Огненный ручей - Неизвестно

Домну решено было поднимать в воскресенье.

Эта работа, безусловно, была не секретной, но для того чтобы во время работы присутствовало поменьше «болель¬щиков» — а «болел» весь завод,— о предстоящем подъёме оповестили только самых необходимых людей.

В Министерство металлургической промышленности по¬летела телеграмма: «Обещаем дать чугун в срок».

Работы на домне, как и на других участках, проводились по жёсткому графику. Отойти от графика — значило не вы¬полнить своего обещания. Но этого никто не хотел. У рабо¬чих даже был девиз в стихах:

Слово строителей — твёрдое слово.

Сказано: к сроку — к сроку готово!

…Афоня сидел на лестнице пылеуловителя, как раз на¬против домны. Он поспел вовремя!

Когда он утром вылез из трубы и увидел, что к домне в воскресенье собирается — по одному, по два — народ, он сразу же подумал, что это всё неспроста. Он ещё был далёк от мысли, что именно сегодня будет подъём, но, прибежав за взрослыми к домне и взобравшись на пылеуловитель, он понял, что станет свидетелем необыкновенных событий.

Ещё только всё начиналось. Внизу, на земле, Семён Пет¬рович, собрав вокруг себя рабочих и инженеров, размахивая рукой, давал последние наставления. Витахина мать, Мария Фёдоровна, в грязном комбинезоне, в поднятых на лоб си¬них очках и с газовой горелкой в руках, внимательно слу¬шала его. Матвей Никитич, щуря глаза, оглядывал домну’, будто прицеливался, откуда её лучше будет штурмовать. Майкин отец молча курил.

— Ну вот,— говорил Семён Петрович,— сегодняшний день решит всё. Будем работать сейчас без спешки. Правда, у нас всё учтено, но всё-таки, чтобы какая-нибудь мелочь не подвела, лучше не торопиться. Мы и так, вместо того что¬бы год строить новую домну, в один день решаем всю про¬блему. Вопросы есть?

тным чувством и досадой на себя вспомнил, что этой вот Марии Фёдоровне Грицай он не захотел красить квар¬тиру.

— Внимание! — сложив рупором ладони, скомандовал Семён Петрович.— Начинаем подъём!

Двое рабочих, взявшись за ручки, торчащие сбоку не¬большого железного ящика, стали их крутить. Это был на¬сос. Самая что ни на есть обыкновенная вода, пройдя через него, уже под сильным давлением устремилась по медным трубкам к подъёмникам — домкратам.

В насосе забулькала вода, и это бульканье было отчёт¬ливо слышно,, потому что на домне вдруг наступила мёртвая тишина. Прекратились стуки, разговоры. Все начали вгля¬дываться в гигантскую домну. Но она как стояла не шелох¬нувшись, так и продолжала стоять.

«Сорвалось! — подумал Афоня.— Не выпрямляется!»

У него по спине пробежал холодок.

Он ясно видел, как раздвигались домкраты, упираясь в верхнюю часть домны и силясь её поднять, но домна стоя¬ла без движения. Только прогибалась стальная обшивка.

— Прекратить подъём! — крикнул Семён Петрович и быстро закурил.— Тут что-то держит…

Он снова проверил разрез, а затем вместе с двумя рабо¬чими полез на самую верхушку домны, на колошник.

Пробыли они там минут пятнадцать, затем спустились.

Руки у Семёна Петровича были покрыты ржавой пылью.

— Там труба осела, ну и зацепилась за колошник. Мы отвели её. Теперь можно продолжать,— сказал он. И снова завертелись ручки насоса.

Вдруг раздался голос Матвея Никитича — радостный, гулкий. Он кричал из нутра домны:

—— Десять миллиметров!.. Двадцать миллиметров!.. Идёт, голубушка!

Афоня привстал на своей лестнице и увидел, что щель в разрезанном корпусе увеличилась.

Домкраты продолжали работать.

Витаха, заливая из маслёнки масло в насос, любовно об¬тирал ветошью его крышку. Потом он вынул из кармана гаечный ключ и стал им что-то подвинчивать. Он работал старательно, со знанием дела. Иногда он обращался к рабо¬чим, и те с серьёзными лицами что-то объясняли ему.

Афоне вдруг страшно захотелось встать на Витахино ме¬сто. Он так же хорошо управился бы с маслёнкой, как это выходило у Витахи. А может быть, даже у него и лучше бы вышло. А что плохого, собственно говоря, ему сделал Витаха?

Потом у Афони мелькнула мысль, а вдруг сейчас поло¬маются домкраты? Тогда всё дело завалится.

Но он зря волновался. В подъёме всё было предусмот¬рено.

— Вбить клинья! — скомандовал Семён Петрович.

Раздался оглушительный металлический звон — это би¬ли кувалды,— и в образовавшемся зазоре показались чугун¬ные клинья. Теперь уже корпус не мог осесть.

Семён Петрович посмотрел в зазор и крикнул:

— Ну как, парторг, обманем время?

