Армагеддон - Генрих Сапгир

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Телефонные звонки. Надо в отдел ремонта позвонить. Все не туда попадают. И мужские, и женские голоса, то Андрея спрашивают, то какая-то Тамара им нужна. Есть у меня Тамара, но она во Владивостоке живет. Не адрес же владивостокский им давать.

У меня свои заботы. Мой Володя похудел и бороду сбрил.

Мудрая Галина Петровна сказала: «Если бороду сбрил, верная примета, появился у него кто-то. Как он в последнее время с тобой?»

«Нормально», — а у самой на душе неспокойно.

«А если вспомнить?»

«Не очень. Спросила, где вечером в пятницу был. С друзьями, говорит, и в глаза не смотрит».

«В том-то и дело. Дай ему валерьянки, чтобы успокоился. А еще лучше, Алла, приятель у меня в наркологии в лаборатории работает. Так они там приворотное средство научным способом получили. Метадол ньюс. Попрошу по знакомству».

«Я заплачу, ты меня знаешь».

«А заплатишь, о чем разговор! За деньги сейчас все достать можно, даже любовь».

Действительно, уйдет, потом ищи-свищи. У нас двое детей: мальчик и девочка. И третий намечается, чувствую, мальчик. Мудрая женщина — врач Галина Петровна.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Но это только одна из версий.

Итак, по одной версии, я встретился с Тамарой, обновленной и просветленной.

По другой версии, я умер в ту ночь, как и предсказывали медицинские сестры.

По третьей версии, ничего не изменилось. Я остался с Аллой и в той же газете, скандал постепенно забылся. К тому же Алла родила позднего ребенка — мальчика.[*]

По четвертой версии, я ушел от Аллы к Татьяне, из газеты — в другую, подобную ей. Вечерами мы смотрели на экране «Жару в Сингапуре».

По пятой версии, я все же улетел в Сингапур, но самолет по пути потерпел аварию. Аэробус неожиданно полыхнул огнем и лопнул высоко в небе. 283 пассажира и команда рассыпались вместе с обломками. И все умерли.

По шестой версии, я жил в другое время, когда еще и слыхом не слыхали ни о каком Сингапуре. Однако дрался из-за Тамары на дуэли, и был убит.

По седьмой версии, я жил в то же время и прожил так долго, что дожил до новых времен, которые оказались гораздо хуже старого доброго времени.

По восьмой версии я был женщиной, и в объятьях мужчин переносился-переносилась в блаженный Сингапур. Но там не остался-не осталась: появился муж и дети.

По девятой версии, я всю жизнь мечтал о Сингапуре, собрал коллекцию марок и открыток. Наконец, удалось побывать в Сингапуре, и он мне показался бледней, чем мои открытки и марки.

По десятой версии, я долго жил в Сингапуре, работал в русском консульстве. И Сингапур мне порядком надоел. Ну порядки! За каждый брошенный окурок штраф 700 сингапурских долларов. Платил, знаю.

По одиннадцатой версии, я в детстве отдыхал на Пицунде с родителями. Но всю жизнь мне казалось, что я побывал в Сингапуре.

По двенадцатой версии, я был пятнистой анакондой и ползал в водоеме среди других змей, толстых и длинных на змеиной ферме. Потом с меня содрали шкуру и нащелкали кошельков и бумажников, один из которых попал автору этого повествования и тот сунул в мое рифленое плоское нутро пачку денег — свой гонорар. Я раздулся так, будто пообедал кроликом.

Но есть и тринадцатая версия. Как и многие другие.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

По тринадцатой версии, пока не встретился я с моей стриженой монашкой. Все еще ищу Тамару.

На берегу туманно-солнечного океана — эстрада. Перед ней — куча столов и стульев. Австралийцы, японцы, американцы, многие с детьми непринужденно расположились под брезентовым навесом. Я сам потягиваю пиво из бутылочки. На эстраде все идет своим чередом. Справа — несколько пальм, как этикетка фирмы, насквозь маячит ослепительное марево. Употребил-таки это слово, не обошлось без него. Да и как без «марева» русской словесности? Неопределенно, благородно и душе говорит.

Между тем, на эстраде заклинатель змей в розовом тюрбане, наигрывая на дудке что-то однообразное, продолжает дразнить кобру синей тряпицей. Кобра, злобно раздувая свой серый капюшон, выползает и выползает из плоской плетеной корзинки, будто ей конца нет.

Бородатый мальчишка в комбинезоне вспрыгнул на сцену, лег плашмя на дощатый пол и нацелил свой «никон» с неприлично длинным объективом. Подстрекаемая хозяином кобра быстро поползла на него. Бородач отпрыгнул, как ужаленный, при общем смехе.

