В тени пророчества - Сергей Кусков

Она опоздала. Первую часть провалила. По самой банальной из всех возможных причин — ошиблась. Объект прошел инициацию. Пророчества начали сбываться. Теперь неизвестно что делать дальше. Господи! Ну почему она? Почему именно она тянет эту ношу? Что, не нашлось никого умнее ее, опытнее?

Как было легко там, в лесу. Выследила! Замочила! Не надо думать, тупо бери и делай! А сейчас… Задание слишком тонко, слишком непонятно. Никто не знает, что именно нужно делать. Потому, что никто не пытался, до сегодняшнего дня, останавливать пророчества.

Утром Настя связалась с отцом Михаилом. Тот выслушал отчет, сказал, что все в руках божьих, благословил. Но не помог. Не подсказал. Теперь объект должен пройти еще две стадии, после чего остановить его будет уже невозможно. Пророчество исполнится. Она поёжилась.

Тем временем, объект вышел из подъезда с какой-то симпатичной молодой девушкой и направился в противоположную сторону, к центру города. Настя сидела и думала, что же делать. Решение напрашивалось само собой, но, как говорили наставники, простые решения — не всегда лучшие решения.

И смотря в спину удаляющуюся парочке, весело смеющейся и что-то обсуждающей, Настя не могла принять его. Вольна ли она решать судьбы людей? Обычных людей, мирян, ничего не совершивших предосудительного? Убить только за то, что они только могут сделать в дальнейшем?

Кошмар пророчества Дамокловым мечом висит над миром. Жизнь одного, или жизнь миллионов? Хороший выбор!

Отцы в смятении, они боятся принимать любое решение. Для того им и нужна она, простая девчонка, с которой спрос как с гуся вода. Нет, подставы Настя не боялась, наставник вытащит ее из любой передряги, в обиду не даст, что бы она ни совершила Если что — пожурят, да все и утихнет. При этом руки отцов останутся чистыми. Но решение должна принять именно она, здесь, сейчас, а это ой-как не просто.

Имеет ли на это право, решать, кому жить, кому нет? Как будет отвечать перед тем, кто будет вправе судить ее саму?

Да, та еще задачка.

Настя долго думала, затем повернула ключ зажигания и тронула свой "Ауди". Впереди ждал контактный адрес, полученный утром от отца Михаила.

В споре между одним человеком сейчас и миллионами завтра победила банальная арифметика.

2. О сущности бытия.

Quid est veritas?

Что есть истина?

Вопрос Понтия Пилата к Христу

Юго-Восточная Иудея, 779 год от основания Рима

Человек сидел на земле и молился, находясь в глубоком трансе. Он был худ, лохмотья свисали с изможденного тела. Лицо осунулось, щеки впали. Из-под кожи торчали кости, он более напоминал скелет, чем живого. Но подошедший знал, что глаза человека, стоит тому их открыть, будут лучиться ярким чистым светом.

— Ты пришел? — спросил сидящий.

— Да. Сорок дней прошло.

Подошедший оглянулся. Вокруг, насколько хватало взора, простиралась пустыня. Да, это была не Сахара и не Аравия. До ближайшего жилья полдня пути, но для человека, сидящего на песке, это было не важно.

— Они ушли? — таким же сухим и бесцветным голосом спросил он.

— Да. После нашего разговора вернутся. Но пока ты свободен. Никто не будет влиять на твой Выбор.

Человек улыбнулся и открыл глаза. Действительно, те лучились. Инициация завершилась. Сидящий стал мессией.

— Здравствуй. Я ждал тебя.

— Знаешь, зачем я здесь?

— Да. Но не понимаю, что еще нового ты можешь мне сказать?

Собеседник усмехнулся.

— Думаешь, в мире все так просто? Захотел — сделал, и всем стало легко?

— Я не хочу, чтоб было легко. Я хочу, чтоб было лучше, это разные вещи.

— Да, конечно! — стоящий усмехнулся. — Знаешь, я ведь тоже хотел, как лучше! Чтоб всем стало хорошо! Чтоб не было боли и горя! Войн и болезней! Но ты знаешь, чем все окончилось?

— У меня свой путь. — Сухо ответил сидящий.

— В свое время я думал также.

— Я не буду творить зло. Позволю убить себя, но не пойду твоим путем.

Стоящий расхохотался. Громовые раскаты эха его хохота прокатились через всю пустыню.

— Наивный! Ты думаешь, если не будешь делать зла, принесешь в мир добро? Как бы не так! Хочешь, я расскажу, что будет?

Сидящий молчал.

— А будет следующее: твоя религия распространится по всему миру. Из религии праведных фанатиков она превратится в веру жадных богачей, купцов и магнатов. Твоим именем будут закабалять народы. Как собственные, так и чужие. Твоим именем будут убивать людей. Во благо ТВОЕЙ религии люди будут брать оружие и ехать на край света, чтобы убивать!… Насиловать!… Грабить!…

С ТВОИМ именем на устах жрецы будут кидать в костер женщин и детей сопротивляющихся язычников и иноверцев. И при этом петь хвалебные гимны ТЕБЕ!

— ХВАТИТ!

— Нет, я только начал! Во имя тебя, в твою славу, несколько столетий будут гореть костры инквизиции. Сотни тысяч ни в чем не повинных "ведьм", "колдунов" и инакомыслящих будут медленно сгорать в огне, под крики славящей ТЕБЯ толпы! А отпущение грехов, которое даруешь ЛИЧНО ТЫ, можно будет купить на любом базаре!

— ПРЕКРАТИ!!!

— Нет, я еще не закончил! А позже, когда откроют новые земли, о которых ты пока еще ничего не знаешь, с твоим именем на устах уничтожат или обратят в рабство население целых континентов! Твоя религия будет самой ханженской и лицемерной за всю историю от начала времен!

Из глаз сидящего потекли слезы, подбородок мелко задрожал.

— Я думал, ты будешь предлагать мне все богатства и царства земные.

Стоящий опять расхохотался.

— Да на кой они тебе нужны? Богатства? Власть? Женщины? Значит, ты считаешь меня настолько мелочным?

— Тогда чего же ты хочешь от меня?

Стоящий обошел сидящего вокруг, затем присел рядом на корточки.

— Я не хочу, чтоб ты совершил ошибку. Да, ты не повторишь моей, у тебя есть опыт. Мой наглядный пример. Но и светлая сторона никогда не одержит победы, просто Зло будет творить дела от ее имени. Ты не дашь миру ничего нового.

— Чего ты хочешь? — вновь спросил мессия.

— Тиберий стар. Слаб. У него нет наследников. Народ не любит его.

— Ты предлагаешь мне земное царство? — сидящий удивленно поднял голову.

— Не совсем. Я предлагаю тебе пойти третьим путем. Я хочу создать Эдем здесь, на земле. Мир, в котором будет править Справедливость. Где не будет войн и рабства. Где люди не пойдут браться за оружие, чтоб убить тех, кто не так молится, у кого не тот разрез глаз, цвет кожи, более яркая одежда или больше денег.

— Без войн совсем обойтись нельзя. Люди все равно будут воевать.

Пришедший помолчал.