Предатель - Алексей Макеев

– Дай бог, чтобы это была последняя неприятность в твоей жизни, – заметил Орлов и вздохнул. – А Стас так голодным и убежал!

– Ну, бутерброд он все-таки съел, – вяло возразил Лев Иванович и тоже вздохнул: – Эх, все люди как люди, а мы за делом, за работой своей ничего не видим! Он же с порога сказал, что есть хочет, а мы за разговорами обо всем забыли.

– Ну, давай тогда в четыре руки чего-нибудь изобразим, чтобы накормить его, хотя бы когда вернется. Только уговор: пусть сначала поест, а потом уже обсуждать будем, – предложил Орлов. – Кстати, как ты думаешь, эта картошка еще съедобная, а то я тоже что-то есть хочу.

То, что раньше было картошкой, оказалось таким пересоленным, что они, попробовав, потом дружно отплевывались, а когда заглянули в холодильник, оказалось, что похвалиться Гурову, мягко говоря, нечем.

– Пойду в магазин схожу, – сказал Орлов и ушел.

А вот Лев Иванович принялся ликвидировать последствия столь неудачного приготовления непонятно чего – то ли ужина, то ли обеда.

А Крячко все-таки опоздал! Когда он, подбежав к нужной скамейке, рухнул на нее, было уже десять минут девятого. Обложив себя самыми распоследними словами, он решил все-таки посидеть и подождать, надеясь непонятно на что. Думая о том, что ему выскажут Гуров с Орловым, он тупо сидел, когда над ним раздался чей-то мужской голос:

– Какая встреча, Станислав Васильевич!

Крячко быстро поднял голову в надежде, что это вернулась Анна Григорьевна – может, она откуда-нибудь наблюдала за скамейкой и сейчас подошла? – но это сказал какой-то пожилой седовласый мужчина в хорошем костюме и модной рубашке, а вместо галстука он носил шейный платок. Он стоял, поигрывая тростью с массивным набалдашником, и заходившее солнце отражалось в дымчатых стеклах его очков. «Тьфу ты, как не вовремя! – мысленно ругнулся Стас. – Нужно этого кренделя быстренько отсюда спровадить, потому что при нем Анна Григорьевна точно не подойдет!»

– Вижу, что не узнали, – рассмеялся тем временем мужчина. – Да и неудивительно! Времени-то сколько прошло! – И он снял очки.

Взглянув на него, Крячко тестом расплылся по скамейке – перед ним стояла Анна Григорьевна. Пока он пытался хоть как-то прийти в себя, чтобы адекватно отреагировать, она, снова надев очки, как ни в чем не бывало продолжила:

– Ну вот! Теперь вижу, что узнали! Но я, кажется, вам помешал – вы же здесь, наверное, кого-нибудь ждете?

Откашлявшись, чтобы прочистить горло, Крячко собрал мысли в кучку и ответил:

– Уже не жду – я опоздал, и этот человек, наверное, ушел.

– Ну, тогда я приглашаю вас посидеть и молодость вспомнить. Тут неподалеку есть очень симпатичное заведение с тихой музыкой, приличным меню и доступными ценами. Мое предложение ваших планов не нарушит?

– С радостью принимаю, – ответил Крячко, поднимаясь со скамейки.

– Тогда прошу за мной, – рассмеялась она.

Они пошли в сторону Никитских Ворот, и она, поигрывая тросточкой, тихонько и очень серьезно спросила, переходя к делу:

– А чего же вы, полковник, в частный сыск ударились, потому что официальное следствие так не ведется? – И при этом она сохраняла на лице все то же приветливое выражение.

– Давайте для начала определимся, как мне к вам обращаться, – предложил Стас.

– Как угодно – я не привередлива, – ответила она. – Можете просто «дорогой друг», так вы не запутаетесь. И давайте постараемся обойтись без фамилий и прочих деталей.

– Хорошо, – согласился Стас. – Так вот, дорогой друг, – начал он, понимая, что врать не только смысла не имеет, но и опасно – эта дамочка явно прошла через такое, что ему даже не снилось, и, поймай она его пусть даже на какой-нибудь неточности, повернется и уйдет. – К моему начальнику обратился его давний знакомый, а по совместительству друг детства вашего шефа, которого обеспокоило очень многое, в том числе и столь странное решение того уйти из жизни.

– Я поняла, о ком вы, – заметила она.

От неожиданности Крячко даже остановился и во все глаза уставился на нее:

– Вы его знаете?

– «Учитесь властвовать собой», полковник, – процитировала она Пушкина, продолжая идти. – Это вам пригодится во всех случаях жизни, – и пояснила: – Нет, мы его не знаем, но как-то раз шеф пришел на работу очень веселый и сказал: «Представляете, встретил школьного друга, которого черт знает сколько лет не видел! И оказалось, что мы с ним все эти годы параллельными курсами шли!» И что же?

