Воспоминания с Ближнего Востока 1917–1918 годов - Эрнст Параквин

Кара-тепе просто не могли действовать сколько-нибудь крупные силы англичан. Я решительно настаивал на своем предложении.

В самом удрученном состоянии духа Халил-паша отправился, наконец, к Селахэддин-бею. Через полчаса он вернулся ко мне, сияя: «Nous sommes d'accord! Oh! Selaheddin Bey est un subordonné très obéissant!»[100]

Выстроили силы для двойного охвата, начали наступление на Кара-тепе, но тут пришли донесения летчиков, что противник уклоняется от боя и отходит. Кара-тепе был занят обратно без боя. И еще тем же днем Халил и я поспешили в Кара-тепе, чтобы убедиться, что приняты меры, достаточные для защиты этого важного участка от повторных атак англичан. Вечером в Тус-Хурматли царило по-настоящему победное ликование, которое выразилось в усиленном употреблении ракии (то есть фруктовой водки). До апреля 1918 г. Кара-тепе оставался под контролем турок, без всяких попыток это оспорить.

Сезон дождей заставил взять паузу в операциях до весны 1918 г.

Когда он подходил к концу, вали Мосула стал жаловаться на неподобающее поведение жителей плодородных Синджарских гор к западу от Мосула. Они будто бы отказываются уплачивать положенную десятину, а ряд действовавших на тыловой дороге Мосул – Телль-Хелиф разбойничьих банд явно следовало записать на их счет. Кроме того, они якобы поддерживают тайные связи с англичанами.

Неприязнь турок и арабов к проживавшим в Синджаре езидам, а нас ошибочно уверяли, что они – дьяволопоклонники, приводила к тому, что этим ненавистным иноверцам хотели отомстить. Я вполне понял истинную подоплеку событий, но так как военные соображения (довольствие, тыловые коммуникации, связи с врагом) тоже имели место, то не стал чинить вали препятствий.

Основные силы Ревандузской группы, которые было довольно сложно довольствовать в непростой местности заснеженных гор Курдистана, получили в марте 1918 г. соответствующую задачу. Как это обычно бывает в Турции при таких карательных мерах, вскоре попросту ограбили, сожгли, уничтожили целый ряд мирных деревень, а несчастное их население – если только оно не спаслось бегством – было перебито или унижено, а скот и зерно вывезены.

Ибрагим-бей, возглавлявший эту операцию, – со своим массивным подбородком он выглядел словно жесткий щелкунчик, – доставил вали интересную святыню езидского культа – маленькую похожую на голубя птицу из латуни, один глаз которой, казалось, ослеп. Птицы (павлин и петух) вообще якобы играют важную роль в религии езидов. Мне не удалось приобрести эту вещицу, однако я сделал ее точные фотографические снимки и передал их в этнографический музей в Мюнхене[101].

В середине апреля 1918 г. штаб армии получил из Ставки указание атаковать Урмию, где якобы после отступления русских стали собираться хорошо вооруженные армянские банды под английским руководством. У этой операции тоже были внутриполитические мотивы. Она сводилась к уничтожению армян, что сделала своей целью младотурецкая клика. Турцию – туркам! Все инородцы – армяне, курды, греки, арабы – должны были быть переселены или выкорчеваны без остатка.

Оставалось лишь вернуть отряд Ибрагим-бея из Синджара обратно в Ревандуз. Операции против Урмии затянулись до мая 1918 г., хотя сколько-нибудь заметного результата достигнуто не было. Под конец армяне, когда с севера им стали грозить появившиеся там отряды Али-Ихсана-паши, прорвались на юг через тонкую завесу Ревандузской группы в направлении Саудж-Булак и установили контакт с англичанами, которые после ухода русских медленно продвигались на север.

10 марта 1918 г. английские войска двинулись против оставшейся в одиночестве на Евфрате под Хитом 50-й дивизии. И тут же ее командир приказал отступать на Хан-Багдади, а вот нам доложил, что он не сможет и там принять бой. После моего запроса Халил-паша снял этого офицера с занимаемой им должности и отправил на самолете в качестве его преемника одного весьма дельного командира полка из 18-го корпуса.

Англичане двигались вслед медленно и осторожно. 26 марта турецкая артиллерия на Евфрате сбила самолет, экипаж которого – командующий английской авиацией в Ираке и его офицер Генштаба – были взяты в плен. Еще в тот же день была атакована Евфратская группа и по отработанному образцу взята в клещи кавалерией, с приданными ей артиллерией и броневиками, и вынуждена была отойти. Двадцатью тремя годами спустя – во время атак в охват армии «Нил» генерала Уэйвелла против итальянцев в Киренаике – мне пришлось еще не раз вспомнить об этой давшей о себе знать уже тогда манере наступления британцев, превосходно подходившей для открытой местности в пустыне, где в 1940–1941 гг. наступление велось куда более крупными силами и более совершенной техникой – тяжело вооруженными и хорошо бронированными танками[102].

На этот раз преследование со стороны британцев было весьма энергичным и явно направлялось стремлением освободить обоих пленных. Британская кавалерия продвинулась далеко за Ану до Абукемаля. Там ей и действительно удалось освободить английских офицеров. К сожалению, в ходе этого преследования в руки англичан под Хадитой попала германская радиостанция. И во второй раз была уничтожена изолированная Евфратская группа.

Обе катастрофы на Евфрате, естественно, вызвали немало эмоций в штабе «Йилдырыма» и в Ставке, и всякий раз следовал небезынтересный эпилог.

Первый раз меня вызвал к прямому проводу по Юзу господин фон Папен, будущий рейхсканцлер[103], и по поручению маршала фон Фалькенгайна спросил, не намерена ли армия немедленно двинуть дивизию с фронта по Тигру через пустыню вдоль его берегов, чтобы ударом во фланг остановить наступление англичан.

В штабе армии действительно рассматривался этот напрашивающийся вариант, а господин фон Папен подсчитал, что потребуется три-четыре дневных перехода до выхода дивизии на Евфрат. Он не учел только, что здесь решающее значение имеет водный вопрос. Количество пунктов водоснабжения было очень невелико. Объемы воды очень скудные. Они быстро истощались, так что требовалось несколько дней, пока грунтовые воды не пополнят запасы. Мы же подсчитали, что отправка одной дивизии через пустыню между Евфратом и Тигром потребовала бы почти двух месяцев. В связи с этим сугубо практическим и неизменным соображением все столь желанные стратегические планы были в прямом смысле сброшены в воду.

Вторая катастрофа Евфратской группы привела к поступлению на мое имя телеграммы генерала фон Секта. Сект тогда только прибыл в Стамбул, чтобы оказывать Энверу-паше помощь в руководстве операциями турецких сил[104]. Поэтому по его же собственному признанию, сделанному позднее, он с ситуацией на этом театре военных действий знаком не был. Вполне возможно, что из «Йилдырыма», которому мы были подчинены до весны 1918 г., и вовсе отправляли Энверу, как заместителю Верховного Главнокомандующего, далеко не все из моих докладов.

Так или иначе в телеграмме выражалось явное недоумение Секта, что «при нынешнем соотношении сил» стала возможной подобная катастрофа. То есть в османской Ставке, видимо,