Геракл - Антонио Дионис

Мужчина привстал, протер глаза: дверь по-прежнему была заперта, лишь буря гудела в щелистой крыше.

Но стоило смежить веки, как новой волной окатило веселье близкого праздника. Теперь он ясно различал мягкий перебор струн кифары и отдельные выкрики, но твердо решившись не поддаваться колдовским чарам, еще сильнее зажмурил глаза. Сон бежал. Путник собрался, было, подняться и призвать приятеля. Но сладкая истома сковала члены, действительность воспринималась сквозь полумираж. Сквозь ресницы он увидел перед собой склонившееся лицо, и нежная женская ручка провела по его щеке.

Кто ты? — уже в полном сознании произнес путник, глядя на дивное видение, возникшее перед ним.

Женщина была чудо как хороша. Да и куда девались темные следы плесени, обезображивающие стены мокрыми пятнами с причудливыми краями. Покои сверкали блеском и чистотой благородного розового мрамора. Многочисленные толпы пестро разодетых беспечных людей возлежали на пышных ложах, предаваясь утехам.

Кто я? — загадочно усмехнулась женщина, протягивая мужчине украшенные золотыми браслетами руки. — Я та, что дарит забытье и радость! Доверься мне!

Голова чуть шумела от выпитого вина — путник и не заметил, как у него очутилась в руках тяжелая чаша, до краев наполненная пурпурным напитком. Он доверчиво взял протянутую руку и охотно последовал за своей спутницей.

Она показывала ему чудесные сады с райскими птицами, распевавшими на все голоса. Он увидел несметные сокровища, грудами сверкавшие и распространяющие радужное сияние. Искусно выделанное оружие и домашнюю утварь, которой не постыдились бы пользоваться и боги.

Кто ты, о прекрасная? — восхищенный и околдованный, вскричал путник. — Чем я заслужил твои милости?

Возьми меня с собой! — серебристым смехом отвечала женщина. Змеиная улыбка искривила прекрасное лицо, но тут же черты приобрели прежнюю святость и непорочность.

С собой?! — воскликнул мужчина. — Да я буду лобызать следы твоих ног, моя жизнь, моя душа до конца принадлежит тебе, о сладкая!

Потупилась женщина. Самодовольно усмехнулась:

Слово сказано!

И тут же вихрь прошелся по покоям дворца, гася смех и светильники. Куда подевались пышность и роскошь? Где люди, веселившиеся тут минуту назад? Где показанные чудеса? Где та женщина, ласки которой он принимал с таким упоением?

По-прежнему заунывно плакал ветер. Пищали в подполье крысы. А на месте чудесной женщины хихикала старая ведьма, покачивая сухоньким пальцем перед носом очумевшего мужчины:

Слово сказано! Теперь ты — мой!

Но кто ты? — в ужасе уже в третий раз вопросил мужчина, таращась на мерзкое создание, глупо подмигивавшее подслеповатым глазом.

— Я — та, которую Зевс сбросил на землю. Я — Ата, богиня лжи и обмана, а ты сам добровольно стал моим рабом!

И Ата расхохоталась. Нелегко пришлось богине, когда она впервые попала на землю. Наивно ходила она по дворам, предлагая свои услуги:

Я — богиня обмана, — простодушно говорила Ата. — Я за кусок хлеба и кукурузную лепешку обману вашего соседа и вложу в уши вашей жене, что вы вчера не покидали брачное ложе далеко за полночь!

Но в презрении отворачивались люди от мерзких услуг. Гнали ложь от двора. Не раз бивали Ату камнями и травили собаками.

От людского гнева спряталась Ата в пустом и заброшенном доме. Еще больше перепугалась богиня, прослышав, что ее повсюду разыскивает царь Эврисфей. «Если Зевс за чужую провинность изгнал меня из Олимпа, что ж сделает земной царь, прослышав, как я подзуживала его подданных на злые проделки?» — в страхе думала Ата. Так и жила богиня в сумрачном доме, перебиваясь пойманной крысой или голубем, неосторожно усевшимся на каменные перила балкона.

И в минуту отчаяния, когда Ата жалела лишь о том, что бессмертна и не может умереть, явилась перед ней

Глупая Ата! Твоя беда в том, что ты не подчиняешься своему естеству и природным склонностям! Конечно, когда ты честно объявляешь людям, что будешь их обманывать, они возмущаются и гонят тебя! А ты попробуй предложить человеку нечто большее, чем он смог бы достичь сам: богатство, славу, почести!

Но как я выполню обещание?! — растерялась Ата.

— Глупая! — разгневалась Гера. — Видимо, небеса ошиблись в твоем предназначении! Ну и шляйся грязной нищенкой, раз не хочешь царских почестей!

