Степан Разин - Михаил Васильевич Шелест

был точно таким же, как и Стёпкин. Даже как-то странно, казалось мне. Я же не обычный разум, а вторичный… Сторонний, как бы. А ничего сверхъестественного не мог. Обидно даже. Хотя, вру…

Я же тогда, когда ввел себя молитвами в «транс», нашёл центры, отвечающие за слух, зрение, осязание и обоняние, которые научился отключать. Во-о-от. Значит, ещё не всё потеряно. Надо только пробовать. Но, молиться мне не хотелось. Тогда я просто изнемогал от чужих ощущений и взмолился от безысходности, а сейчас я чувствовал себя очень даже неплохо и напрягать ум не хотел.

Глава 9

Иногда Стёпка просыпался, обычно к концу тренировок, и наблюдал за тем, что я вытворял с его телом. Преследуя корыстный интерес, я стал делать «заминку» из тех упражнений, чем начинал тренировку. И Стёпка постепенно разучил весь арсенал движений. Тогда я давал ему самому поуправлять своим телом по моей программе. Так и он вскоре втянулся в тренировочный процесс. Иногда, когда впереди появлялось препятствие, стругам приходилось устраивать стоянки и днём. Например, из-за скопления брёвен развалившейся «баржи». По Волге в Астрахань и дальше на Каспий сплавлялся лес, но не просто самоходом, или плотами, а здоровыми «дощанниками», сбитыми из этого самого «леса». Вот такой дощанник и развалился буквально у нас на глазах.

Стояли мы тогда у берега двое суток и я, усиленно занимался со Стёпкой. Категорический противник всякого чужеродного «дрыгоножества» типа каратэ, я был сторонником русского-народного стиля рукопашного боя. Который видел у кубанских и донских казаков ещё в детстве и молодости. Каратэковские стойки и удары, что руками, что ногами, я считал, базой и разминкой перед «нормальными» тренировками.

Интересно, что Стёпка некоторые «прихватки» воспринял, как родные, вспомнив казачий пляс, на раз и не два виденный им на «гульбищах». Казаки, тоже, видя, как я мучаю Стёпкино тело «выкрутасами», выходили в круг и выдавали свои «коленца». Получалось очень интересно и полезно. Русские танцы — та ещё спортивная гимнастика! Одна джигитовка чего стоит! Перекинь-ка на скаку своё тело в положение задом на перёд и обратно! А ведь казаки так сидя умудрялись отстреливаться из лука! Ногайская, как мне пояснили, техника.

Так что, мне было чем загрузить Стёпку, подчинявшегося мне безукоризненно и безропотно. Хорошо, что среди казаков не было христианского попа, а то бы он,наверное, обратился бы к нему с раскаянием в грехах и тогда меня, скорее всего, попытались бы изгнать. Хе-хе… Интересно, какими способами?

Писали, что один европейский экзерсист изгнал из одного несчастного более трёх тысяч бесов. Крепкий, видимо, ему попался «попаданец». Или тогда не были ещё знакомы с шизофренией? Хе-хе-хе… Знавал я одного такого, которому вдруг снесло крышу и он стал считать себя одновременно и Христом, прости Господи, и дьяволом, спаси и сохрани. И это к тому, что и человеком он себя считал. Помучался я тогда с ним, так как приходилось общаться по работе, а руководство проблемы не видело, до тех пор, пока он чуть не задушил мастера трубопроводного участка. Так ладно бы если бы за дело… Все бы поняли. Но просто так…

Положили гражданина в больничку. Там он тоже едва не задушил санитарку. Объяснял свои поступки тем, что бесы его, Христа, совращали и искушали[1]. Потом он вроде как вылечился и снова вернулся к нам на завод. Честно говоря, я опасался поворачиваться к нему спиной и он это чувствовал и посмеивался, утешая меня, что, дескать, всё прошло и он вполне здоров. Хе-хе… И вот я умер. Да-а-а…

А переселение душ в буддизме, которого придерживалось процентов десять казачьего воинства весьма приветствовалось. Правда, если бы Стёпка сказал, что в него что-то вселилось, его могли бы принять за воплощение Будды. А этого тоже нам со Стёпкой было совсем не нужно.

Правда Тимофей как-то подозрительно внимательно поглядывал на Стёпку, бросая, чаще всего, короткие взгляды, и поначалу расспрашивал, что со Стёпкой произошло, что он такой бойкий стал. Тот, паразит такой, не смог сделать «покерфейс» и, потупив глаза, сказал, что «ничего тятя». И этим зародил в отце ещё большие сомнения и подозрения. Знать бы какие? Однако, с тех пор Тимофей наблюдал за Стёпкиными упражнениями ещё внимательнее.

А потом, когда брёвна разобрали и струги снова поплыли вниз по реке, Тимофей вдруг пристал к Стёпке по поводу моих знаний библии. Однако тут я смело взял бразды правления на себя и бойко «открестился» от чего-то более существенного, чем отрывки притч и неполного собрания десяти заповедей. Почему неполного? Да потому, что не помнил я их все, ибо хоть и был крешён и ходил в церков, но причащался редко, ну и каялся в совершённых грехах, тоже, соответственно, редко, а потому и не знал их все десять, как «отче наш». Зато, «Отче наш», прочитал, и уже этим просто «убил» Тимофея.

— Ты откуда эту молитву знаешь? Не могла тебе твоя мать её читать. Она не была христианкой.

— А я знаю? — пожал плечами я. — Но она и читала. И фатиху[2] читала.

Тимофей нахмурился. Про «фатиху» — молитву из первой суры, я знал от мусульман, работавших на судоремонтном заводе и устраивавших намаз пять раз в день. Я даже почти что выучил её, прости Господи. Слушать одно и то же по несколько раз в день — так любой выучит. Стёпка тоже знал текст молитвы, но не то, как она называется.

Странно, что Тимофей вообще заинтересовался, кому молится Стёпка. История умалчивала, каким богам молился Тимофей, но про Степана я читал, что он ездил в паломничества на Соловки два раза: в пятьдесят втором голу и в шестьдесятпервом. Значит, к тому времени Степан Разин примет христианство. И может быть это произойдёт моими усилиями. Интересно…

— И, кстати, — подумал я, — может быть восстание Разина связано с отказом Соловецкого монастыря принять новые книги и новый богослужебный чин, переросшего в бунт?

Восстание соловецких монахов началось двадцать второго июня одна тысяча пятьсот шестьдесят восьмого года, когда на Соловки высадились стрелецкие войска под командованием стряпчего Игнатия Волохова. Отряд был встречен пушечными залпами и отступил. Началась осада, которая затянулась почти 8 лет. Так, может быть, Степан Разин шёл на Соловки, помочь монахам снять осаду? Хотя… Какая там осада? Стрельцы «дежурили» только в летние месяцы, а на зиму уходили по домам.

Но Степан Разин не мог этого знать. Я зачем-то думал и думал об этом, будучи уверенным, что уж я-то, точно