Ласточки улетают осенью (СИ) - Елена Баукина

«Так вот чей ты сын, мастер Горознай!» — подумала юная леди Сандрин и приоткрыла от удивления рот. Имя барона Грегори Григатена она часто слышала из уст своего отца, особенно в редкие спокойные вечера, когда вместе с братом и сестрой сидела у камина в полутьме и слушала его рассказы о путешествиях и битвах. Иногда Ласточке казалось, что в языках пламени камина показывались лица героев отцовских историй. Имя Грегори звучало в этих рассказах часто.

Мишель опустил голову и запустил пальцы в волосы.

Комисар Робин на некоторое время умолк, потом покашлял и сказал ему:

— Возможно и жив. Доказательств его смерти нет, как, впрочем, и жизни тоже. Не думал, что ты так расстроишься, мэтр Горознай. Никудышный твой отец родитель!

— Ты зря так говоришь, — ответил грустно Мишель. — Как чернокнижник Рамерсет выбрался из Леоской тюрьмы? Возможно, это его делишки.

— Так… Виконта Рамерсета освободили из тюрьмы — куда я его определил за клевету, — раньше срока. Хлопотали за виконта несколько уважаемых особ. А я, наивный дурак, мечтал, что подлец не выберется из застенков живым. Порядки там суровые и подлецов меньше, чем на свободе. К тому же, по моей просьбе, ему обеспечили «особые» условия содержания. Теперь же Рамерсета не достать. Спрятался за спиной королевского братца герцога Тараката. Живёт в Сером замке и творит какие-то немыслимые вещи. В округе этого замка стали пропадать люди. Несколько человек даже тронулись умом после встречи с виконтом.

Господин Горознай тяжело вздохнул и погрузился в глубокие размышления. Сандрин тоже загрустила. Ей стало жаль учителя. Очень хотелось ему помочь.

Комиссар облизал губы и продолжил разговор:

— И чувствую, это ещё только начало. Нам с тобой стоит остерегаться. Пять моих агентов исчезли бесследно, пытаясь выяснить замыслы Рамерсета. Но всё же один из них смог пробраться в логово чернокнижника и передать зашифрованное послание. Там было написано одно слово: «Сангиум».

— Сангиум? — Мишель оживился. — Сангиум… о, это имя древнего демона из Пещер забвения, съедающего души и энергию жизни. Я предвидел его появление и готовился к этой встрече. Не думал, что встреча будет так скоро…

Комиссар ничуть не удивился прозорливости мастера Горозная:

— Король Коул не станет верить только моим домыслам и твоим научным теориям. Какой-то демон, какой-то Сангиум… Звучит как бред пьяной и сумасшедшей кобылы. И сам понимаешь, у меня нет полномочий говорить с королём, а твой отец теперь неизвестно где. К тому же, со сводным братом герцогом Таракатом Наше Величество король Коул пока в нормальных отношениях. Это, конечно, только пока…

— У меня есть то, что придётся совсем не по вкусу демону Сангиуму и его слугам! — заявил Мишель Горознай.

— Рецепт нового убойного пойла?! — догадался и поморщился комиссар. — Неужели у тебя что-то всё же получилось?

— Конечно, получилось. Эликсир «Огонь Сцины» почти готов. И это не пойло! Будьте уважителены к моей работе. Правда, формула всё ещё не совершенна и эликсир не испытан. Да и на ком его испытывать?

Комиссар Робин почесал небритый подбородок:

— Думаю, скоро тебе представится возможность испробовать это пойло на людях. По моим сведениям одержимые уже появляются.

Мишель схватил со стола колбу с сияющей желтовато-красным светом жидкостью.

— Эликсир — не пойло! — раздражённо поправил полуэльф. — Представляете, сколько людей и нелюдей можно будет спасти от одержимости злым духом Сангиума? Я так долго работал над эликсиром и так долго заблуждался… И только в замке Кордейн, в библиотеке Аделины, нашёл нужные сведенья. Конечно, я вас терпеть не могу, комиссар Робин, но вы сделали правильно, направив меня сюда.

— Твои слова мало обнадёживают, Горознай. Нам нужны новые влиятельные союзники, а не только эликсиры и всякие там примочки. Как насчёт графа Кордейна и его волшебных деток?

Сандрин удивилась. Чем она, её брат-балбес Артур и особенно воображала-задавака Анна могут помочь мастеру Горознаю?

— Он и слушать меня не станет! Граф Эдвард раздражается от одного только слова «магия». К счастью, он не знает о том, что алхимики тоже в какой-то степени волшебники. Не представляю, что мне делать? Политика и наука — несовместимые вещи. Учёный-политик — это то же самое, что быстро скачущая по степи черепаха или летающий камень. — Мишель вскинул руки кверху изображая полёт каменной глыбы.

Комиссар ухмыльнулся и погрозил пальцем:

— Не скромничай, хитрец эдакий! Поговори с графом в удобный для этого момент. Ты умеешь убеждать. Я-то знаю!

Сандрин внимательно слушала разговор учителя с человеком из зеркала. Ей всё это казалось сказочной историей из книжки, которую ей читала раньше на ночь няня Мирабель. Ноги затекли и стали подкашиваться, к тому же от пыли невыносимо засвербело в носу. Она тёрла переносицу и боялась чихнуть.

— Шевели мозгами, юноша!

— Я только этим и занимаюсь. Попробуй я ими не шевелить, что бы вы со мной сделали…

— Апчхи! — раздался звонкий звук из-за шкафа.

Мишель резко встал с места. Феи спрятались за его плечами.

— Горознай, нас, кажется, кто-то подслушивает! — воскликнул комиссар Робин из зеркала.

— Сандрин! — воскликнул алхимик. — О, Сцина, какой же я растяпа! Как ты попала сюда? Ты всё слышала?

Из-за шкафа вышла светловолосая конопатая девочка в странных сапогах. Её щеки горели от стыда. Мишель загородил от неё зеркало спиной.

— Так… Горознай, кого ты там прячешь? — заинтересовался человек из зеркала.

— Это моя ученица Сандрин, дочь леди Аделины и графа Эдварда. Она случайно подслушала… — Алхимик с сожалением посмотрел на юную леди. Ему совсем не хотелось впутывать её в эти опасные игры. Он медленно отодвинулся от зеркала.

— Мой отец выслушает господина Горозная, он верный друг барона Григатена и верный слуга короля. Правда, немного вспыльчив, — обратилась Сандрин к Робину, пожав плечами.

Лицо комиссара оживилось:

— Славно! Жаль, что Сандрин не маг, как её мать леди Аделина. Очень жаль…

Сандрин гордо встала напротив зеркала:

— Клянусь честью, сэр Робин, если бы я умела хоть толику того, что могла моя мать, чернокнижник Себастьян Рамерсет даже пальцем не посмел бы тронуть господина Горозная. Правда, мне никто и никогда не рассказывал, что она умела. Лишь упоминают о том, что она была знаменитой волшебницей.

— Сандрин, что ты говоришь! — всплеснул руками алхимик и начал сигналить жестами, чтобы она придержала язык.

Лицо в зеркале оскалилось в улыбке: