Времена Антона. Судьба и педагогика А.С. Макаренко. Свободные размышления - Михаил Фонотов

Антон Макаренко: «Еще одна ошибка – это тип уединенного средства. Очень часто говорят, что такое-то средство обязательно приводит к таким-то результатам. Одно средство. Возьмем как будто бы на первый взгляд самое несомненное утверждение, которое часто высказывалось на страницах педагогической печати, – вопрос о наказании. Наказание воспитывает раба – это точная аксиома, которая не подвергалась никакому сомнению».

– Но разве это не так?

Антон Макаренко: «Наказание может воспитать раба, а иногда может воспитать и очень хорошего человека, и очень свободного и гордого человека».

– Все очень неопределенно?

Антон Макаренко: «Никакая система средств не может быть рекомендована как система постоянная. Одно и то же средство к разным детям дает разные результаты. У меня не было двух случаев совершенно похожих».

– И какое из этого следует заключение?

Антон Макаренко: «Педагогика есть самая диалектическая, подвижная, самая сложная и разнообразная наука. Вот это утверждение и является основным символом моей педагогической веры».

Согласитесь, что Антон Семенович Макаренко высказал свое кредо весьма вразумительно.

Может показаться, что Макаренко любил парадоксы. Например, взять какую-то аксиому и эффектно ее опровергнуть. Дело не в этом. Антон Семенович всякую мысль, пусть и общепризнанную, норовил «проверить» лично, рассмотреть со всех сторон, довести до логического конца, чтобы изучить ее всю, от крайности до крайности. Так он поступил и с аксиомой о наказаниях. И убедился, что наказание вмещает несколько смыслов и нельзя ограничиться только одним из них, очевидным.

Что касается наказаний, то с их полным отрицанием нельзя торопиться хотя бы потому, что без наказаний не обходится сама жизнь. Уже потому их нельзя исключить из воспитания. Ведь никому еще не удавалось оградить своих детей от такой «окружающей среды», как жизнь.

Загадка невиданной эффективности

Но все-таки – что система Макаренко? Ведь какой-то порядок устанавливался сам собой, и в нем выстраивалась градация ценностей, перечислялись правила и принципы. Не так ли?

Хоккей на коммунарском катке

Антон Макаренко: «Я – сторонник специальной воспитательной дисциплины, которая еще не создана, но которую именно у нас, в Советском Союзе, создадут. Основные принципы этого воспитания:

1) уважение и требование,

2) искренность и открытость,

3) принципиальность,

4) забота и внимание, знание,

5) упражнение,

6) закалка,

7) труд,

8) коллектив,

9) семья: первое детство, количество любви и мера суровости,

10) детская радость, игра,

11) наказание и награда».

Эти параграфы Макаренко приводит не раз в разных вариантах. Однако перечисленные одиннадцать пунктов, разумеется, никак не претендуют на звание педагогических законов.

Вообще, я против того, чтобы представлять дело так, что Макаренко везде и во всем непогрешим, что все им сказанное – истина. Непогрешимых людей нет и среди великих. И у великого Пушкина не все стихи – великие. В том-то и хитрость, чтобы в кумирах и корифеях увидеть «обычных» людей, а сквозь их обычность различить величие. Непогрешимость всегда фальшива.

Антон Макаренко: «И нам совсем не стыдно сказать, что во многих деталях нашей работы мы еще плаваем, и будем еще плавать, и не можем не плавать. И было бы просто зазнайством утверждать, что за 20 лет мы могли создать, довершить, закончить, оформить большую новейшую педагогическую школу, школу коммунистического воспитания. Мы с вами именно пионеры в этом деле, а пионерам свойственно ошибаться. И самое главное – не бояться ошибок, дерзать».

В своей пионерской работе Макаренко не все успел оформить и довершить. В сущности, у него было время только на то, чтобы разобраться в самых насущных задачах. До «идеалов» у него руки не дошли. Даже как-то о них поразмышлять он отказывался. Схоластики избегал. Претендовать на идеал – на коммунистическое воспитание – он не хотел. Он даже разочаровался в «предложенных идеалах» – «по причине их чрезмерного совершенства». Говорить о них, а тем более замахиваться на них было преждевременно. Будни и идеал – как небо и земля. Он хотел знать, что и как делать сегодня. Он хотел выработать свод правил, проект воспитания – «как чертежи дома в жилищном строительстве: здесь балкон, здесь лестница, кухня». Проект – да, в очертаниях коммунистический, но еще далекий от совершенства.

