Можно помереть со смеху - Эрл Гарднер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Может быть, она говорила это искренне?
– Один шанс из десяти миллионов.
– Могли бы вы дать мне адрес миссис Велс?
– У моего адвоката имеется письмо, полученное от ее мужа Друрри Велса. Там он указывал какое-то место на Фрост-Моур-роуд. Я…
– 1638, Фрост-Моур-роуд? – спросил я.
– Именно, – подтвердила она. – Сейчас я вспомнила номер.
– Это письмо у вас здесь?
Она покачала головой и сказала:
– Сейчас я занимаюсь тем, что очищаю ящики от старой корреспонденции. Мой муж был самым великим человеком по хранению самых немыслимых и ненужных вещей. Он не выбрасывал ничего. Его стол заполнен бумагами, эти шкафы ломятся от обилия личной переписки.
– А шкафы в приемной использовались для деловых документов?
Она кивнула.
– Его секретарша прекрасно знала, где что лежит. Теперь она здесь не работает. Я отпустила ее. Она слишком задирала нос… Может быть, я употребляю не самое изысканное выражение, но оно передает суть проблемы.
– Ваш муж, наверное, имел и клерка?
– О да. Дэвина должна была передать ему архив, но я уволила ее на следующий день после смерти мужа. В офисе работали еще две сотрудницы: они были вежливы, но очень холодны со мной. Они думали, что имеют право на мужчину только потому, что работали с ним долгое время! В конце концов, я считаю, что жена не должна вмешиваться в деловую жизнь супруга. Эти сотрудницы нравились ему, он хорошо к ним относился, но я тут же отправила их отсюда, как только сама оказалась в седле. – Она откинулась на спинку стула и сказала: – Вы весьма обаятельный человек, мистер Лэм. Поэтому вот вам визитка с именем адвоката, который вел дела моего мужа. Если вы встретитесь с ним, он даст вам всю информацию, которая вас интересует. А что касается миссис Велс, надеюсь, вы сможете вступить с ней в контакт в Лос-Анджелесе на Фрост-Моур-роуд. Если же вы ищете возможности для спекуляции, то среди недвижимости моего мужа в Техасе вы, думаю, найдете для себя что-нибудь подходящее. Если хотите, я позвоню адвокату и попрошу оказать вам помощь и внимание.
– Спасибо. Большое спасибо, – рассыпался я в благодарностях. – Мне очень неловко, что я вторгся к вам без приглашения, но…
– Все в порядке, – прервала она. – Мне в самом деле было приятно пообщаться с вами. Смерть Аарона повергла меня в шоковое состояние, и я постоянно должна чем-то занимать свою голову. Сейчас я расчищаю ящики и отделяю зерна от плевел. Здесь этих плевел ужасно много.
– Готов в это поверить, – сказал я, взглянув на заполненные бумагой мусорные корзины.
– Очень важно, что друзья Аарона очень, очень любезны и во многом помогают мне. Конечно, я этого совсем не ожидала, но уверена, что все происходит, как и следует у друзей.
Еще раз поблагодарив ее, я вышел из офиса и отыскал швейцара – курящего короткую трубку коренастого шведа с выцветшими, как бы покрытыми непроницаемой пленкой голубыми глазами.
Вручив ему свою визитку, я сказал:
– Как детектив, я имею основания предполагать, что сегодня ночью в этот дом намерена забраться Морфин Мэри.
– Кто такая Морфин Мэри? – спросил он.
Я объяснил:
– Морфин Мэри – одна из самых опасных воровок, крадущих наркотики. В вашем доме расположены врачебные и зубоврачебные кабинеты, в которых всегда содержится некоторый запас наркотических веществ для непредвиденных случаев, и сегодня Морфин Мэри, для которой не составляет труда открыть любой замок, проникнет в эти помещения и ограбит их.
Он пыхтел своей трубкой и молчал.
Тогда я продолжил:
– Когда кончается рабочий день в офисах, вы отключаете все лифты, кроме одного, того, который остается стоять здесь, внизу? Правильно?
Швед кивнул. Я вытащил из кармана двадцать долларов.
– Чтобы поймать воровку, необходимо устроить ей засаду. Лучше всего было бы, если бы я выдал себя за ночного лифтера.
– Вы даете мне деньги? – спросил он.
– Я даю вам деньги, – ответил я.
– Предположим, что эта женщина с отравой войдет в лифт. Что будет тогда? Вы устроите большой шум?
– Никакого шума не будет вообще. Мне надо только убедиться, что она появилась в этом здании, и я по телефону сразу же сообщу об этом в полицию. Мы устроим ей ловушку. Я работаю для детективного агентства, которое на основе страхования охраняет от грабителей имущество врачей и дантистов. Мы должны поймать Морфин Мэри. Ее место – за решеткой. Полиция тоже заинтересована в этом, и если я предупрежу их, то полицейские заранее начнут следить за вашим домом и воровка догадается о засаде – она очень умна!
Швейцар протянул руку за купюрой.
– Когда служащие начинают оставлять офисы? – спросил я.
– В семь часов.
