Дьявольщина - Александр Рожков

За высоким забором послышался крик, шум. «Опять Петровские ругаются. Они всегда ссорятся, по любому поводу: будь-то решение, кто сегодня поведет машину, или как сажать кусты смородины. Странная молодая пара». Насколько Иван знал, они поженились года три назад, до сих пор любят друг друга до безумия. Он усмехнулся – «вот именно до безумия, удивительно как не переубивали себя. Порой от их крика начинали брехать собаки на соседней улице».

С другой стороны живет тихая, милая старушка – Венера Петровна. Николаев иногда помогал ей с огородом или по дому. За что всегда был накормлен вкусными домашними пирожками… Инна никогда не готовила дома, предпочитала… Он тряхнул головой, отгоняя мысли о бывшей жене. Взглянул на новую распаханную грядку. Осталось вскопать еще три, и можно будет приступить к посадке.

Третье стороной дом упирался в лес. Он возвышался над забором, смесью сосен, елей, берез, дубов. Их кроны переплетались, отталкивались друг друга, порой обнимались стволами, прикрываясь густыми кустами, словно стесняясь.

Древко лопаты обхватили крепкие ладони, острие вошло в землю, нога в кроссовке надавило на него, сильнее вгоняя, лопата наклонилась, и наружу полезли комья чернозема. Ивану нравилась такая работа: копать, рубить, подвязывать, сажать, поливать. Инна относилась к даче как к месту отдыха и встреч друзей. «Хватит о ней, мы уже полгода в разводе. Работай, еще много чего надо сделать», – приказал он себе, с силой опуская лопату в намечающуюся грядку.

Вечером, наконец-то, появился ветер. Пронесся, тревожа верхушки деревьев, заставил цветы поклониться ему, и врезался в разгоряченное тело мужчины, обволакивая его прохладными руками. Солнце висело на краю забора и не хотело опускаться, словно зацепилось за него. Но вот оно соскочило, и край зашел за металлический лист.

– Устал, – выдохнул мужчина, прислонил лопату к дому, отер рукой мокрое лицо. Грядки были готовы, завтра можно будет сажать, а на сегодня: – Хватит, – решил он. – Мыться и отдыхать, – счастливо потер он руки.

Иван забежал в дом, включил электрический чайник, схватил полотенце, сменил кроссовки и направился в душ. Полчаса спустя, посвежевший от прохладной воды, с мокрым полотенцем на плече он вошел в дом в одних шлепанцах. Высокий забор позволял ему ходить по участку в любом виде, даже первозданном. Это не смущало, ни его, ни соседей. Заправив кружку растворимым кофе, сахаром, налил горячей воды и добавил сливки. Размешав напиток, он пошел переодеваться. По пути включил магнитофон, тот подумав пару секунд, включил песню. Негромкая музыка разлилась по дому, опустилась на пол, взобралась на второй этаж… заглушая звук осторожно открытого окна и мягкого прыжка на пол. Незваный гость замер, прислушиваясь к движению на первом этаже. Заостренные уши дернулись, когда первая ступенька лестницы скрипнула, продавившись под тяжестью хозяина дома.

Переодевшись, Иван решил подняться на второй этаж, где хранились старые дедовские книги, он любил перечитывать их вечерами. Несколько полок, на которых разместилось около двух сотен книг, среди которых выделялись классики отечественной и зарубежной литературы стояли вдоль стены. Николаев подошел к одной из них, откинул скрывающий их полог, чихнул от поднявшейся пыли и… заметил открытое окно.

– Странно, – удивился он, не помня, чтобы открывал его. Пожал плечами и закрыл.

Вечерний лес казался темным, неприветливым и в чем-то пугающим. В детстве Ивану казалось, что в нем живут баба-Яга и Кощей, потом их сменили космические пираты и монстры. Дед часто ходил за околицу, нередко беря внука с собой. Тому было не так страшно, он даже мог себе позволить убежать, но так чтобы видеть высокую фигуру старика.

