Властелины Пограничья - Лана Тихомирова

- Пенелопа много говорила мне о вас, - неприязненно сказал фон Бохель, - Я ничуть не удивился, когда она назначила вас своим И.О., но учтите, мое уважение распространяется только на доктора ван Тащ, а не на ее любовников.

- Что? - неожиданно развеселился доктор и сел на стул поглубже.

- То, что слышали, юноша. Все это знают.

Доктор зашелся басовитым хохотом не в силах сдержать какого-то бешеного восторга. Он закрыл лицо руками и долго еще не мог успокоиться. Фон Бохель наблюдал за этим с тупым непониманием. Выцветшие глаза, выпучились на ван Чеха и неподвижно созерцали мучительно хохотавшего доктора.

- Как ловко вы выдаете мое желаемое, за свое действительное, - утирая слезы, сказал ван Чех, - Даже разочаровывать вас как-то неловко.

Во взоре фон Бохеля появилась смесь раздражения и облегчения.

- Вы неприлично ведете себя, - строго сделал замечание главный врач.

- Просто это очень смешно, когда такой человек, как вы, оперирует слухами, - ничуть не смутившись, сказал доктор.

- Иногда, лучше оперировать непроверенными фактами, чтобы проверить их, а не мучиться догадками, - философски заметил фон Бохель, якобы потеплев, и тут же добавил, мрачно, - Я буду следить за вами пристально, даже не думайте, доктор ван Чех, пренебречь хоть одной обязанностью.

- Я могу быть свободен? - доктор привстал, поняв, что разговор окончен.

- Не можете. У вас целый рабочий день впереди, - доктор усмехнулся и попрощался, фон Бохель ему не ответил.

Два месяца без Пенелопы прошли для ван Чеха, как в дыму. Он категорически не справлялся и не понимал, как справляется со всем Пенелопа, всегда неторопливая. Он быстрый, порывистый, точный зарывался в бумагах, а она методичная и медлительная со всем легко справлялась.

- Ну, во-первых, у меня меньше больных. Фон Бохель, прости за бедность речи, на тебя сейчас всех собак повесил, но это тяжесть бремени двух букв И.О., - терпеливо успокаивала доктора, после очередного рабочего дня Пенелопа, - Во-вторых, ты молодой, ты некоторых вещей просто не можешь знать, поэтому у тебя есть я и мой номер телефона.

В-третьих, попей мелиссы, ты слишком нервничаешь, друг мой.

- Я совсем без тебя зашиваюсь, я ничего не успеваю, - невесело говорил доктор.

- Я тебя умоляю. Если гнаться за всем подряд, то естественно не успеешь. Я тоже не успевала. Да, все по-началу теряются и ничего не успевают. Расслабься. Если ты будешь методично делать только то, что можешь сегодня сделать спокойно, откладывая на завтра то, что терпит какое-то время, сразу увидишь, что и на чай с коньяком времени останется.

- Я не пью, - фыркнул доктор.

- Все еще. Ты крепкий мужчина, Октео, - у доктора от этих слов пробежал холодок по позвоночнику, тело легко сотрясли три легкие волны мурашек, - работать и не пить, - как ни в чем не бывало, продолжала Пенелопа.

Доктор последовал советам Пенелопы, и у него что-то стало получаться. К приезду законной зав. отделением доктор играючи вел все дела, успевал шутить, лечить, пить чай, но почти бросил курить. Встретить ее на вокзале ему не удалось, но на следующий день после приезда Пенелопа пришла на работу.

В рабочий день они то и дело сталкивались, но особенно не разговаривали. Уже к концу дня им, наконец, удалось отловить друг друга.

- Ну, как справился? - Пенелопа не стала пить коньяк, а обошлась кофе.

- Неплохо. Благодаря тебе… - улыбался широко доктор.

- Это хорошо, - тихо сказала Пенелопа с лицом, с которым обычно сообщают о смерти любимого сына, она полезла в ящик стола и достала бумагу, - Читай.

Доктор внимательно прочел, потом прочел еще внимательнее. Последний раз он прочел ее, держа в дрожащей руке.

- Это что еще? - шепотом спросил он.

- Ты - мой единственный друг, - кротко улыбнулась Пенелопа, на щеке откуда-то появилась маленькая ямочка, - Тебе я могу сказать. Пенелопы больше нет.

Доктор ожидал, что Пенелопа демонически засмеется и начнет буйствовать, но та продолжала сидеть и пытливо всматриваться в доктора.

- А кто же есть? - осторожно спросил он.

- Есть я.

- Кто я?

- Кукбара. Кукбара фон Шпонс, - без особого энтузиазма произнесла Пенелопа.

- Не понимаю, - немея, сказал доктор.

- Она чаще будет приходить, она научилась, - со вздохом стала разъяснять Пенелопа, - Я в таком состоянии уже не могу кого-то лечить. Я думала побороть ее, но она действительно сильнейшая половина, но не лу…

Пенелопа вдруг замерла и взгляд ее застекленел.

- Пенелопа, - доктор подался вперед, чтобы удержать ее, на тот случай, если она станет падать. Зав отделением была тверда и холодна, как статуя.

В глазах доктора все померкло, а затем все застлал свет. Проморгавшись, доктор понял, что многое в его жизни изменилось. Во-первых, он стал значительно ниже ростом. Во-вторых, страшно хотелось почесать за ухом, но тело твердило о том, что ничем кроме задней левой лапы это сделать нельзя, и это доктора немного удивляло.

- Ты только посмотри, сестренка, он настолько ненормален, что здесь превратился в куницу, - низкий голос с атаманскими интонациями и разбойничьей хрипотцой доносился сверху. Доктор поднял голову и сел, так лучше было видно двух одинаковых женщин. Одна плакала в носовой платок, вторая показывала на него пальцем и говорила разбойничьим голосом.

- Ну, как тебе доктор в шкурке-то? - Кукбара наклонилась к нему и двумя пальцами подняла за загривок.

Было больно, доктор хотел возмутиться, но вышло злобное рычание.

- Пенелопа, и это ты любишь? - насмешливо спросила Кукбара.

- Отстань от него! - фыркнула Пенелопа и взяла куницу на руки. Доктор мгновенно замлел, но бдительности не терял.

- Больная, на всю голову больная, - констатировала Кукбара, - Когда можешь повелевать миром, то есть ли смысл цепляться за какую-то реальность?

- Остановись… хотя поздно уже. Мы вместе это делали, - горько сказала Пенелопа.

Она рассеянно гладила черную куницу по шерсти. Куница довольно урчала и оглядывалась. Пенелопа и Кукбара были близнецами, но все же их можно было различить. А вокруг ничего, кроме кристальной белизны не было.

- Да-да, - ерничала Кукбара, - И виновата во всем ты. Я зло - это в моей природе, а ты обязана была не дать мне отделиться, ты должна была предотвратить, и не смогла.

Пенелопа всхлипнула. Доктор зарычал и хотел броситься на обидчицу, но Пенелопа его удержала.

- Вот теперь и ты меня жалеешь. Хотя убить все равно не сможешь. Слышишь, доктор, как только умру я, умирает и она, ты понял? Учти это! И теперь я часто буду появляться у тебя перед глазами, потому что она хочет тебя видеть, а я хочу тебя мучить.

Кукбара совсем близко наклонилась к морде куницы. Доктор не выдержал, вцепился когтями в лицо Кукбары. Она и Пенелопа взвыли от боли, доктору пришлось отцепиться. Кукбара тут же ухватила его за горло когтистой ладонью.