– Как мы поняли, ваш шеф ничего не доложил по инстанции, а решил разобраться во всем сам. И, разобравшись, сказал, что, не будь он по рукам и ногам повязан, дал бы делу официальный ход, а так он будет вынужден заставить зараженного уйти по собственному желанию. Вот мы и решили, уважая его волю, за которую он практически заплатил жизнью, провести свое расследование, и очень надеемся на вашу помощь, – закончил Стас.

– И правильно делаете, – кивнула она. – Что вы уже успели выяснить?

– Мы основывались на том, что нам передал его друг, и оказалось, что основных зараженных шесть человек. Но он ориентировался на то, что среди имеющих доступ к источнику заразы только их имена, фамилии или прозвища начинаются на букву С – это ваш шеф проболтался. Но ведь он мог просто чего-то не знать или даже ошибиться.

– Такие люди не ошибаются, – твердо заявила она и попросила: – Но на всякий случай перечислите-ка мне этих шестерых – вдруг действительно друг шефа о ком-то просто не знал?

И Крячко начал перечислять:

– Зятек, его затюканный зам и, если мы правильно поняли, вдовствующая завлабша. А еще один очень кляузный завлаб, ужасно болеющий за производство старик и недавно потерявшая ребенка эсэнэска.

– Я поняла, о ком вы говорите, – кивнула Анна Григорьевна и, подумав, сказала: – Все правильно, на букву С действительно больше никого нет.

– Мы уже выяснили, что в тот день, когда заболел ваш шеф, затюканного и эсэнэски на работе не было, – продолжал Стас.

– Как и вдовы – у нее мужу девять дней было, – объяснила она. – А кляузник ушел с работы, как обычно, в пять часов, и зайти к нему шеф никак не мог. Таким образом, остаются Старик и Зятек. Грешить на Старика глупо – попытайся его кто-нибудь искушать, врезал бы тому от души, а подловить его не на чем – честнейший человек.

– А Зятек? – поинтересовался Крячко.

– Знаете, – усмехнулась Анна Григорьевна. – Я за свою жизнь много разных людей повидала, но такую гниду не встречала. Вы знаете, почему затюканный до сих пор кандидат? – спросила она.

– Нет, и это нас очень удивило – все-таки такая должность!

– Дело в том, что он гений, – как о деле совершенно обыденном сказала Анна Григорьевна. – А я когда-то прочитала неглупую фразу, словно о нем написанную: «Гению не трудно работать, гению трудно жить!» Его еще в институте окрутила шустрая девица из провинции – ему же большое будущее прочили. Потом его Хозяин взял к себе, дал квартиру рядом с комплексом – тут почти все наши живут, – и он начал расти как на дрожжах, кандидатскую мигом защитил, начал над докторской работать. И дело уже к защите шло, когда Хозяин умер. Все, конечно, понимали, что Зятек директором станет, а бедолага на его место пойдет, так что новостью это ни для кого не явилось. Но вот время шло, а бедолага никак не защитится. Тут-то и выяснилось, что Зятек его под себя подмял и его докторскую диссертацию на публикации под собственным именем раздербанил – он, вишь ты, в академики метит. Только не получится у него ничего – Великие Старцы цену ему знают.

– А бедолага – не боец, вот за себя постоять и не смог, – предположил Крячко.

– Там ситуация еще гаже была! Когда затюканный понял, чего от него Зятек хочет, то решил из комплекса уйти. Так Зятек начал через его жену действовать. Взял ее с собой пару раз за границу, наобещал с три короба, вот она мужа и вынудила сдаться. Она надеялась, что Зятек на ней женится, и даже с мужем развелась, после чего бедолага к матери в Москву перебрался. Зятек же, получив, что ему нужно было, ее послал! А бедолагу тем временем уже одна честолюбивая мэнээска к рукам прибрала, кстати, она скоро в декрет уходит. Но вот большую часть зарплаты затюканный бывшей жене на детей отдает, потому и выглядит так непрезентабельно. И, представляете, полковник, – усмехнулась она, – эта дрянь еще имела наглость явиться к Зятьку со скандалом – я, дескать, из-за тебя от мужа ушла, так ты теперь мне его в семью и верни! Еле ее выпроводили.

За этим разговором они неспешным прогулочным шагом дошли до практически пустого кафе, где и сели за столик в углу. Меню разнообразием не блистало, но голодному Крячко и это было за счастье, а вот цены действительно не кусались.

– Это кафе – семейный бизнес. Сюда в течение рабочего дня обычно ходят работники из близлежащих учреждений, а вот по вечерам и в выходные оно большей частью пустует, так что нам здесь никто не помешает, – объяснила Анна Григорьевна.