Казанский Каин - Евгений Евгеньевич Сухов

Геннадий посмотрел везде: под матрасом, в ящиках туалетного столика… Перерыл все белье из постельного шкафа и даже снял картины, чтобы убедиться, что деньги не засунуты за раму с тыльной стороны полотен. Увы, денег не оказалось и там.

Он прошел в зал и стал искать деньги в книгах, что стояли на этажерке. Не найдя ни одной купюры, раздосадованный, опрокинул этажерку, и ее содержимое рассыпалось по полу.

Филоненко нашел четыре с половиной тысячи рублей в ящике письменного стола бывшего кабинета профессора Завадского. Похоже, это не все деньги, что были в доме, однако поиски Геннадий Андреевич решил прекратить: пора было покинуть дом, поскольку звуки выстрела теоретически мог все же кто-то слышать из соседей Завадской и сообщить о них в милицию.

Геннадий вернулся в спальню, достал из кармана часы с порванным ремешком и аккуратно положил их рядом с ножкой постельного шкафа. Чтобы их не сразу, но все же нашли. Потом постоял немного, прислушиваясь, и ушел тихо и незаметно, как и явился.

Глава 9

Первые дела банды

Денег, найденных в бывшем кабинете покойного профессора, хватило лишь до середины июля. Пришлось решиться на продажу драгоценностей Ангелины Завадской, которые лежали припрятанные до поры. Только как это осуществить поделикатнее? И главное, как отыскать нужного человека, готового купить побрякушки? Этому в разведшколе не учили. Скорее всего, следовало топать на базар и там осторожно искать человека, который бы мог купить драгоценности или навести на того, кто это мог бы сделать.

Центральный рынок кишел покупателями и зеваками, которые ничего не покупали, а просто ходили по рядам и смотрели на товары. Вернее, любовались. Среди них находились смельчаки, способные прицениваться. И это несмотря на то, что еще в конце тысяча девятьсот сорок седьмого года были отменены карточки на продовольственные товары и каждый мог теперь купить то, что заблагорассудится. Конечно, если наличествовали деньги… Геннадия же продукты и их стоимость не интересовали. Он нашел ряд, где торговали разной всячиной, начиная от примусов и шуб, почиканных молью, до колечек, сережек и бус, каким-то чудом не обмененных в голодные военные годы на продукты или одежду, и стал присматриваться к продавцам и покупателям.

Немецкий шпион, правда бывший и оказавшийся не у дел, долго примеривался, к кому бы обратиться со своим вопросом, и наконец выбрал неприметного мужичка в засаленной телогрейке, стоящего в сторонке от прочих и мусолившего папироску. Мужичок держал на ладони неказистое золотое колечко, но больше посматривал по сторонам и явно просчитывал приценивавшуюся к товарам публику, нежели радел за то, чтобы продать свой товар. Геннадий сразу смекнул, что неприметный мужичок в телогрейке дядька непростой и занят каким-то иным делом, но отнюдь не продажей кольца. Когда Геннадий подошел к нему, мужичок выжидающе и одновременно оценивающе глянул на него.

– Не подскажешь, друг, как бы мне эту вещичку повыгоднее продать? – произнес Геннадий Андреевич и разжал кулак, в котором лежали две золотые сережки с голубыми сапфирами. – Я в этом деле ни бельмеса не соображаю, – добавил Филоненко-Раскатов, и это было почти чистой правдой.

– Ну, а че, подскажу, пожалуй, – осклабился мужичок и, достав из кармана пачку денег, отсчитал четыре сотни и протянул их Геннадию. – Бери. Больше тебе здесь никто не даст, – добавил он.

Геннадий Андреевич деньги взял, поблагодарил мужичка за сделку, не занявшую долгого времени, и потопал к трамвайной остановке. Конечно, краем глаза он заметил, что мужик в замасленной телогрейке подал кому-то знак. Идти было недалеко, да Геннадий особо и не торопился, ожидая дальнейшего развития событий, в какой-то мере для него опасных. Поэтому шел он неторопливо, готовый отразить нападение, если оно, конечно, последует. Когда свернул в безлюдный привокзальный сквер, что находился между рынком и зданием железнодорожного вокзала, то еще более замедлил шаг, поскольку место для нападения на него было благоприятным. И не ошибся: его тотчас нагнали двое, что, как оказалось, топали следом. Геннадий не стал дожидаться, когда его огреют арматурой по затылку или пырнут финкой между ребер, и, держась на безопасном расстоянии, резко обернулся и увидел в руке у одного из урок нож с длинным лезвием.

– Эй… фраер, – оторопел парень с ножом, натолкнувшись на жесткий взгляд Филоненко, и предусмотрительно остановился. – Давай деньги гони!

– А то что? – не сводя взора с парня, спросил Геннадий, готовый в случае необходимости дать отпор.

– Если не отдашь, так здесь и ляжешь! – выставил он вперед финку.

– Как я вас понимаю, господа… Деньги сильно любите? – с некоторой издевкой спросил Геннадий Андреевич и криво усмехнулся.

– Да чего ты с ним базлаешь, спусти его в доску![6] – крикнул первому второй парень, скорее, молодой мужчина, с круглой, как у кота, головой, вот-вот готовый кинуться на Геннадия. Он был лет на пять-семь постарше первого и чувствовал себя намного уверенней, чем тот.

Первый уркаган выкинул руку с ножом вперед. Финка ушла в пустоту: Геннадий от выпада ловко увернулся и, перехватив руку парня, вывернул ее назад, едва не сломав. Финка выпала, брякнувшись об асфальт. Сам парень, вскрикнув от боли, наклонился вперед (если бы он это не сделал, рука была бы сломана), и в это время Геннадий сильно ударил его коленом в лицо. Парень охнул и, повалившись на землю, потерял сознание. Второй, советовавший порезать Геннадия, слепив зверское лицо (что, верно, должно было испугать противника), с криком полетел на Геннадия. Тот отскочил в сторону, влепил нападавшему с разворота такого леща в ухо, что тот полетел на землю и начал отползать в сторону, не решаясь подняться. Тем временем первый нападавший пришел в себя, сел и, мало чего понимая, принялся озираться вокруг.

– Ну, что, уркаганы? Не обломилось вам сегодня? – со смешком произнес Филоненко-Раскатов.

– Сегодня не обломилось, так завтра обломится, – буркнул в ответ круглоголовый. – Мы тебя, фраер, все равно подловим.

– На кого работаете? На того мужичка в телогрейке, что колечко якобы продавал?

– На себя мы работаем, – опять подал голос парень постарше, медленно поднимаясь с земли.

– А мужик тот просто наводчик, так? – спросил Геннадий, но никакого ответа не получил.

– Что ж, можете не отвечать, – заключил Геннадий Андреевич. – И это хорошо, что вы на себя работаете, а не на какого-то дядю. Предлагаю поработать вместе…

– То есть поработать на тебя, так, что ли? – ухмыльнулся тот, что был постарше. Он уже поднялся, пришел в себя. Завязался неожиданный разговор, что было интересно.

– Можно и так сказать, –