завезти?

– А вам удобно? Далеко же…

– Я все равно еду в город, по пути заеду.

– Хорошо, жду.

Артемьев, передав записку Миле, потоптался в прихожей, очевидно, ожидая приглашения в квартиру, но, не дождавшись, проговорил:

– До свидания, Людмила Алексеевна. Если что, звоните.

Закрыв за поздним визитером дверь, Мила дрожащими пальцами развернула письмо и, вытирая катившиеся по щекам слезы, прочитала:

«Дорогая моя, милая, любимая! Я ухожу из этой жизни, будучи не в силах пережить горечь расставания с тобой. Любовь моя к тебе настолько сильна и безгранична, что я даже не знаю, как ее выразить словами. Здесь, в камере, я долго думал о тебе, о дочери, о нашей семье и сделал для себя неприятное открытие – на чужом несчастье счастье построить невозможно. Несмотря на это, если бы мне дали возможность начать все с того момента, когда в Сочи я впервые увидел девушку небесной красоты, я бы все равно выбрал тебя, потому что с тобой связаны все самые лучшие годы моей короткой жизни. Прощай, любимая».

Мила уронила записку на пол и, упав на диван, проплакала всю ночь.

* * *

Через два дня состоялись похороны. На прощании народу было мало. Из отдела милиции пришли три оперативника, которые в разное время работали вместе с покойным. Мимоходом заскочил и Щукин, который, сказав доброе слово про усопшего, выпил рюмку водки и удалился по своим делам.

Вот так закончилась жизнь в общем-то неплохого сыщика. Правильно ли он поступил в этой жизни, не нам судить да рядить. Любовь – она штука такая, тут советчики не требуются.

19

Василий Щеглов, он же бывший когда-то в роли д’Артаньяна, возлежал у себя дома на диване, с удовольствием вчитываясь в страницы увлекательного детектива.

Когда комиссар Мегрэ только напал на след преступника и прокручивал в голове план, каким образом вывести изворотливого убийцу на чистую воду, зазвонил телефон. Досадливо поморщившись, Василий встал с дивана и, отложив книгу в сторону, поднял трубку.

Это была одноклассница Марина. В школьные времена она была самой некрасивой и нескладной девочкой в классе, но зато являлась активисткой, старостой класса. Ей всегда и до всего было дело, особенно доставалось от нее мальчишкам-двоечникам и прогульщикам, к коим относился и Василий. Окончив школу, она свои привычки не бросила, частенько названивая своим одноклассникам, собирая их на посиделки, вечера и так далее. Регулярно звонила и Василию, даже была знакома с его женой, поскольку некрасивость Марины так и осталась при ней, что не давало лишнего повода для ревности. После школы она поступила, как и Мила, на факультет иностранных языков, и вот уже год учительствовала в одной из городских школ.

– Василий, здравствуй, – поприветствовала она одноклассника. – Звоню я, Марина. Узнал по голосу?

– Вот уже пронеслась семилетка, как окончили школу, но твой голос ни с кем не спутаешь, – рассмеялся Щеглов. – Здравствуй, Мариночка. Какие заботы привели тебя ко мне?

– Ты слышал, что у Милы умер муж?

– Это тот мент, который расстрелял Витю?

– Не расстрелял, а защищался и защищал свою семью. Ты же сам знаешь, что Виктор пошел по скользкому пути, связался с преступниками, Петю застрелил.

– Тогда почему мента посадили?

– Оговорили, Василий, самым возмутительным образом оговорили… Ну, дело не в этом. Говорят, он умер в тюрьме, Мила уже успела похоронить его. Все это прошло мимо меня, я узнала об этом только постфактум.

– И что? – насторожился Василий, предчувствуя, что одноклассница поручит какое-нибудь дело, связанное с покупкой венка, цветов, или что-то в этом роде.

– Надо собраться и сходить к ней на девять дней.

– А я тут при чем? – удивился Василий. – Вы, подруги, сходите к ней, а я ее мужа в глаза не видел.

– Девочки идут, нас пятеро. Хотелось бы, чтобы был кто-то из парней. Кроме тебя, в городе никого не могу найти.

– А все парни полегли у ее ног, – саркастически усмехнулся Щеглов. – Остался я один живой.

– Не говори так, – укорила его бывшая староста. – Ей не повезло в жизни, мы, одноклассники, в трудную минуту должны ее поддержать.

– Ладно, когда девять дней? – наконец сдался Василий.

– Завтра. В четыре встречаемся у Милы.

– Хорошо. До встречи.

На второй день ровно в четыре часа Василий постучался в квартиру Милы. Дверь открыла удивительной красоты женщина. Он не видел ее семь лет. Из той красивой девочки далекого юношества она превратилась в по-настоящему восхитительно-прекрасную женщину. Он, онемев от такой неожиданности, несколько секунд стоял молча, пока хозяйка не пригласила его пройти в квартиру.

– Здравствуй, Мила, – поздоровался он с ней. – Прими от меня глубокие соболезнования…

Она не стала поправлять его, чтобы он называл ее Людой. В те бессонные ночи после похорон мужа она поняла, что, изменив имя, она не сможет изменить свою судьбу, которая в очередной раз нанесла ей смертельный удар в спину, разрушив семейное счастье. Поэтому она решила оставить все как есть. Она ни на минуту не задумывалась над тем, что все ее беды крутятся вокруг ее красоты. Красота, если ею распоряжаться неумело и необдуманно, имеет огромную разрушительную силу, что в яркой степени было доказано жизнью этого прелестного существа, твердо уверенного в своей непогрешимости.

Вездесущая и заботливая Марина со своими подругами готовила на кухне поминальную еду. Стал прибывать народ. Василий, кроме одноклассниц, никого в доме не знал, поэтому сел в уголке зала и наблюдал за домашней суетой женщин. Перед ним несколько раз прошла Мила, он сопроводил ее оценивающим взглядом, отметив для себя, что она слишком хороша для безутешной вдовы. Черная обтягивающая водолазка и брюки по щиколотку выдавали ее потрясающую фигуру, лицо с тенью скорби было утонченно-прекрасным. Василий поймал себя на том, что Мила ему очень и очень нравится. Теперь, когда она появлялась в зале, он неотрывно следил за ней. Она тоже заметила его интерес к своей персоне, улыбнулась краешком губы. Эта сладостная улыбка, сравнимая с улыбкой Джоконды, вывела его из равновесия. Он пытался отвлечься, бездумно листал домашний альбом, но, когда появлялась она, он все бросал, впившись глазами в прекрасный образ. Он был загипнотизирован, он уже