Пыль и сталь (СИ) - Карпов Илья Витальевич

Носатый тем временем распинался о грандиозных планах на будущее и не замечал ничего вокруг, прикрыв глаза от предвкушения. Таринор пытался разобрать написанное, судорожно вглядываясь в буквы: «Мес… Местофа… Местофаля Фира…» Наёмнику никак не удавалось разобрать последнее слово. «…Азгуланора»! В душе наёмника вспыхнуло пламя надежды! Мгновенно вспомнив слова для изгнания, он торжествующе поднял глаза, глядя на чёрта в упор, когда тот, в очередной раз дойдя до стены, развернулся к нему лицом.

— Итак, первым делом, — Меф многозначительно поднял указательный палец, — пойдёшь к местному старосте и скажешь, чтобы больше нас не тревожили. А потом…

— Barezul… — тихо произнёс Таринор.

Чёрт прервался на полуслове, подавился и закашлялся.

— Чего-чего? — голос Мефа внезапно осип.

— Аz’hab balaris…

— Брось! Что ещё за шутки?! — Меф явно был ошеломлён, хотя и пытался сохранить подобие улыбки на лице.

— Из мира сего на веки вечные… — голос наёмника креп с каждым словом.

— Не выйдет! Бесполезно!

— …изгоняю нечистое создание…

— Заткнись! Заткнись сейчас же! Или я сам тебя заткну! — сквозь зубы прорычал чёрт, сделав шаг вперёд.

— Именуемое Местофаль…

Второй шаг Меф сделать не успел. Из дощатого пола внезапно вырвались полупрозрачные цепи, объятые зеленоватым свечением. Они мгновенно обвились вокруг ноги чёрта, отчего тот упал и грязно выругался.

— Фир…

Глаза Мефа налились кровью, а лицо исказилось гримасой ужаса. Меф неистово вопил и сыпал проклятьями, пытаясь вырваться, но тщетно: цепи оплели его запястья и шею и плотно вдавили в пол. Он побагровел и испустил душераздирающий вопль.

— Азгал… Азрул… Чтоб тебя! — язык предательски споткнулся на последнем слове. Цепи тотчас же ослабли, и Меф, не будь дурак, немедленно этим воспользовался, ринувшись на Таринора в последнем отчаянном рывке.

Наёмник успел спрыгнуть с табуретки в последнее мгновение. Чёрт угодил рогами прямо в стену позади него и отчаянно тряс копытами, пытаясь выбраться.

— Аз-гу-ла-нор! — наконец выговорил Таринор, и призрачная цепь вцепилась в ногу чёрта, словно змея.

Меф кричал и вырывался, обещал наёмнику страшную расправу, но его тираду прервал громкий хруст. Рога остались торчать в стене, а их бывший хозяин вновь оказался пригвождён к полу. Мгновение спустя дом наполнился утробным гулом. Цепи засияли, задрожали, и визжащий чёрт исчез в яркой вспышке. Свиток тут же вспыхнул и через секунду на его месте осталась лишь горстка золы.

Гурх, всё это время испуганно вжимавшийся в табурет, выпрямился и подошел к обугленному пятну в том месте, где исчез Меф. Смачно плюнув туда, чёрт облегчённо вздохнул.

— Наконец-то. Думал, никогда от него не отделаюсь. Спасибо тебе, Таринор.

— Спасибо? — оторопел наёмник. — За что же? Я думал, вы друзья или, во всяком случае, партнёры.

— Партнёры? Да этот ублюдок меня чуть ли не силой с собой таскал. Когда-то и меня угораздило с ним в карты сыграть, знаешь ли. Только не на год, как с тобой, а на тридцать три года служения победителю. Я, как понимаешь, проиграл. Вот уж лет десять будет, как с ним таскаюсь. Как же он меня извёл! Всегда с виду такой благожелательный, вежливый, аж тошно, а на деле… Знаешь поговорку «хитер как чёрт»? Так вот это про него! — Гурх усмехнулся. — И в картах так же. Сперва поддаётся, а в конце — в пух и прах. Мы с ним давненько так картёжничаем, даже сигналы выработали, чтобы, значит, простаков обувать. Я пятаком подёргиваю, а он бровями. Противник думает, нервничаем, мол, карты дрянные достались, а мы между тем друг другу подкидываем да оба из игры и выходим.

— Выходит, я для вас был таким вот простаком?

— Выходит, что так, — прихрюкнул Гурх. — Только не обижайся. Я его ослушаться никак не мог. Что написано пером… Эх, да и чёрт с ним. А ты голова, что понял мой намёк. Только вот я думал, ты его порвать сумеешь, тогда и договору конец. А ты вместо этого зашвырнул засранца прямо в пекло! Там ему и место!

