Времена Антона. Судьба и педагогика А.С. Макаренко. Свободные размышления - Михаил Фонотов

Виктор Опалихин: «Теоретики воспитания говорят о Макаренко уважительно, когда речь идет о его заслугах в свое время. Когда же разговор заходит о реализации его системы в современных условиях, теоретики скромно воздерживаются от активных рекомендаций».

Виктор Опалихин: «Воспитательная система Макаренко в теории воспитания явно „не ко двору“».

Это ясно. А причины… Они – на виду.

Виктор Опалихин: «Система Макаренко, связанная своим происхождением с советским прошлым, не получит и не может получить поддержки государства, проводящего принципиально иную, чем была в СССР, социально-экономическую политику».

Виктор Опалихин: «В этих условиях нет и не может быть единства интересов общества в деле воспитания детей и в отношении к системе Макаренко».

Да, в современном обществе единого мнения нет. Его нет вообще и, в том числе, – о педагогике. Кто-то считает, что воспитывать детей – дело родителей: пусть как хотят, так и воспитывают. Кто-то все-таки находит необходимым участие государства в воспитании подрастающего поколения – «от дошкольного до вузовского». Кто-то машет рукой – дескать, у нас никто воспитанием не занимается, все отдано телевидению. А государство ограничило себя своим кругом забот – экономика, политика, терроризм, национализм, коррупция, наркомания и пьянство. Воспитание у него если где-то и значится, то неизвестно, на каком месте. То есть оно предпочитает бороться со следствиями, а не с причинами.

Виктор Опалихин: «Российская академия образования пока что не разделяет научных выводов макаренковедов, а потому и не поддерживает исследования по этой тематике ни морально, ни материально».

Такое же равнодушие к Макаренко проявляет и министерство образования и науки.

Другими словами, у нас в наличии такой же «педагогический Олимп», который «царствовал» при Макаренко, и те же «олимпийцы», которые терпеть не могли Макаренко и которым он отвечал тем же.

А интереса у государства – нет…

Всё – не случайно. Сколько ни пытай, у сегодняшнего государства не выпытаешь «признания», каких людей ему теперь воспитывать. Поди, оно само не знает, каких. Ему самому вроде никаких и не надо. Надо бизнесу – пусть и воспитывает.

Виктор Опалихин: «В структуре педагогической науки теория воспитания – самая слабая часть».

И то верно. Какие оценки ставить воспитанию? Нет таких. Какой его результат? Неизвестно. Может быть, и проявится результат, но – когда? Если и заниматься воспитанием, то – попутно с обучением. Когда представится случай. Главное – учеба. Дидактика. Оценки. Баллы. Знания – это практично. А воспитывать… Слишком долгая работа. Работать на перспективу – охотников мало.

Виктор Опалихин: «Тайны успешного воспитания очень трудно поддаются познанию».

В самом деле, если мы допускаем и хотим, чтобы система Макаренко «работала» и сегодня, и завтра, и потом, значит, мы подозреваем в ней, в системе, нечто если не вечное, то долгое.

Виктор Опалихин: «Источник феноменальной эффективности и универсальности системы Макаренко до сих пор остается большой тайной».

Виктор Опалихин: «Как нашел Макаренко эти таинственные законы, которые неведомы и сегодня, в XXI веке, большинству педагогов?»

Виктор Опалихин: «Есть ли вообще такие универсальные законы воспитания? Да, такие законы есть. Заслуга Макаренко перед большой наукой в том, прежде всего, и состоит, что он нашел, нащупал своими руками эти законы».

Настораживает это слово – «нащупал». Значит, и Макаренко знал эти законы не очень внятно – наощупь?

Вопросы – без ответов. И спросить-то не у кого. Кроме как у самого Антона Семеновича. Его и спросим. Что он скажет?

Антон Макаренко: «Нет ничего вечного и абсолютного в наших задачах».

Сказано, однако, яснее ясного. Макаренко волновало не вечное, а актуальное.

Антон Макаренко: «Коммунистическое воспитание – это хорошее воспитание, коммунистическое поведение – это хорошее поведение. Но ведь и до революции было у людей хорошее поведение и плохое».

Мучительный поиск: что же оно такое – коммунистическое воспитание? Что в нем еще – то, чего до сих пор не было?

Антон Макаренко: «Мы говорим, что мальчик должен быть прилежным, развитым, аккуратным, дисциплинированным, смелым, честным, волевым и еще много хороших слов. А в английской школе разве не добиваются, чтобы мальчик был волевым, честным, аккуратным? Тоже говорят. Нет, такая формулировка еще не определяет наших целей. Наши цели особые».

