Станешь моей? - Елена Лабрус
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– «Сигаретная улитка»?
– Это конусная улитка, размером с большой палец, яд которой настолько опасен, что у человека остаётся времени только на то, чтобы выкурить одну сигарету, а потом умереть.
– Зачем же вы держите всех этих гадов?
– Это бизнес, Ева. Половину острова занимают фермы, где их разводят. Дед был учёным, довольно талантливым и помешанным на всей этой живности. А вот уже отец сумел превратить его увлечение в доход. Стоимость одного грамма некоторых получаемых из этих тварей веществ доходит до цифр с шестью нулями. А токсичность превосходит яд самых опасных змей в десятки раз. Но уже сейчас некоторые незаменимы, например, при производстве лекарств от болезни Паркинсона. А более широкое применение расширит не только границы медицины, но и биохимии, и даже поможет понять истинные пути эволюции. Хочешь, я тебе покажу? – вдруг оживляется он.
И хотя в принципе он рассказывал довольно увлечённо, я всего лишь вежливо кивала, понимая насколько от всего этого далека. Но получив его неожиданное предложение, дёрнулась и уронила зефир в угли.
– Чёрт!
Тут же ударил в нос запах горелого сахара.
– Ты только кольца не надевай, когда со мной поедешь, – вроде пошутил он и жестоко, но у него вышло грустно. А потом он презрительно скривился, когда я виновато пожала плечами. – И я тебя умоляю: прекрати эти ужимки. Всё это ничего не значит. То, что я тебе рассказываю. То, что зову с собой. Окажись на твоём месте любая другая, я бы позвал и её. Мне просто скучно. А ты просто приехала на шоу, за участие в котором получишь деньги. Всё.
– Я могу идти? – поворачиваюсь я к нему. Без вызова. И даже без обид. Да, он бесконечно прав: я всего лишь очередная рядовая участница шоу. А он его хозяин. Хозяин всего здесь, даже гальки на которой я сижу, и волн, и колючих ядовитых ежей, что притаились на дне.
– Я тебя и не держал, – накалывает он свежий зефир на мою шпажку и протягивает. – Просто не выношу все эти потупленные глазки, слёзки, порозовевшие от стыда щёчки и прочие женские штучки. Со всем этим к Адаму. Он пожалеет, высушит, избавит от ложного стыда и угрызений совести, которыми сам не озабочен. Но не ошибайся на его счёт. Ты для него такая же «проходная» как и для меня.
– Не знаю зачем ты мне всё это говоришь, – бросаю я в огонь прутик вместе с зефиром и встаю.
– Затем, чтобы ты прекращала ныть, – поднимается он следом. И мне приходится задрать голову, чтобы на него посмотреть и услышать это в лицо: – Чтобы вспомнила, зачем ты сюда приехала. И работала. Набирала рейтинг, получала очки. И приняла как неизбежное то, что однажды он и тебя выберет. Но не в жёны. Как и всех до единой твоих подруг, он тебя просто трахнет и забудет. Как Аниту, Лорен, Мэри, Кейт, Софи, и кто там ещё есть в этой турнирной таблице? Да, я не утруждаюсь, чтобы запоминать вас по именам. Так что, прими условия игры, девочка. Или ты вылетишь отсюда быстрее, чем успеешь сообразить. Прекрати лезть за табличку «запрещено». Не мни себя особенной. Ты меня поняла?
– Я тебя поняла, Эван, – киваю я. – У меня только одна просьба. Можно?
– Валяй, – засовывает он руки в карманы.
И я слегка прочищаю горло, словно и правда хочу что-то сказать. Под его надменным взглядом поправляю за ухо волосы. Потираю ладони, словно я экстрасенс, что собирается «читать» его ауру.
«Чёрт, я же никогда этого не делала, но со вчерашнего дня у меня прямо появился какой-никакой, а опыт».
И нежно положив руки на его могучую шею, я подтягиваюсь и целую его. В упрямые, зло сжатые губы. Слизываю с них едва заметные остатки жареной карамели и шепчу, когда он так и не шелохнулся:
– Пусть это будешь ты. Пусть первым будешь ты.
И я, конечно, не жду ответа. Ни «да», ни «нет», скорее смеха в лицо. Но мне надо, чтобы он это услышал. А он услышал. И я уже опускаю руки, когда порывисто он вдруг подхватывает меня и впивается в губы.
И целует до искр в глазах, до подкашивающихся коленей, до такого болезненного напряжения внизу живота, когда прижимает меня к себе, что чёрт побери, как загулявшей кошке, мне хочется об него потереться. Именно там, именно об то, что дыбится у него в штанах. Даже сквозь одежду чувствуется как оно вздрагивает, и пульсируя, наливается кровью. Да, я грёбаный теоретик, и я не знаю каково это почувствовать в себе настоящий горячий мужской член. Но я же не маленькая, я знаю, что происходит и как это называется.
И этого лихорадочного, сильнейшего, сумасшедшего возбуждения мне хватает, чтобы, выскользнув из кольца его обезумевших рук, добежать до дома и запереться в ванной с единственной целью: стоя под горячими струями воды, снять его единственным доступным мне способом.
Глава 15. Адам
– О, нет, нет, нет! Что же ты делаешь? – хватаюсь я за подрагивающую боеголовку, что упирается в резинку трусов. – Девочка моя, ну нельзя же так, – освобождаю я «парня» что теперь рвётся в бой от одного взгляда на неё.
И я не знаю откуда она прибежала (поди опять ходила на море) и когда Эван установил камеру в её душе (теперь во всех ванных комнатах они есть). Но точно знаю, чего сейчас хочу, глядя как она ласкает себя: кончить вместе с ней.
И я подстраиваюсь под её ритм. Чёрт побери, я трогаю собственные соски, глядя как она сжимает, тискает, теребит свои грудки. Как запрокидывается её голова, приоткрывается рот. О, как я мечтал бы сейчас впиться в него поцелуем, слизать эти капли воды, что дрожат на её губах. И как бы хотел водить нежным краем головки по её складочкам, что она так нещадно трёт пальцами. Мокрой, скользящей в моей ладони головки, что в такт
