Станешь моей? - Елена Лабрус

выдвигает он вперёд нижнюю челюсть. И хрен его знает, кого хочет обмануть: меня, очередной раз обесценивая значимость для него другого человека, или себя, отказываясь признать, что он чувствует к ней нечто исключительное и, не удивлюсь, если настоящее.

Только меня разбирает злой смех на его откровения.

– То есть я по-твоему не считаюсь?

– Ты был после и это… – морщится он болезненно, – да, это ничего не значит.

– Нет, Эв, я был до.

– То есть? – хмурится он.

– Я бы на пляже, когда она наступила на ежа. И я оказывал ей первую помощь. Но знаешь, это было не просто дыхание «рот в рот».

– Вот умеешь ты всё испортить, – встаёт он, заставляя меня выпрямиться. А потом немного подумав, добавляет: – Но плевать! Тебя кто только не облизывает, кто только не садится на твои колени, как на общественный толчок. Ты и правда не считаешься, Адам.

– Но если она так дорога тебе, зачем же ты поставил в её ванной камеру?

– А её уже подключили? – удивляется он.

«И там уже было на что посмотреть, – радуюсь я про себя, что он, оказывается, даже не знал. Но одновременно и словно получаю удар под дых: песню, что она пела, они оба явно слушали не по радио. И уж не Эван ли стал причиной её эротических переживаний?»

– Но ты, как всегда, ничего не понял, Адам, – вздыхает Эван так тяжко, словно я слабоумный с рождения. – Камеры поставили во всех ванных.

– Да всё я понял! Особенно какие высокие у тебя чувства к девушке, – вновь усмехаюсь я.

Всё же он явно пытается обмануть себя. Убедить, что да, в ней есть всё, что он искал, но это всего лишь как набор функций, а его чувства она не затронула. Идиот! Теперь будет делать всё, чтобы доказать, что она для него ничего не значит: прихоть, блажь, забава, игра.

– Мнишь себя знатоком человеческих душ?

– Только одной, ведь мы знакомы даже дольше, чем с рождения. Выставишь напоказ её тело? Это и есть часть шоу, за которую ты уже взял предоплату? Или будет отдельная программа «вид из ванной» с ежемесячной подпиской, которая, по твоим словам, так популярна?

– Это куда же я буду девать столько денег? – улыбается он, оценив мою иронию. – Нет, Адам. Камеры поставлены исключительно для внутреннего пользования. И для безопасности, причём именно участниц. А доступ к камере в её ванной есть только у тебя и у меня. Но раз ты с утра первым делом побежал смотреть на свою Еву, вижу, у тебя всё намного серьёзнее, чем у меня.

– Нет, мой мальчик, – растягиваю и я губы в гаденькую улыбку. – Мне с утра Элен, наш координатор, рассказывала про инцидент, что произошёл вчера с воровством. И я прошёлся по всем камерам во всех комнатах, чтобы убедиться, что всё работает. И видел новые камеры в ванных. Но вот чего я действительно не понял, так это зачем ты задумал подставить Аниту.

– А с чего ты решил, что это я?

– С того, что нет записей того, как кто-то брал вещи и затем прятал их под матрас Аниты. Да и вещи умышленно брали такие, что в воровстве не обвинишь, безделушки. С шоу за это не выгоняют. А значит, это режиссёрская задумка.

– Но они то этого не знают, что не выгоняют. Зато посмотри какой назревает конфликт! Какие страсти! Шекспировские! Уже кипели полночи. Пока ты нажрался как свинья и спал. А девчонки там решали Анита ли это или кто-то её подставил, и кто…

– Эван, – обрывает его на полуслове Кармен, наш второй координатор, стройная красивая темноволосая женщина лет сорока, что работает у нас почти год. – Ты не надел наушник, а уже пора ехать.

– Да, кажется я забыл его у тебя в спальне, – неожиданно обнимает он её, и, подтягивая за задницу, заставляет смутиться. – Какие там ещё новости?

Она что-то шепчет ему на ухо, он сосредоточенно кивает, так и прижимая её к себе.

– Да, да, хорошо, скажи пусть отнесут в мой кабинет, – отпускает он её. – Хотя нет, Кармен, это уже не твоя забота.

– В каком смысле? – уже было шагнув к двери, разворачивается она.

– Спасибо, что помогла мне с утра снять напряжение. Но ты уволена.

– Эван, но я… – округляются её глаза.

– Напомню тебе нерушимые положения правил работы здесь: личные отношения и интимные связи между коллегами и с начальством категорически запрещены. А я как раз твой начальник. Расчёт получишь в бухгалтерии, – небрежно машет он рукой, всем своим видом давая понять, что разговор закончен.

– Жаль, – вздыхаю я, когда совершенно потрясённая Кармен всё же уходит, разумно решив, что если начнёт спорить или умолять его, то не получит даже денег. – Не мог найти какую-нибудь помощницу осветителя? Или другой менее ценный кадр, что нетрудно заменить?

– Незаменимых людей нет. А если честно, вот как-то не было времени выбирать. В такую рань все осветители спали. Кто попался под руку, того и трахнул.

– Тогда порадуюсь, что это был не садовник, – усмехаюсь я.

Горько. Потому что начинаю понимать, что к чему. Откуда Эван с утра прибежал на таком взводе, что трахнул первое, что попалось под руку. И после встречи с кем в таком же состоянии пришла Ева. И очень похоже, что я тут уже третий лишний.

– Так на чём мы остановились? – отщипывает Эван виноградину из грозди, лежащей на верхнем ярусе трёхэтажной хрустальной вазы и закидывает в рот.

– На том, что ты конченый мудак.

– Это скучно, – заваливается он в кресло с беззаботным видом, хотя вряд ли забыл, что пора ехать и его ждут.

– А ещё у меня будут кое-какие условия, раз уж я остаюсь в этом шоу.

– Да? – удивляется он. – Да ты прямо растёшь в моих глазах. Хорошо, обсудим. А пока расскажи мне лучше вот о чём: что такое ты увидел в её ванной, что у тебя аж глаза заблестели, когда ты понял, что я не знал про камеру.

– Ничего особенного, – равнодушно пожимаю я плечами. – Просто удивился, что теперь она