— Разве я мог его просто порвать? Что же это за договор с нечистью, раз его любой желающий может разорвать голыми руками?

— Да запросто! Только обычно он его сразу прячет, щёлкнет пальцами, и договор в дымке растворится. Но тут, видать, азарт был силён настолько, что он позабыл обо всём на свете. А что до самой бумажки — он же не какой-нибудь могущественный демон, а простой чёрт. Стало быть, и бумажки у него дрянные, порвать каждый сможет. В любом случае, теперь мы оба свободны, за что я тебе бесконечно благодарен.

— И что же ты теперь будешь делать?

— Жить и радоваться жизни, — пожал плечами Гурх. — Может отыщу того мага, что когда-то меня призывал. Если он жив, конечно. Душевный был человек… А из дома этого уйду сейчас же, вот тебе моё честное слово. И не вздумай отнекиваться. Я ж не дурак, понимаю, что ты нас прогнать явился. К тому же одному тут делать будет нечего совершенно. Меф, хоть и дрянная, но компания, а один я в четырёх стенах совсем зачахну.

Чёрт достал из-под стола фляжку с выпивкой и от души отхлебнул.

— Не возражаешь, если я заберу этот чудный напиток с собой?

— Мне не жалко, — усмехнулся Таринор. — Удивительно, что там ещё что-то осталось.

— О! Там больше, чем тебе кажется.

Гурх хитро прищурился, щёлкнул пальцами и протянул фляжку наёмнику. Она оказалась на удивление тяжёлой, будто толстяк не хлебал из неё всё то время, что они здесь пробыли.

— Пусть проныра Меф ловок с картами, а у меня, уроженца круга Жадности, свои таланты. Пока во фляжке остаётся хоть капля, я всегда смогу промочить горло. Ещё вино могу в уксус превратить, но это пригождается куда как реже.

Сказав это, чёрт направился к двери, стуча копытцами.

— Гурх! — остановил его наёмник. — Скажи-ка, когда вы пришли, дом уже был пуст?

— Пустовал. Вроде как давно заброшен был, или просто кто-то тут беспорядок навёл. Но никого не было, это уж точно. Хотя знаешь, нечто нечистое тут уже побывало да нас. У нас, чертей, на такие дела чутьё!

Наёмник задумчиво почесал затылок.

— Ну, не поминай лихом, Таринор! Кто знает, может, ещё свидимся! — с этими словами Гурх открыл дверь и растворился в ночной мгле.

Богатой на события выдалась ночка, что и говорить! Не каждый день проигрываешь в карты собственную душу и изгоняешь нечисть в небытие. Но, так или иначе, дело сделано, а значит можно спокойно отдохнуть в храме. Дормий, наверное, уже колени до крови стёр за молитвами. Утром наёмник получит свою заслуженную награду, а потом отправится дальше с чистой совестью и полным кошельком.

В печи догорали угли, и дом окутал полумрак. Таринор собрал карты, аккуратно их перевязал и положил в сумку. Оставленные Мефом в стене рога походили на козлиные, но куда острее и пахли серой. Наёмник с трудом выдернул их и отправил в сумку. Оказавшись на улице, он вдохнул ночной воздух, такой приятный после душного дома, протяжно зевнул и зашагал в сторону храма, насвистывая себе под нос беззаботный мотив.

В святилище Холара было тихо и темно. Возле каменного изваяния тусклыми огоньками догорали последние свечи. Отец Дормий дремал, сидя на скамейке у статуи. Шаги наёмника мгновенно нарушили чуткий сон. Вглядевшись в ночную темноту, священник всплеснул руками и бросился к Таринору.

— Слава богам! Ты жив! И даже не покалечен! Воистину всемогущ Отец чистоты! А что с домом мага?

— Нечисти там больше нет. Но вот уборка бы не помешала. А тебе спасибо, Дормий. Если б не та книга, я бы пропал.

— Ты сделал большое дело, Таринор! Наверняка устал и проголодался? У меня от вечерней трапезы осталось немного хлеба и сыра. Вон там, в келье. Там же стоит кровать, ложись, а я здесь останусь, на скамье. И не отнекивайся, сегодня ты послужил Холару куда больше меня.

Таринор попытался было объяснить, что он совсем не против заночевать в трактире, но священник оказался таким упрямым, что ничего не оставалось, кроме как согласиться. Слипающимися глазами наёмник разглядел стоявшую в углу простую кровать, покрытую сеном с накинутой сверху тканью, на которой лежало шерстяное одеяло. Лучшего сейчас Таринор не мог и пожелать. Стоило ему прилечь, как он почти сразу провалился в долгожданный сон, так и не притронувшись к еде.