Особые, но – в чем?

Антон Макаренко: «Предположим, раньше говорили, что нужно воспитывать гармоническую личность. Это тоже была какая-то цель, но цель вне времени и пространства, цель вообще идеального человека, а мы должны воспитывать гражданина Советского Союза».

Тут сомневаться не приходится: Антон Семенович не признавал «цель вообще, цель вне времени и пространства». Он не понимал, что это такое – «вообще идеальный человек». Пустые слова – «вне времени и пространства». «Идеальный» – это слишком общо. И слишком далеко. А он ставил перед собой актуальную, злободневную задачу – воспитать советского гражданина. Ему надо было знать именно это – какой он, этот советский гражданин? Что в нем нового и что старого. Что хорошее и что плохое. Что плохое от старого и что плохое – уже от нового.

Антон Макаренко: «А на самом деле некоторые вещи порождены нашей советской жизнью. Возьмите вы горячность, излишнюю самоуверенность, даже удальство, оно у нас сплошь и рядом рождается от нас, от нашего советского патриотизма, пафоса, когда человек прет вперед, стремится к цели и часто разрушает на своем пути».

Опыт жизни как лучший из учителей

А теперь – о существе. Проследим за нитью макаренковской мысли. Расспросим его, если что непонятно. Уточним каждую деталь.

Антон Макаренко: «Никто так не учит, как опыт».

Эта фраза – одна из кардинальных в лексиконе Макаренко. Учиться у жизни. У нее искать верные ответы. Она – лучший специалист по верным ответам. Опыт-то и дал ему ответ на его животрепещущий вопрос: как «делать» советского гражданина?

Антон Макаренко: «Воспитывать хорошего советского гражданина – это мне не указывало пути».

Группа колонистов-горьковцев в строю. 1927–1928

– Да, это уже было сказано. Хорошо бы объяснить.

Антон Макаренко: «Я должен был прийти к более развернутой программе человеческой личности».

– Пока ясности нет. Ну, хорошо, развернутая программа. И что?

Антон Макаренко: «И, подходя к программе личности, я встретился с таким вопросом: что, эта программа личности должна быть одинакова для всех? Что же, я должен вгонять каждую индивидуальность в единую программу, в стандарт и этого стандарта добиваться? Тогда я должен пожертвовать индивидуальной прелестью, своеобразием, особой красотой личности, а если не пожертвовать, то какая же у меня может быть программа?»

– И что? Эта дилемма не имеет выбора?

Антон Макаренко: «И я не мог этого вопроса так просто, отвлеченно решить».

– И он остался нерешенным?

Антон Макаренко: «Но он у меня был разрешен практически в течение десяти лет».

– И каков итог? К чему пришел Антон Семенович?

Антон Макаренко: «Я увидел, что в своей воспитательной работе, что да, должна быть и общая программа, „стандартная“, и индивидуальный корректив к ней».

Разберемся. Значит, «отвлеченно» – сколько ни думай – этот вопрос не мог решиться. Он решился практически, в опыте десяти лет. Хорошо. Но тут же – новый вопрос: эта самая «общая программа» не есть ли то вечное или, по крайней мере, долгое, пригодное на все времена и в любых условиях, что так бы хотелось отыскать в педагогике?

Нет, отвечает Макаренко, нет у педагогики вечных и универсальных средств. Педагогу в своей работе надо разрываться между общим, коллективным и частным, индивидуальным. Однако и то, и другое не обладают свойством вечной пригодности, они годны только сегодня и здесь, а не всегда и везде.

Автограф А. С. Макаренко. Страница из «Педагогической поэмы»

Простите, а те коллеги Макаренко, которые обвиняли и до сих пор обвиняют его в том, что он знал только коллектив и ни во что не ставил индивидуальность, – они Макаренко читали? И для них новость, что Антон Семенович на каждого коммунара вел картотеку, то есть следил за его поступью и «вел» его из года в год, а на выпуске каждому давал характеристику, как бы итоговое свидетельство личности? Что, тоже не знали?

Наверное, Антон Семенович и сам искал в педагогике какие-то законы, подобные законам естественных наук. Ведь если педагогика – наука, то и ей вроде бы нельзя без законов. И, может быть, было такое ощущение, что законы воспитания «висят в воздухе», надо только их «поймать» и уложить в фундамент педагогической науки. Однако повседневная жизнь удаляла его от такой иллюзии. Опыт ожиданий не подтверждал, наоборот, уводил в другую сторону.