Выбрав книгу, Иван быстро пролистал ее, решил, что стоит почитать и, еще раз проверив, надежно ли закрыто окно спустился на первый этаж. «Нам стоит пройтись по парку вдвоем./Взглянуть друг друга в глаза…» – лилась из магнитофона лирическая песня. «Инна любила такие песни, могла слушать часами; надевая наушники, отрешалась от окружающего мира. В это время до нее было тяжело докричаться, попросить что-то сделать. А может она и не слушала их, а делала вид, чтобы я не трогал ее».

Переставив теплую кружку с кофе на журнальный столик, Николаев опустился в глубокое кресло, включил лампочку. Она вспыхнула желтоватым светом, выхватывая из сумерек обеденный стол, несколько стульев… и замершую в углу темную фигуру. Иван вздрогнул, но не от испуга – от неожиданности. Незваный гость не покидал пределов темного угла, прячась в нем. Николаев, как ни силился, не мог разглядеть его, лишь общие очертания: высокий рост, длинные руки, сутулую спину, будто гостя мучил ревматизм.

– Кто вы? Что вам надо? Как вы сюда попали? – быстро выпалил он.

Гость не ответил, лишь склонил кажущуюся в темноте массивную голову. По спине Ивана пробежал оторопь, словно он коснулся ледяной поверхности. К горлу подступил неприятный комок, он с трудом сглотнул его. Ночной гость почему-то начал вызывать у него неприятное чувство страха. Николаев повторил вопрос:

– Кто вы? – чашка в руке слегка дрогнула, по поверхности кофе разошлись волны.

Гость немного подался вперед. Из темноты угла, словно в замедленной съемке, показалась косматая голова – жесткие волосы находились в беспорядке. Они плавно переходили в бороду. Массивные надбровные дуги скрывались под густыми бровями, а под ними прятались маленькие темные злые глаза. Сплюснутый нос, с крупными крыльями расширялся – гость вдыхал окружающий воздух. Шерсть – теперь мужчина не сомневался, что это не волосы, полностью покрывало лицо незнакомца. Верхняя губа подрагивала, обнажая… крупные белые клыки. На свет показалась вся голова, оставляя остальное тело в тени, но воображение Николаева дорисовало невидимый образ. Он вжался в кресло, кружка выпала из рук, покатилась по полу, разбрызгивая холодный кофе.

– К-кто вы? – заикаясь тупо переспросил мужчина.

Гость хищно зарычал и бросился из темноты сжатым темно-коричневым комком. Иван вскрикнул, когда оборотень оказался на кресле, нависая над ним. Крупная длинная лапа занеслась для удара, изогнутые когти, длинной тенью отразились на стене. Удар!.. и кожаная обшивка разошлась, когти погрузились в обивку. Николаеву в последний момент удалось выскользнуть сквозь расставленные лапы. Он свалился на пол, быстро отполз. Пока монстр пытался вытащить волосатую руку, вскочил и бросился на второй этаж.

Иван помнил, что дед когда-то там хранил ружье. Спотыкаясь об ступеньки, он взобрался по ним. Сзади раздалось недовольное рычание, в тусклом свете лампы, на кухонной стене он с ужасом увидел, как оборотень разорвал кресло, отбросил половинки в стороны. Одна из них влетела на кухню, врезалась в висящие кастрюли, они упали. Мужчина бросился к книжной полке, на которой стоял длинный невысокий ящик. Схватил его. Висячий замок отозвался глухим ударом, разрушая всякую надежду на спасение. Выход на лестницу перекрыла массивная фигура оборотня. Он угрожающе зарычал, в свете падающей через окно луны, его шерсть встала дыбом. Иван прижался к выходящему на лес окну, мужчина дрожал. Монстр кинулся к нему, распластавшись в длинном прыжке. Николаев рухнул на пол. Раздался звук разбитого окна, сверху посыпались осколки. Снизу донесся глухой удар, обиженный тявк оборотня.