Ласточки улетают осенью (СИ) - Елена Баукина

Они обменялись крепким рукопожатием. Обиды между друзьями ни к чему. Обидами и так вся жизнь пронизана, словно белое домотканое полотно цветными нитями. Обидами мелкими и крупными, старыми и новыми. Обиду иногда можно стерпеть, простить, но забывать не стоит…

— Ты сумасшедший чудак, Горознай, гоблин тебя задери! — выпалил сэр Томас Морей.

Подмастерье, поднявший шум, разочарованно плюнул на мощёную камнем дорогу:

— Как дети малые! — сказал он и покатил свою тачку из-под угля дальше. Остальные ремесленники недовольно разбредались по лавкам и мастерским. Ведь им так хотелось размяться, отвлечься от тяжёлого однообразного труда. Ефимия улыбнулась Томасу на прощанье и, оглядываясь на него, поплелась обратно в таверну ««Пьяный подсолнух»».

Друзья ещё долго гуляли и вспоминали каждый своё детство. У сэра Томаса оно было. Он вспоминал садик у дома, нежные руки матери, очень вкусные праздничные пироги. Мишель детства не знал. Помнил лишь, что за ним приехал в Коэлладу ещё достаточно молодой воин графа Эдварда Кордейна Крис, помнил, что чуть не умер по дороге в Леос, а дальше он вдруг повзрослел. Алхимик Бодан Змеелюб заставлял его работать не покладая рук: мыть склянки, колбы, натирать полы лаборатории, растирать травы в ступках, собирать ингредиенты и изучать их. Изучал он много, до одурения, до слёз много, а если плакал, старый магистр алхимии брал в руки ивовый прут. Только в праздник почитания богини науки Сцины ученик и учитель оставляли дела и шли приносить молитвы в храм, а вечером зажигали зелёный фонарь и ели запечённую рыбу. С тех пор Мишель любил и богиню Сцину, и зелёные фонари, и особенно — печёную рыбу.

— Старик Бодан любил меня по-своему. Жаль, что я так и не успел познакомиться с настоящим отцом, — сказал Горознай рыцарю. — Знал его только по письмам и твоим рассказам. Но всё же, я увижу его Томас. Обязательно увижу!

Неизвестно что подумал про него в этот момент Томас. Рыцарь кисло улыбнулся и произнёс.

— Это не нам решать, Горознай.

Утром алхимик проводил друга в путь. Томас пожал Мишелю руку и сел на коня.

— Береги себя, господин барон, мир огромен и жесток. Помни о том, кто ты на самом деле. Надеюсь, мы скоро встретимся вновь. Ты опомнишься и вернёшься в свой новый дом. Я буду ждать. До встречи, — попрощался рыцарь и поехал по дороге, ведущей к Трольему тракту и Небесному замку. Горознай печально махнул ему вслед рукой.

Магиум N 4

Северный союзи повелительница демонов

Пасс 1

Волшебница Мэг вздрогнула, вырываясь из беспокойного сна, расцепила сжатые в кулаки руки и поставила окоченевшие ноги на пол.

— Эолит, Эолит! Где тебя носит? — звала она грозно служанку. Её тело стало холодным как камень.

Зеленоглазая эльфийка в ободранном платьице, подскочила к постели чародейки и принялась растирать хозяйке ноги и руки. Робкая, но шустрая девочка напоминала ей о мальчике-маге Оливе, поэтому именно её чародейка выбрала себе в услужение из немногих пленённых эльфов. Обычно воины Лесного народа сражались насмерть…

Мэг мучили ночные кошмары, она спала редко и мало. Если, конечно, это можно было назвать сном: Мэг проваливалась во мрак ужаса на мгновение и, открывая глаза, понимала, что настало утро. В покоях чародейки свет зажигали редко. Свет резал ей глаза, раздражал и вызывал отторжение. Сердце Мэгги перестало биться ещё неделю назад, но она продолжала жить, удивительным образом жить, дышать и мыслить. В груди иногда больно кололо. Девушка почти забыла о жизни в городе Наве и даже забыла лицо своего учителя Сенона Кябока и, что пугало её больше всего, стала забывать лицо Олива. Вслед за новым наставником чернокнижником Себастьяном Рамерсетом чародейка перебралась в Серый замок, принадлежавший герцогу Радвиру Таракату, недалеко от Лысой долины. Жизнь чародейки теперь стала совсем иной. К ней относились с уважением, её боялись и почитали. И это ей нравилось. Нравилось так, что она специально стала щипать девочку-эльфийку за руки до синяков, чтобы чувствовать её страх и наслаждаться им.

Мэгги с усилием поднялась, села, строго посмотрела на служанку. Эолит боязливо потупила взор.

— Причеши меня! — приказала Мэгги и отдёрнула руку от девочки эльфийки. Тепло от рук Эолит стало обжигать. Служанка схватила гребень и принялась причёсывать соломенного оттенка волосы чародейки.

В спальню без стука бесцеремонно проник Себастьян Рамерсет. Маг-чернокнижник, как всегда, выглядел прекрасно, молодо и самодовольно. Его светлые волосы, зачёсанные в немыслимый хохолок, блестели от фиксирующего состава. Выражение лица виконта казалось благодушным и спокойным.

— Доброе утро, моя дорогая, как спалось?

Мэгги равнодушно посмотрела на Себастьяна и ничуть не смутилась, хотя была одета только в лёгкую ночную рубаху, шёлковую и прозрачную.

— Госпожа Мэгги, красавица… — принялся рассыпаться в комплиментах чернокнижник и слащаво улыбаться. — Как тебе нравится повелевать другими? Вижу, что нравится. Это такое наслаждение! Всем это нравится, хоть они и не признаются в этом. Строят из себя невинность.

— Ты обещал помочь расколдовать Олива! — напомнила девушка. — И ничего не делаешь для этого.

Рамерсет открыл штору, пуская в комнату солнечный свет и причиняя Мэгги страдания. Магги прикрыла глаза ладонью.

— Не надо света, Себастьян! — твёрдо предупредила чародейка.

— О, виноват! — ответил виконт и закрыл штору обратно. — Теперь солнце неприятно тебе? Это хорошо.

— Что ты сделал со мной? У меня словно нет сердца. Оно не бьётся, но иногда сильно болит.

Виконт Рамерсет гневно глянул на Эолит. Девочка положила гребень и вышла из комнаты.

Он присел рядом с чародейкой, взял прядь волос Мэгги и приложил к губам:

— Ты тоже кое-что мне обещала, помнишь? Одевайся, Мэг, у тебя сегодня особый день. Твоё сердце скоро совсем не будет болеть, и прошлое исчезнет безвозвратно.

— Ты можешь вырвать моё сердце и съесть его на обед, только верни Олива! — Мэгги схватила Себастьяна за плечо.

Чернокнижник убрал её руку со своего плеча, встал, глубоко и радостно вдохнул.

— За жизнь Олива ты сначала должна расплатиться. Я и герцог Таракат ждём тебя к завтраку. Как соберёшься, приходи в каминный зал, — сообщил он и лёгкой походкой выскользнул из комнаты.

Мэгги никак не могла привыкнуть к жизни в Сером замке, башни которого, словно зубы зверя, возвышались среди Лысой долины, наводя ужас на всех её жителей. В Сером замке, полном печали, слуги, словно безмолвные тени, бесшумно передвигались по коридорам, не произнося лишнего слова. Радость редко заглядывала сюда.