Потом был прекрасный танец дракона с мячом. Дракон был как живой: он моргал розовыми ресницами, разевал бумажную пасть, хватал и бросал мяч, лихо отплясывал, вскидывая поочередно четыре ноги в черных тапочках.

Звенят браслеты на ногах танцовщиц, обведенных красной хной.

Мне некуда спешить, и я посматриваю то и дело на набережную, на которой каждую минуту можешь появиться ты, худое красивое лицо с ослепительной — особенной для меня — улыбкой. Мне уже были сделаны знаки и послано приглашение. В одном таинственном фонде, можно сказать, фирме, приятный человек, совсем не похожий на должностное лицо, скорей, благодушный фермер в синей рубашке и твидовом пиджаке, успокоил меня и объяснил многое насчет нас обоих. Я даже примирился с некоторым излишеством: шестью пальцами на его широкой руке. Пока мне не приходится беспокоиться ни о деньгах, ни о ночлеге. Но я знаю — это передышка, накапливание душевного спокойствия перед путешествием совсем в другие области.

Нас, феноменов, все больше на планете. И наши периоды протяженностью не в 12 лет, а в 13. За годом Свиньи неуклонно следует год Фавна. Солнце просто взрывается протуберанцами и магнитными бурями, убивающими все в зоне своего влияния и благотворными для нас — феноменов.

Если женщина в 13 или 26 лет рожает, она рождает феномена. А если родит в 39, на свет появляется чудовище, пусть гениальное. Остерегайтесь рожать в 39 лет.

Веды, не те, которые вы читали, а те, в которые заглядывал я, сообщают, что принц Будда был рожден тринадцатилетней красавицей. Если вы раскроете библейские апокрифы, то узнаете, что Моисея мать родила в свои зрелые 13. На востоке вообще рано выходят замуж. Но фараон приказал топить еврейских детей, как котят. И стражники уже направились к дому одного из племени Левиина. Поэтому Моисея-младенца поспешно перепеленали, уложили в тростниковую корзину и пустили вниз по Нилу, где в купальне его и нашла принцесса. О Христе не решаюсь упоминать, хотя Божья Матерь мне представляется тихой смуглой девочкой с распахнутым небом в глазах.

Вы спросите, что во мне феноменального? Самая малость: волосы мои переходят в шелковую гривку вдоль хребта. А так я — никакого атавизма, даже ржать себе никогда не позволяю. Самый нормальный человек. Профессор Элаф считает, однако, что порода нормальных людей давно вымерла и уступила место всяческим отклонениям и мутациям. Ну, поищите кругом, где среди нормальных людей нормальные люди?

После представления туристы повалили к выходу. Их останавливал разгримированный заклинатель без халата и тюрбана. Вполне европейский человек, я узнал его по тонким усикам. На столике были разложены дудки. Тонкие усики расхваливали свой товар.

Дудка для заклинания змей такова. Бамбуковая трубка с отверстиями всунута в пустую тыкву грушевидной формы. Тыква вся разукрашена цветными квадратиками из блестящей жести (как бабушкин сундук в моем детстве). К ней подвешены стеклянные желтые бусы.

Туристы, не слушая продавца, накапливались у автобуса.

И тут — повеяло чем-то свежим, легким, хотя ни дуновения. Справа показался синий треугольник паруса. Медленно, как на экране, он прошел мимо, сине-матовый, весь мерцающий синими точками, там, в бледном, высоко на полнеба, океане. Во мне была тишина ожидания.

Лишь позади на эстраде звенели браслеты на босых ногах, по краям ступней обведенных хной.

ПОВЕСТИ

Дядя Володя

ГЛАВА ПЕРВАЯ

— Сегодня мы обращаемся к нашим радиослушателям с таким вопросом: может ли гражданин какого-либо государства жить в другом государстве без проблем? Какие проблемы вы видите в данном случае? Что вы об этом думаете, уважаемые соотечественники? Наши телефоны в Париже…

— У нас в редакции прозвучал первый звонок. Здравствуйте.

— Здравствуйте.

— Назовите себя.

— Петр Иванович, москвич.

— Говорите, Петр Иванович.

— Наше правительство не только, но и… (помехи). К тому же… Нельзя терпеть ни в коем случае… (помехи). И на воображаемых рубежах тем более… (помехи). Народ не потерпит, чтобы наши интеллектуальные рубежи пересекали всякие проходимцы. Если ты лицо кавказской национальности, сиди себе на воображаемом Кавказе. Иудеи пусть едут в воображаемый Израиль. Но проникать лишь по собственному желанию в нашу воображаемую Россию, запомните, мы никому не позволим. Наши предки ее крепко придумали, а ее уже почти всю разворовали, где она? — по кускам растащили.