Закон контролера - Дмитрий Олегович Силлов

и не люблю я, если честно, эту неаппетитную возню, которую использую лишь в случае крайней необходимости…

И тут меня самого словно током ударило изнутри. В памяти вдруг всплыли слова Гебхарда: «Ты стал псиоником… Я ментальным ударом разрушил барьеры, поставленные самой природой ограничивать силу людей».

Кто такие псионики, я знал прекрасно. В Чернобыльской Зоне, например, это мутанты, человекообразные существа, способные силой мысли подчинять своих жертв, заставляя тех выполнять свои приказы. Надо же, как интересно девки пляшут… Попробовать, что ли?

И я попробовал, представив, как вхожу в голову фашиста, словно в дом. Ударом ноги выбиваю воображаемую дверь, снося естественную защиту разумного живого существа от проникновения в святая святых, – и вот я уже внутри большого чердака, заставленного коробками. Большими, поменьше и совсем крохотными. Причем коробки эти не стояли на месте, а вяло, словно в невесомости, перемещались туда-сюда.

Некоторые из них были открыты, и в них отчетливо виднелось содержимое. В одной – пульсирующая биомасса синюшного цвета, в другой – мешанина из сломанных детских игрушек, преимущественно кукол с оторванными головами и конечностями, в третьей – миниатюрный древний кинопроектор, проецирующий на крошечный экран черно-белый фильм, где худой и жилистый мужчина представительной внешности методично лупит ремнем пацана лет десяти, перегнув его через колено. Причем пацан не кричит, а лишь вздрагивает от каждого удара, немигающими глазами разглядывая воображаемую точку на засиженной клопами стене.

Я так и не понял – я эдаким странным образом вижу содержимое черепной коробки эсэсовца или же ему удобнее в таком «коробчатом» формате представлять свои мысли, чувства, переживания и воспоминания. Но, как бы там ни было, перед моим внутренним взором предстало то, что принято называть личностью человека, и выглядело оно именно так.

При этом я осознавал, что могу одним легким прикосновением подробно ознакомиться с содержимым любой коробки. Словно я в библиотеку пришел. Выбирай любую книгу, читай, не понравится – бери другую…

Но у меня не было времени копаться в содержимом головы фашиста, сортируя, что мне понадобится, а что нет. При этом я знал, что снаружи, за дверью, которую я мысленно вынес ударом ноги, находится мой «чердак», гораздо больший по размеру, чем тот, куда я попал.

И тогда я просто представил, что все эти коробки оперативно переезжают на мою территорию, – и коробки, послушно выстроившись в цепочку, поплыли к выходу.

Я не знаю, сколько мгновений в нормальной реальности занял «переезд», но подозреваю, что очень быстро. Последняя коробка нырнула в пустой дверной проем, и следом за ней вышел я. Мой ход мыслей был простым и логичным: чем ковыряться в чужой голове, проще перезагрузить всю информацию в свою. Ибо всяко проще фильтровать инфу в своей голове, чем пытаться выудить из чужой крупицы чего-то полезного.

Я перешагнул порог, отделяющий чужой «чердак» от моего, пристыкованного к нему намертво, – и разорвал ментальную связь.

Вот оно, значит, каково, быть псиоником… Вторжение в чужой разум, где все, что человек считал своим личным, неприкосновенным сокровищем, лежит пред тобой, словно товары в лавке. Бери любой, пробуй, исследуй, а хочешь – забери насовсем…

Хотя насовсем, наверно, все-таки лучше не надо.

Фашист сидел, прислонившись спиной к дереву и не мигая уставившись в одну точку. Из полуоткрытого рта на подбородок стекала струйка слюны, но эсэсовец не спешил ее вытереть. Она ему нисколько не мешала. Ему сейчас вообще все было по барабану. Как свежему трупу, в котором медленно затухают жизненные процессы. Видел я такое в Зоне, когда после атаки псионика человек превращается в овощ. Значит, вот как оно происходит на самом деле – просто в голове становится стерильно, как на складе, из которого вынесли все подчистую.

Первой моей мыслью было – переборщил я. Все-таки нельзя так с живым человеком.

И тут же пришла вторая.

С человеком – и правда нельзя. А с тем, кто должен был сдохнуть на виселице двенадцать лет назад, но почему-то не сдох, – можно как угодно.

Я повернулся и неторопливо направился к выходу из парка. Конечно, эсэсовца скоро найдут. И, конечно, установят личность. Но на это потребуется время, которое сейчас было моим единственным козырем. Как только местные фашисты поймут, что некто ограбил их штандартенфюрера в буквальном смысле подчистую, включая содержимое головы, на уши встанет весь город.

Потому дорога была каждая минута.

Но торопиться никогда нельзя, если не хочешь привлекать внимание. Потому я и шел не спеша, прогулочным шагом, попутно анализируя свой самый главный трофей. Его я разместил на условном складе моей головы, в котором еще сам не особенно разобрался. Оказывается, псионик как бы видит свой мозг изнутри, причем так, как ему удобно, и при этом может регулировать происходящие в нем процессы. Мне было удобно «видеть» стеллажи, на которых аккуратно, в подписанных ящиках хранилась нужная мне информация.

«Ящик» эсэсовца был доверху набит коробками, которые я забрал с его «склада», но я прекрасно видел содержимое каждой.

Там было все.

Вся его жизнь – преимущественно пресная и неинтересная. Для него были очень важны его детские и юношеские переживания, которые, как он считал, сформировали его личность – они занимали очень существенную часть «коробки». Но их я быстренько, чтоб не мешались, отправил в утилизатор в виде большой безотходной мясорубки, который сам себе и придумал. Туда же полетели мечты о карьерном росте, деньгах, красивых женщинах и какой-то подводной вилле – все это были объемные, но совершенно для меня бесполезные коробки.

В результате такой сортировки я отобрал то, что было для меня однозначно полезно. Прежде всего – немецкий язык, который я бережно поставил на стеллаж рядом с русским, английским, французским, японским и старославянским. Хороший хабар, ничего не скажешь. Не знаю, конечно, как у меня получится с произношением, но понимать я наверняка теперь буду собеседника на уровне носителя языка.

А еще на особой полке разместилась коробка с секретными данными о том месте, где я сейчас находился.

Как я и думал, кольцо Гебхарда перенесло меня в Антарктиду, на секретную базу нацистов, выживших после Второй мировой войны. Оказывается, как только Гитлер пришел к власти, первым делом он послал экспедицию в Антарктиду, на открытую Амундсеном Землю Королевы Мод, где великий исследователь нашел загадочный артефакт древней цивилизации в виде хрустального черепа.

И экспедиция увенчалась успехом.

Под толщей антарктического льда немцы нашли то, что превзошло все их самые смелые ожидания, – древнюю военную базу арийцев, воинственного народа, жившего на территории современной Индии. Фюрер дал команду приступить к немедленному освоению