Россия на перепутье. Историко-публицистическая трилогия - Всеволод Колесник

В ответ Каменев обвинил Троцкого в меньшевистском прошлом. Поскольку рядовые члены партии устали ждать мировую революцию, обещанную Лениным и Троцким, Сталин предложил теорию построения «социализма в отдельно взятой стране». Эта теория импонировала национальным чувствам, парировала упреки «демона революции» в отсутствии революционного порыва и свидетельствовала, что мечты Троцкого о мировой революции есть, в сущности, неверие в возможности русского народа и в родную коммунистическую партию. Книга была изъята из обращения, а послушная пресса, партийные органы и собрания коммунистов обрушили на Троцкого шквал обвинений.

В январе 1925 года Зиновьев предложил исключить Троцкого из Политбюро и снять с поста председателя Реввоенсовета. Сталин пока оставил «демона революции» в Политбюро, а вот пленум ЦК ВКП (б) заочно снимает Троцкого с поста председателя Реввоенсовета. А уже в ноябре 1927 года на объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП (б) и Троцкий, и Зиновьев накануне ХV съезда, теперь уже по предложению Сталина, были исключены из Политбюро и из партии. Троцкий был выслан в Алма-Ату.

Объективности ради скажем, что выбор истории был (устранение Троцкого от власти) все-таки в пользу России. Останься «демон революции» со своей «левой дорогой» у власти – многое шло бы еще через пень-колоду.

Достаточно вспомнить, как Троцкий отрицательно относился к начавшимся вполне нормальным попыткам большевиков укрепить семью, возродить уважение к родителям, ввести офицерские звания в армии и т. д. «Демон революции» страшно возмущался тому, что «государство оказалось вынуждено пойти на очень большие уступки собственническим и индивидуалистическим тенденциям деревни…».

По правой дороге впереди шагал «левый коммунист» Николай Иванович Бухарин. Бухарин пришел в ряды революционеров в 17 лет, был арестован и сослан, бежал из ссылки, в эмиграции познакомился с Лениным, с которым часто спорил, но в конечном итоге всегда соглашался с вождем партии. После Октябрьской революции он благодаря своим разносторонним дарованиям занимал выдающееся место в руководстве партии.

В 1927 году, когда Бухарин был одним из двух руководителей партии, вышел очередной том Большой советской энциклопедии. В статье, посвященной Бухарину, утверждалось, что Бухарин – выдающийся теоретик коммунизма, который не уступает по своей значимости Ленину, а подчас и превосходит его, что он первым сказал о возможности социалистической революции в России и что в планах этого светоча теории – продолжение исследований Маркса и т. п. Тогда даже такая формула появилась: «Маркс, Энгельс, Ленин, Бухарин».

Мы не будем останавливаться на теоретических изысканиях Бухарина в области противоречий между классами, «гуманного» пути строительства социализма и т. п. Представляет интерес позиция Бухарина по НЭПу. Казалось бы, Бухарин, отрицавший возможность товарного производства при социализме, должен был решительно выступать и против ленинского НЭПа. Но в это время развернулась такая ожесточенная идеологическая схватка, что в пылу борьбы с троцкистами Бухарин выдвинул неожиданный для самого себя лозунг «Обогащайтесь!», вызвавший справедливый гнев у многих членов партии. Вот как он звучал в контексте: «В общем и целом всему крестьянству, всем его слоям нужно сказать: обогащайтесь, накапливайте, развивайте свое хозяйство. Только идиоты могут говорить, что у нас всегда должна быть беднота; мы должны вести такую политику, в результате которой у нас бедность исчезла бы. Общество бедных – это «паршивый социализм».

Для современных горе-экономистов такие слова – елей для их грешных душ, поэтому они и отметили торжественно в 1988 году столетие со дня рождения Бухарина. Но тогда такой лозунг вызвал множество справедливых вопросов: как обогащаться, например, безлошадному крестьянину, который не может выбиться из кабалы у кулака? А если надо обогащаться, то почему только крестьянину, а не нэпману, например? И зачем тогда совершали революцию? Нэпманы и кулачество так и обогащались, но беднота нищала еще больше и попадала в зависимость от богатых. Но это была уже не безропотная беднота, мирившаяся со своей зависимостью от кулака. Среди бедняков были участники Гражданской войны, знавшие, за что они боролись и проливали кровь. Многие из них имели опыт работы в комбедах, в свое время основательно прижавших кулаков. Они не хотели, чтобы плодами их победы пользовались новоиспеченные хапуги.