Современных макаренковедов восхищает невиданная эффективность педагогики Макаренко, ее они считают козырем – его и своим. Да, педагогика Макаренко эффективна и эффектна. Это какой-то фокус: вчера преступник, отшельник и отщепенец, а сегодня – нормальный человек, строитель социализма. Чародей, а не педагог. Превращать преступника в борца с преступниками, воспитанника – в воспитателя, человека-минус исправлять на человека-плюс – кому еще такое удавалось?

Дело в том, что общество пребывало (и пребывает) в том мнении, что перевоспитывать правонарушителей – очень трудно, почти безнадежно. А Макаренко этот процесс демонстрировал не раз и не два, а в массовом порядке. Сложность и даже опасность такой работы – на самых первых шагах, до установления контакта. А когда начинается диалог, тогда воспитывающий и воспитываемый быстро приходят к взаимопониманию. Может быть, так происходит потому, что каждый правонарушитель в глубине души держит надежду на возвращение к людям. Ему надо только показать уголок справедливости и верности.

Другая работа – с детьми, не испачканными криминалом. Здесь эффективность не так бросается в глаза. И уж никакой эффектности. Эта педагогика долгая, спокойная, без особых страстей и перепадов. Когда дети «нормальные», их вроде и воспитывать нечего. Хотя на самом деле процесс воспитания не имеет ни пауз, ни каникул, ни отпусков. И результат работы с «нормальными» детьми не скор и не очевиден.

Группа колонистов и сотрудников колонии. 1926

Педагогика Макаренко, по сути, – «острый» эксперимент, из которого следовало бы извлечь уроки для воспитания обычных детей. Ведь надо было предполагать, что количество беспризорников будет сокращаться, и Макаренко, рано или поздно, вернулся бы в обычную школу, о чем он, кстати, мечтал и к чему готовился.

Республика самоуправления ФЭД

А что все-таки Антон Семенович Макаренко дал педагогике, если без деталей и без умствования?

Бесценно и, может быть, вечно то, что он положил на свои ладони и показал нам, чтобы все увидели, слово «коллектив». Да, именно это. Воспитывать личность, но – через коллектив. Через коллектив – значит, через жизнь. Через ту частицу жизни, которую педагог может контролировать. В коллективе, то есть в жизни с людьми, подросток набирается и нравственности, и гражданственности.

Возьмем хотя бы два урока, которым учили в коммуне имени

Дзержинского, – умение подчиняться и умение подчинять. Сколько копий было изломано из-за этих двух умений!.. А между тем, это первые правила истинного самоуправления – умение подчиняться и умение командовать. Командовать так, чтобы тебе подчинялись, и подчиняться так, чтобы не чувствовать себя подневольным. А это возможно только при одном фундаментальном условии: сегодня я командую, ты подчиняешься, а завтра – наоборот. Нет тех, кто только командует, и нет тех, кто только подчиняется. Это и есть истинное, всем понятное, справедливое самоуправление.

Если демократия – власть народа, то она, иными словами, – самоуправление. Самоуправление, которое обязательно зарождается внизу пирамиды и поднимается до ее вершины.

Так Макаренко «создавал» кадры для страны. Создавал для нее управленцев. Учил «кухарок» самоуправлению. Так он создавал республику ФЭД со своей – не иначе – Конституцией. Так он создавал граждан России.

Правило «требовать» наталкивает и на другие размышления. На размышления о том, например, что воспитание – процесс невозможный без постоянного давления. Антон Семенович не соглашался с тем, что человеку должны прощаться некоторые недостатки.

Антон Макаренко: «Но с какой стати должны быть недостатки? А я говорю: никаких недостатков не должно быть. Если у вас 20 достоинств и 10 недостатков, мы должны к вам пристать: а почему у вас десять недостатков? Долой пять. Когда пять останется, – долой два, пусть три останутся. Вообще от человека надо требовать, требовать, требовать!»

Требовать – так много? Потому что человек ленив, инертен, консервативен, невозмутим, трудно пробиваем? Потому что он не знает всех своих возможностей? Не верит в них? И не очень заинтересован стать лучше, чем есть?

Значит, воспитание предполагает нажим, усилия, давление, силу и насилие?

Антон Макаренко: «Это особенно важно, когда речь идет о воспитании таких качеств, как терпение, умение преодолевать длительные затруднения, брать препятствия не рывком, а давлением».