Осколки судеб - Белва Плейн

Да, ему необходимо уехать.

В Израиле он найдет чем заняться. Пол посылал туда деньги на обустройство недавних беженцев, прибывших из разных экзотических стран, вроде Персии. Люди почему-то считают, что персы все как один или богатые купцы из Тегерана, или банкиры, или торговцы редкими коврами, но на самом деле – они жалкие бедняки, неграмотные и запуганные. Он хотел собственными глазами увидеть, как такие люди привыкают к жизни на новом месте, проверить, как расходуются собранные им средства, что еще можно сделать.

– Дай мне свою тарелку, – сказала Ильза. В центре стола она поставила блюдо с барашком, спаржей и жареным картофелем. – Можешь пока открыть вино. – Она проницательно посмотрела на мужчину. – У тебя сейчас очень серьезный вид. Могу я узнать причину?

В этот момент Полу не хотелось делиться с ней своими мыслями.

– Не серьезный. Просто задумчивый. Разглядывал твою комнату. Здесь есть чудесные вещи.

– Благодаря тебе. Да, постепенно я все их полюбила.

Время от времени он покупал ей в квартиру кое-какие вещи. «Я так много времени провожу здесь, – объяснял он в ответ на ее протесты. – Честное слово, я покупаю их ради собственного удовольствия».

Цветущие комнатные растения – у Ильзы дар цветовода – были ее собственными. У окна, где они сидели, висела корзинка с вьющейся геранью. В ванной в горшках рос пышный папоротник. Он, по словам Ильзы, нуждался именно в таком, теплом и влажном, воздухе. Книги, которые лежали повсюду – на полках, на столах, на полу – тоже приобретала сама Ильза. Но изящные эмалевые светильники были подарком Пола, так же как и довольно приличные акварели, старинная английская серебряная ваза для фруктов, пожелтевшая от времени антикварная карта американского континента и коллекция фотографий XIX века с видами Нью-Йорка в красивых рамках: аристократические особняки с колоннами на Вашингтон-сквер, новое здание «Флотирон», Пятая авеню с мостовой, вымощенной булыжником, и чисто выметенными двориками.

Мысли Пола приняли новое направление: теперь, когда Мариан не стало, им нужно найти в его доме место для всех этих вещей. Ради приличия они подождут некоторое время, а к концу года поженятся.

– Когда мы поедем? – спросила Ильза.

– А когда ты соберешься?

– Как только ты достанешь билеты. Ты меня знаешь, мне на сборы потребуется не больше времени, чем тебе на то, чтобы достать билеты. Я уже нашла человека, который будет замещать меня в клинике.

Пол и правда мог бы не задавать подобного вопроса. В отличие от осторожной и суетливой Мариан, от придающей большое значение своему гардеробу Лии, которым потребовались бы недели на размышления, да и вообще в отличие от большинства женщин Ильза могла собраться в один момент. Хороший плащ, несколько пар обуви, несколько юбок и блузок – вот и все, что она возьмет с собой, и все это уместиться в одном крепком чемодане. При этом она будет выглядеть не хуже, а может, даже и лучше, чем любая другая женщина в любой другой стране.

– Я займусь билетами завтра, – сказал он, и, произнеся это, почувствовал, что уныние проходит.

Стоя у окна их номера в гостинице «Царь Давид» в Иерусалиме, Пол описал рукой круг. Ильза, совсем не уставшая после долгого утомительного полета, была слишком взволнована и никак не могла начать распаковывать вещи.

– Город теперь поделен на две части с севера на юг. Вон там гора Скопус, на которой расположены медицинский центр «Гадасса» и Еврейский университет, оба сейчас бездействуют. – Он покачал головой, сознавая, что голос его дрожит от возмущения. – Никто, кроме особого подразделения израильской полиции, туда не допускается. Каждые две недели конвой под флагом ООН доставляет туда провизию. А вон там – Старый город. В нем теперь хозяйничают арабы. Они разрушили почти весь еврейский квартал, существовавший со времен царя Соломона, снесли шестьдесят синагог. – Теперь в голосе звучали гнев и печаль одновременно. – Они сняли надгробные плиты с могил старинного кладбища на Масличной горе и вымостили ими улицы!

Наступил вечер, на небе цвета лаванды собирались тучи. Вдруг в воздухе поплыл ностальгический звон церковных колоколов, исходящий, казалось, прямо из-под их окон. В дальнем конце города зазвучали другие колокола, потом еще и еще. Мирные колокола. А ведь если вдуматься, мелькнула у Пола мысль, то вся история – это чередование периодов войны и мира.

– Я хочу посмотреть все, – сказала Ильза. – Ты все должен мне показать.

И он понял, что она снова напоминает ему, как долго пришлось ждать, прежде чем она смогла приехать сюда.

Так началось их пребывание в Иерусалиме. По утрам они отправлялись бродить по городу. Любознательные подростки, приехавшие из провинции на экскурсию, не могли бы пройти большее расстояние или проявить больший энтузиазм. Гигантские каменные плиты всего в нескольких кварталах от современного отеля представляли собой остатки семейной усыпальницы царя Ирода, объяснил Пол. Огромная каменная стена, окружавшая Старый город, построена турецким султаном Сулейманом Великолепным в XVI веке, но отдельные части ее основания заложены при римском императоре Адриане, а некоторые – еще раньше.

Они побывали на горе Герцля, где находилась могила мечтателя и, можно сказать, подлинного основателя израильского государства. Останки Теодора Герцля[13] перевезли сюда почти полвека спустя после его смерти, из Вены, где он жил и где разработал свой план создания еврейского государства. Пол повел Ильзу на гору Памяти и показал мемориал, на котором увековечены имена всех евреев, погибших во время холокоста.

– Может, мы… – Пол заколебался. – Хочешь поискать…

– Марио? Нет, я не хочу видеть имя моего сына здесь.

Он взял ее за руку и они стали спускаться.

Некоторые дни они проводили порознь. Пол ходил на совещания с экспертами, банкирами, политиками и государственными служащими по вопросам распределения средств из-за рубежа. Ильза посещала больницы, детские медицинские учреждения, дома для престарелых и инвалидов.

– Какая нужда! – восклицала она, встречаясь с Полом вечером. – Все эти недавние беженцы из арабских стран… они незнакомы с простейшими правилами гигиены, не знают, как пользоваться зубной щеткой. И сколько бы врачей ни работало здесь, а их очень много, их все равно не хватает.

Вечерами они часто ходили на концерты; для любителей музыки здесь был настоящий рай, потому что в город приезжали на гастроли исполнители со всего мира. А иногда просто бродили по улицам, наблюдая за разношерстной толпой: пилигримы-христиане, французские монахини в головных уборах, похожих на белые паруса, греческие патриархи с массивными крестами на груди, бородатые старики в широкополых бархатных шляпах и черных плащах – представители наиболее фанатичного течения в иудаизме и, конечно же, всегдашние туристы из разных стран, щелкающие фотоаппаратами.