И дураку ясно, что обогатиться можно только за счет кого-то. Других источников богатства, кроме как недодать или отнять, просто не существует. Словом, если следовать умонастроениям Бухарина, не избежать было в деревне снова гражданской войны. Бухарин перед решающей схваткой, боясь уже Сталина, в пылу борьбы на заседании ЦК в январе 1929 года вновь не удержался и стал пороть горячку – пошел в открытый бой с большинством ЦК, призывая партию идти к социализму через развитие НЭПа. Но наговорил при этом много и верных слов. Главное условие победы социализма Бухарин видел в том, чтобы сохранить союз пролетариата и крестьянства, причем союзником пролетариата он считал все крестьянство, а не только бедноту. Сославшись на то, что производительность труда еще низкая, Бухарин делает вывод, очень сходный с ленинским: «Мы еще находимся на чрезвычайно низкой, полуварварской ступени развития. Нам нужна особая осторожность в подходе к крестьянству – только его поддержка может обеспечить нам победу в неизбежной войне империалистов Запада против СССР. Поэтому и средства на индустриализацию страны надо искать не в чрезмерном налогообложении крестьянства, а в максимальном сокращении непроизводительных расходов (особенно расходов на быстро разрастающийся бюрократический аппарат) и в повышении производительности труда».

Как будто бы все правильно. Но примечательно, что Бухарин не только сам не говорил здесь об опасности для социализма со стороны кулачества, но и подчеркивал, что об этом нет ни слова и в последних работах Ленина. «Убежден, что кулак может “мирно врастать” в социализм при правильной политике партии. Пусть будут бедняцкие колхозы и кооперативы и кулацкие объединения, ведь все они останутся под контролем пролетарского государства».

По существу, в своих работах того периода Бухарин, прикрываясь лозунгом пропорционального развития всех отраслей народного хозяйства, критикует курс на индустриализацию, которая якобы ведет к сокращению внутреннего рынка, а это, в свою очередь, ударит по индустрии. Поэтому, снова и снова повторял он, надо начинать с развития легкой промышленности, которая даст товары для населения, прежде всего для крестьянства, и быстрый оборот капитала позволит накопить средства для развития тяжелой индустрии. А пока время для создания тяжелой промышленности не настало. Если окажется, что государству не удается заготовить достаточно хлеба, то надо будет недостающее количество закупить за рубежом, используя для этого ту валюту, которая выделена на приобретение промышленного оборудования.

Начавшееся в стране колхозное строительство Бухарин подверг критике. Основания для критики были. Коллективизация проводилась иногда негодными способами – виновато в этом было руководство партии, которое плохо знало страну, народ, его традиции, образ жизни и мышления. Оно пренебрегло опытом общинной жизни русского крестьянства и суждениями тех отечественных мыслителей, которые еще в конце ХIХ века высказались за обобществление сельского хозяйства, а приняло за образец кибуц – поселение еврейских колонистов, где обобществление было доведено до крайности. Там человек не имел права даже пообедать у себя дома – нужно было непременно идти в общественную столовую. В итоге первые опыты коллективизации с обобществлением всего, вплоть до кур, к тому же проводившиеся варварскими методами, надолго посеяли у русских крестьян недоверие к колхозам.

Сталину пришлось писать статью «Головокружение от успехов». Она появилась в «Правде» 2 марта 1930 года. Сталин писал о значительных успехах колхозного движения и о том, что «коренной поворот деревни к социализму можно считать уже обеспеченным». Но он отдавал себе отчет, что на этом крутом повороте можно напрочь разорвать связь партии и рабочих с крестьянами. Вряд ли он верил в головокружительные успехи, нормальные достижения вскрыли поистине головокружительные проблемы и противоречия. Поэтому он подчеркнул необходимость добровольной коллективизации с учетом местных особенностей.

«Дразнить крестьянина-колхозника “обобществлением” жилых построек, всего молочного скота, всего мелкого скота, домашней птицы, когда зерновая проблема еще не решена, когда артельная форма колхозов еще не закреплена, – разве не ясно, что такая “политика” может быть угодной и выгодной лишь нашим заклятым врагам?.. Я уже не говорю о тех, с позволения сказать, “революционерах”, которые дело организации артели начинают со снятия церковных колоколов».