– Буду здесь в семь. И возможно, придется ждать допоздна.
Он кивнул. Дело было сделано.
Глава 13
Я появился за несколько минут до семи. Первые два часа прошли в катании вверх и вниз на лифте с задержавшимися на службе сотрудниками разных контор, офисов, медицинских кабинетов. Затем наступило время спокойствия и тишины. Швейцар-швед слушал по радио репортаж о матче боксеров. Уборщицы приволокли прорезиненный транспортер с различными принадлежностями для уборки помещений и брезентовые ведра, в которые они свалили содержимое мусорных корзин. В мусор шестого этажа попали в основном выброшенные миссис Бедфорд бумаги.
Швед, все еще пыхтя трубкой, слушал радио. Соревнования по боксу уже закончились, но передавали поп-музыку. Откинув назад голову и сцепив на затылке пальцы, швейцар слушал радиомелодии, вокруг его закрытых глаз витали голубые кольца табачного дыма.
Я работал быстро: перебирая кучи личных писем, газетных вырезок, журнальных статей, старых заявлений и ходатайств. Этот парень, Бедфорд, и в самом деле ничего не выбрасывал. Я отбирал бумаги, написанные женским почерком, и засовывал их в мой чемоданчик. Все было закончено к тому моменту, когда швед выключил радио.
– Она не придет сюда после полуночи, – сказал я ему.
– Нет?
Кивком головы я подтвердил свои слова.
– Вы придете завтра вечером? – спросил он.
Я снова кивнул.
– Как плохо получилось, – сказал он. – Приходите в любое время.
Я пообещал прийти.
Швед вывел меня из здания.
На аэродроме я успел попасть в самолет, отлетающий в час ночи, и, сидя в кресле, сразу приступил к изучению бумаг из чемоданчика. Там оказалось семь или восемь писем от Люсиль, четыре – от Ивонны.
Письма Люсиль были того сорта, что не могли не понравиться одинокому дядюшке, письма, от которых жена-золотоискательница вполне могла рехнуться от злости.
Письма Ивонны были датированы числами, укладывавшимися в период, занимавший три года. И на всех на них лежала печать пустой и формальной содержательности, снисходительного высокомерия, с которым молодость относится к старости и одиночеству: рассуждения о погоде, танцах, кинофильмах и звездах телеэкрана, а также уверения в том, что родственники умоляют его беречь себя.
Но четвертое, последнее письмо Ивонны производило совсем другое впечатление. Там содержался рассказ о Друрри Велсе, который сразу после знакомства обещал устроить ее на шикарную работу в агентстве, с которым он связан и которое, по его словам, подбирало девушек-манекенщиц для фотографий в журналах, художественных календарях, а также иногда и в рекламных роликах. Она верила ему. Он посулил ей быструю карьеру манекенщицы, говорил, что при его влиянии на некоторых людей, работающих на различных киностудиях, может помочь девушке дебютировать в Голливуде.
Она писала, что была «очарована» Друрри Велсом, и неудивительно, что они «укатили в Неваду или Аризону» и там «без лишнего шума, скромно и хорошо» поженились. А до этого они с женихом совершили поездку в пустыню, посетили принадлежащий Бедфорду участок земли и нашли на нем почти совершенно развалившуюся хижину. Там они устроили маленький пикник с теми закусками, которые привезли с собой. На участке кто-то выкопал яму, должно быть, искал воду, но тяжелые, темные камни, которые были подняты из ямы, наводили на мысль, что там могла быть нефть. Три таких камня она отправила дорогому дяде в почтовой посылке.
От этого письма сохранился и конверт. В нем лежали фотографии – совершенно ужасные снимки, сделанные любительской камерой, у которой отсутствовала даже автоматическая наводка. На некоторых из них изображения были не в фокусе, на некоторых было вообще трудно понять, что там изображено. Их делал человек, ничего не смыслящий в фотографическом искусстве, не имеющий понятия ни о композиции, ни о законах освещения. Имелось также изображение самого Друрри Велса – тоже никуда не годное и тоже не в фокусе.
Не стоило большого труда, собрав все сведения воедино, получить более или менее складную историю.
Последнее письмо, судя по дате, было отправлено Ивонной дней за десять до смерти Бедфорда. Возможно, в тот момент, когда его вместе с посылкой принес почтальон, в офисе находился и Корнинг. В посылке, если верить словам вдовы Бедфорда, лежали три камня, в шкафу конторы Бедфорда – только два. Получив камни, Бедфорд высмеял предположение, что они содержат нефть. Корнинг – меткий стрелок, с нюхом охотничьей собаки – почувствовал, что здесь должна быть какая-то нажива. Один из камней соскользнул к нему в карман, позже был проверен на счетчике Гейгера, и оказалось, что нюх ловкого дельца не обманул его. Трудность состояла в том, что Бедфорд был консервативен, осторожен и знал цену Корнингу, который почему-то вдруг захотел купить эту землю подешевле. Внезапно Бедфорд умирает, и Корнинг, разузнав, о чем говорится в его завещании, отправляется на поиски Ивонны Велс. Все яснее ясного.