Исчезла Гера. Но зерна сомнений закрались в сердце Аты. Задумалась богиня:

А почему бы и нет? — и первый же обман ей удался: миражом был очарован первый же встречный, охотно поддался придуманному соблазну.

Теперь Ата знала, как ей поступать. Гордо и высокомерно вступила Ата во дворец Эврисфея, растолкав стражу.

Не сводя с царя темного взгляда, спросила:

Что заботит великого царя? Зачем ты разыскивал меня?

Смутился царь Эврисфей — не просто признать, что готов на сделку с богиней обмана. Но Ата, усмехнувшись, пришла ему на помощь: она уже поняла, что человеку выгоднее не быть, а выглядеть в глазах других честным и смелым, мудрым и величественным. Главное, чтобы никто не догадался о тех шаловливых мыслишках, о которых ты сам себе даже наедине боишься признаться.

Знаю твою нужду, о Эврисфей! — продолжала богиня. — Жители Немей ждут твоей защиты от грозного льва! Но ты припомни о несчастном, великий царь, который нетерпеливо ждет свободы! Двенадцать подвигов во славу царя Эврисфея повелел Зевс исполнить Гераклу! Будь милостив и великодушен, великий царь: дай юноше возможность сделать первый шаг к свободе от завета отца, данного вместо сына!

Много говорила богиня Ата, горы лжи и обмана громоздя. Но к концу беседы царь Эврисфей свято верил, что не простят боги, если он не уступит желанию Геракла послужить во славу Зевса.

И как это я сам не додумался оказать милость юноше? — бормотал Эврисфей, посылая за Гераклом.

О храбрый юноша! — приветствовал Эврисфей прибывшего во дворец Геракла. — Много слухов ходит о нашей с тобой вражде, но сегодня я хочу доказать, что в них нет и крупицы правды!

Геракл немало был удивлен странными речами: доселе Эврисфей не скрывал своей злости, при всяком случае понося юношу; мы вначале часто берем, нам не принадлежащее, но потом, в поисках собственного оправдания, еще чаще пытаемся найти вину нами же ограбленного. Так и Эврисфей, зная тайну своего рождения, люто ненавидел Геракла.

Но сладчайшим медом текли теперь речи царя:

Ив доказательство дружбы, которую я к тебе питаю, я уступаю тебе славу победителя Немейского льва! Ступай же, герой, в Немею — и пусть все почести за спасение бедных жителей от грозного хищника достанутся тебе!

Ничего не промолвил Геракл. Раскусил он затею царя: еще ни один охотник живым не вышел из Немейского леса. Но лишь покрепче обхватил палицу Геракл, закинул за плечо лук и колчан со стрелами, и в тот же день двинулся в путь.

Вскорости достиг Геракл Немей. Что за странная тишина и запустение встретили героя! Жители, грустные и напуганные, попрятались при его приближении. Напрасно взывал Геракл, прося себе поводыря, который смог бы указать логово льва. Никто не откликнулся на призыв.

Тогда плюнул Геракл на трусов, решив самому отправиться на поиски льва.

Когда Геракл уже подходил к краю селения, тихий голос окликнул героя:

Постой, охотник! — позвал робкий голос.

Перед Гераклом возникла сгорбленная фигура. Печаль и тоска отложили след на облик мужчины.

Послушай, что я тебе скажу, охотник! — прошептал мужчина, озираясь. — Недоброе дело задумал царь Эврисфей…

Да я как-то в этом и не сомневался! — перебил Геракл.

Не то, о герой! Немейский лев — не простое животное: не берет его ни копье, ни меч, ни кинжал! Ни малейшего вреда не причиняют стрелы, даже царапины не оставляя на шкурю!

Задумался Геракл. Увял румянец на щеках его собеседника. Сделал вид герой, что напуган и готов повернуть обратно.

— А что, погрустнел ты, о незнакомец? — спросил герой.

Я честно предупредил тебя об опасности, но кроме тебя у жителей Немей нет больше надежды на защиту! — признался мужчина. — Придется, видно, теперь всем селением уходить из обжитых мест, раз и ты решил отступиться!

Не отчаивайся! — утешил Геракл. — Раз никакое оружие не в силах противостоять драной рыжей кошке, придется оторвать ей хвост голыми руками! — расхохотался юноша.

С теми словами двинулся Геракл к лесу, крикнув на прощание:

Готовьте еду и выпивку, жители Немей! Будем праздновать победу!

С жалостью глядели жители селения вслед герою — никто не верил, что справится юноша со страшным зверем.

А Геракл углубился в лес.

Плотно сокрыли сплетенные ветви собою Геракла. Пышные кроны, не пропускавшие света, скрывали небо. Лишь где-нигде мелькал голубой лоскуток, чтобы тут же исчезнуть за темной зеленью. Подлесок — низкорослые и искривленные деревца, путался под ногами. В сумраке лесной чащобы парило.