— Обманем! — раздался гулкий голос.

Майкин отец стоял на земле возле подъёмного крана и осматривал толстые стальные накладки, которыми он дол¬жен был заделывать брешь в домне. Сейчас их поднимут наверх и будут приваривать к корпусу.

Афоня хотел было сбегать за Андрюшей, чтобы он тоже посмотрел, как умеют в Жигачёве здорово работать, но, с со¬жалением вспомнив, что они поссорились, остался сидеть на пылеуловителе.

Беспрерывно стучали кувалды, загоняя клинья.

Когда зазор в корпусе стал похож на огромный чёрный и беззубый рот, в нём показалась голова инженера Матю-шенко:

— Семён Петрович! Отвес подошёл к математическому центру. Домна сейчас в вертикальном положении.

На кольцевую площадку вылез Матвей Никитич. Он мол¬ча обнял Семёна Петровича и поцеловал его. Потом потряс руки двум рабочим, которые крутили насос, и Марии Фё¬доровне. Но, как показалось Афоне, больше всего Матвей Никитич тряс руку Витахе. Афоне стало завидно. Витаха почти ничего не делал — с какой-то маслёнкой возился,— а ему трясли больше всех.

«Вот немножко поработал — и уже почёт! — подумал Афоня.— А ты, как дурак, никакого уважения не имеешь».

Домна была выпрямлена!

Афоне хотелось танцевать, он чуть не съехал по ступень¬кам пылеуловителя и подбежал к Семёну Петровичу. Тот уже сидел на каком-то бесформенном куске бетона. Перед ним лежала раскрытая пачка «Казбека», и каждый, кто хотел, брал из неё папиросы.

Витаха, развалившись на земле, будто после тяжёлой работы, сладко потягивался. Он не видел Афоню.

К Семёну Петровичу подошёл парторг:

— Вы знаете, за сколько времени мы подняли домну?

— За сколько?

Матвей Никитич отвернул край рукава и поднёс к гла¬зам Семёна Петровича часы.

Домна была поднята за пять с половиной часов.

Афоня даже не заметил, как пролетело это время, слов¬но он сам был на кольцевой площадке и вместе со взрослы¬ми поднимал домну.

Глава XVII ДИСПЕТЧЕРСКИЙ РАПОРТ

Андрюша сидел у отца в кабинете и, потирая ладонью о ладонь, скучающе озирался.

Утром Майка знаками — Андрюша с ней не разговари¬вал — объяснила, что его вызывает к себе отец.

Кругом на стенах висели чертежи, диаграммы, какие-то фотографии. На одной была видна панорама довоенного за¬вода с дымящей домной.

В кабинете были стол, диван и тумбочка с графином. А в углу стояли ещё два сдвинутых вместе письменных сто¬ла. На широкой общей крышке горели и мигали красные, зелёные, белые глазки. Лампочек было штук сто. И, глядя на них, казалось, что это не диспетчерский пульт, а макет освещённого города.

За пультом сидела смуглая девушка в наушниках. Пе¬ред ней на стойке висели серенькая коробочка микрофона, поодаль чернел диск репродуктора. Девушка то и дело тро¬гала кнопки и рычажки включения и с кем-то вполголоса переговаривалась.

Отец что-то быстро писал. Изредка он бросал на Андрю-шу взгляд, и по его лицу скользила лёгкая улыбка.

Сын сидел загорелый, обросший волосами — на шее хоть косички заплетай,— в безрукавке и трусах. Ботинки у него были стоптаны. Из правого ботинка выглядывал большой палец.

— Ну, сынок, что нового?— оторвавшись от бумаг, спро¬сил Семён Петрович.— Ты что ж это меня совсем забыл — курьеров за тобой посылать приходится. Я позавчера тебя ждал, вчера волновался, а ты где-то там бегаешь и ни разу не заглянешь сюда… От мамы писем нет?

— Нет ещё.

Семён Петрович, видимо что-то вспомнив, опять скло¬нился над бумагами и начал в них рыться.

— Так… А Майка хорошая повариха? Чем же она тебя угощает?

— Котлеты делает, блины как-то испекла…

Андрюша проглотил слюну. Он давно уже по-настояще¬му не обедал — с первым и вторым,— а сидел на хлебе, кол¬басе и картошке.

— Значит, ты сыт у меня?

— Сыт,— вздохнул Андрюша.

Вдруг секретарь Маруся, сидевшая за диспетчерским пультом, громко сказала:

— Семён Петрович, уже пять часов. Рапорт. Все на сво¬их местах.

Отец посмотрел на ручные часы. Лицо его сразу измени¬лось. Из приветливого и добродушного оно сделалось сосре¬доточенным, строгим.

Он подошёл к микрофону. Девушка-оператор с каранда¬шом и толстой тетрадью расположилась рядом — пригото¬вилась записывать приказы.

— Внимание! — сказал в микрофон отец.— Первый уча¬сток — теплоэлектроцентраль, докладывайте!

Андрюша услыхал, как в чёрном диске репродуктора кто-то откашлялся.