Большой рождественский бал - Джоан Смит

– Как я понимаю, мы теперь называем вещи своими именами. Могло быть и так. Но у меня другая мысль. Сегодня я получил из Испании письмо от своего фронтового друга, в котором он спрашивает меня о здоровье. Бьюрек мог случайно увидеть пакет или узнать от мальчика-рассыльного, что я его получил. Мне обычно не приходит на службу личная корреспонденция, но я писал ему какое-то время назад о предложении Кестлри и о том, что я собираюсь принять его.

– И вы думаете, что Бьюрек по ошибке принял его за деловое письмо? Оно было в вашем кабинете?

– Нет, я положил его в карман, чтобы вечером написать ответ. Я вообще не связывал письмо с его визитом. Если ему известно о нем, значит, он очень хорошо осведомлен обо всем, что происходит в штабе. Такая посвященность в чужую работу необычна. Особенно для Генерального штаба, – добавил он, устало взглянув на нее.

– Вы выглядите утомленным, лорд Костейн. Возможно, вы перетрудились. Вам нужно выпить чая.

У камина было так уютно и так приятно сидеть рядом с Кетти, что Костейну очень не хотелось уходить:

– Нельзя ли распорядиться принести поднос сюда.

Он увидел, что ее глаза испуганно расширились.

– Я поступил неосмотрительно? Я не хотел вас обидеть, но ведь ваш дядя находится за соседней дверью.

– Просто… Просто мама все приготовила в другой комнате, – сказала она, чувствуя себя полной дурой.

Ее мать придавала этому вечеру большое значение. Сама же Кетти с удовольствием бы осталась именно там, где они сидели.

– Я позову дядю, и мы пойдем все вместе.

Костейн посмотрел на свою шляпу и пальто и оставил их лежать там, где они и были. Это навело Кетти на мысль, что ему хотелось бы вернуться сюда перед уходом, но в ее скромную головку никак не могло прийти, что он уйдет, когда они собирались остаться наедине.

Она постучалась в дверь Родни, и на ее стук вышел дядя.

– А, лорд Костейн, снова пришли навестить нашу Кетти, да? – Он больше ничего не сказал, но лукавое покачивание его головы означало общее понимание и одобрение.

– Я надеюсь, повар испек горячие лепешки, – сказал он. – Нет ничего лучше горячих лепешек в такой день.

Он напрасно ждал горячих лепешек. Чтобы не отвлекать внимание гостя от красоты Кетти, леди Лайман ограничилась обычным ланчем из холодного мяса, сыра и хлеба. К тому же стол был накрыт не перед теплым камином, а в продуваемой сквозняком столовой, хотя серванты в доме ломились от запасов еды и питья. Темные панели, которыми была обита комната, гасили последние лучи солнца в окнах, а лампы были размещены слишком высоко на стенах, так, что едва освещали обеденный стол. Это было похоже на трапезу в пещере. Разговор, состоящий в основном из зондирующих вопросов леди Лайман и неопределенных ответов Костейна, не клеился.

Беседу оживляли лишь две темы – время от времени леди Лайман раздраженно цокала языком и удивлялась, куда это Гордон ушел в такой скверный, холодный день, а Родни через равные промежутки времени жаловался на отсутствие горячих лепешек.

Так как в комнате было слишком прохладно, они забрали чашки в гостиную, чтобы закончить чаепитие там. Как только приличия позволили, Костейн поднялся, чтобы уйти.

– Кетти, почему бы тебе не проводить лорда Костейна, – предложила леди Лайман, подняв брови.

Кетти прошла вместе с ним из гостиной в кабинет.

– Я должна извиниться за мамино любопытство, – сказала она, стараясь говорить спокойно.

– Я уже привык к бурному любопытству мам, – ответил он. – Но у нас с ней есть одна общая забота. Где черти носят Гордона? Он обещал встретиться со мной здесь в четыре часа.

Не успел Костейн надеть пальто, как дверь распахнулась и в кабинет ввалился пожилой джентльмен с седой бородой и в очках. Очки были покрыты инеем, что совсем не улучшало его зрение, и он споткнулся о край ковра.

– Это вы, Лев, – спросил он и стащил очки.

– Где вас носило, – спросил Костейн.

– Вам лучше сесть, потому что моя новость свалит с ног вас обоих, – начал Гордон.

Скинув верхнюю одежду, он тяжело плюхнулся на диван у огня, чтобы отдышаться, прежде чем раскрыл свой бумажник.

Глава 8

Как только дыхание восстановилось, Гордон встал, победно сияя.

– У миссис Леонард есть любовник-француз, – возвестил он и подождал вопросов, которые заданы не были.

Как бы ни было велико удивление Кетти, ошеломляющее заявление брата не произвело ожидаемого впечатления. Брови лорда Костейна могли бы до предела взлететь вверх, но они были сильно изогнуты, и их движение было слишком незначительно, чтобы наградить Гордона за его усилия.

– Вы уверены, что он француз? – спросил Костейн.

– Если он не француз, то я просто теряюсь, потому что они встретились в комнатах над французским галантерейным магазином.

– Откуда ты знаешь? Ты следил за ней в магазине? – спросила Кетти.

– Через двадцать минут после того, как она вошла туда, у меня замерзли пятки, я подошел к окну и заглянул в магазин, сняв эти кошмарные очки. Сквозь стекло я ясно увидел, что ее там нет, поэтому я прошел внутрь, притворившись, что мне нужна шляпка для внучки. Мне пришлось купить тебе шляпку, Кетти.

– А какая она? – спросила Кетти с явным интересом.

– Безобразно старая черная круглая шляпка, самая дешевая вещь в магазине у мадемуазель, которая не считает, что она дешевая. Украшенная черной вуалью, она хорошо подойдет для похорон. Я должен был что-то купить для того, чтобы был повод задержаться, и могу определенно сказать, что миссис Леонард там не было.

– Вы уверены, что она вас не заметила, когда вы следили за ней, Гордон? – спросил Костейн. – Если это ее испугало, она могла войти в переднюю дверь магазина, а выйти через заднюю, чтобы скрыться от вас.

– Я абсолютно в этом уверен. Я следил за ней только несколько кварталов. Она не выходила из дома до двух часов, а потом пошла прямо к Дютро. Она не заметила мой кэб утром, потому что я использовал сотню хитростей, чтобы одурачить ее. Припарковался на углу, где она не могла его увидеть и время от времени объезжал кругом. Около полудня я сменил экипаж. Как она могла почувствовать необходимость избегать меня, если у нее не возникло никаких подозрений?

– Очевидно, она ускользнула от вас, – допустил Костейн, – но это вовсе не означает, что она шпионка. Неверная жена часто прилагает определенные усилия, чтобы сохранить свой секрет. Если легкомысленное поведение – ее постоянная черта, она могла испугаться, что муж следит за ней. Нельзя сказать, чтобы мистер Леонард был одержим подозрительностью, – добавил он задумчиво.

– Может, за ней следила жена ее любовника? – предположила Кетти.