У русских за пазухой - Крэйг Эштон

любые предложения на английском, ему придется в пять раз больше времени потратить на разные формы слов и падежи в русском. Так что в каком-то смысле русский – действительно сложный язык.

Зато боль сладкая.

Паста

Когда мы приехали в Россию в 2003, молодые такие, в принципе 20-летние ходунки, мы мало говорили на русском. Да, мы могли сказать «Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог», но думали, что «занемог» от слова «мочь» и что дядя что-то не смог делать. Понятия не имели, что именно, и, в конце концов, в продуктовом такие высказывания не особо приветствовались, даже в питерском.

Дома у нас были пятерки по русскому, а в самой России у нас был голод.

Мы не знали, что купить. Мало было знакомых нам продуктов. На их месте:

• 78 разных сортов маринованных огурцов

• черный хлеб (черный?!)

• квашеная капуста (

?)

• 79 сортов майонеза

• 10 сомнительно похожих сыров с разными названиями

• 8 сортов пельменей (такое мы не видели никогда)

В магазине, самым клевым был факт, что вся еда похожа на еду из мультика Tom and Jerry. Батоны, сыр с дырками, связки сосисок, жареный цыпленок. Красивое.

А самым сложным моментом в магазине был тот, когда надо было попросить что-то у продавца. Я быстро сообразил, что можно просто показать на что-либо дрожащим пальцем и сказать «это, пожалуйста». А если будет непонятно, – «налево, пожалуйста, наверх, пожалуйста». Почти как японский «автомат НЛО».

Однажды, с храбрым сердцем, я подошел к продавцу и осторожно произнес:

– Здравствуйте, извините, но можете вы дать мне это?» – и показал на сыр с большими бактерио-газными дырами.

Она смотрела на меня с сомнением, но тоже показала в сторону сыра:

– Этот?

– Да, этот, – с гордым улыбом ответил я.

– Маасдам? – без улыба проверила она.

– Да, спасибо. Один килограмм Маасдам дайте мне, пожалуйста.

Она нахмурилась и фыркнула:

– Это много, – сказала она с отрицательной интонацией, не двигаясь с места.

Я удивился. На Западе никто никогда не отказывался продавать мне сыр.

И что, если много? Это мое человеческое право – купить столько молочного белка и жира, как хочу! Но этого я ей не сказал. Мы все стояли неподвижны: я, продавец, Маасдам. Поняв, что если я не задействую, то мы так и будем стоять до тепловой смерти Вселенной, я включил свой задум.

Сколько 1 кг в унциях-пудах? Я вспомнил школьный урок, что 1 литр воды = 1 кг. Но не знал, какой будет размер, когда молекулярная плотность воды такая же, как у Маасдама…

И еще менее вероятно знал, какой падеж нужен после «половина».

– Один килограмм, – настойчивал я.

С молчаливым «Господи» она взяла кусок томэндджеррийного сыра, порезала и отдала мне.

– Спасибо вам очень много!

– Пожалуйста. Что-нибудь еще? – спросила она с интонацией «Я устала, ответьте “нет”».

– Да, пожалуйста, – ответил я. – Я тоже хочу купить эту сосиску.

– Это колбаса.

– Спасибо. Дайте мне несколько сосиску колбаса.

– Сколько?

– Один килограмм, пожалуйста.

Ее «Господи» в этот раз был слышен.

Когда я уже заказал несколько килограммов разных продуктов, она дала мне билетик. После непонятного разговора я понял, что надо куда-то пойти с билетиком, оплатить, получить второй документ и вернуться за своими килограммами.

Нелегко все это было. И метафорически, и буквально.

Но это не сравнить с самым обидным заходом в продуктовый, когда, голоден до слез, я пошел купить простых углеводов. Я обошел весь район в поиске, но не нашел и вернулся домой. Когда я сказал Лиззи, что не нашел магазин, она удивилась:

– Есть один через дорогу.

– О, правда? Как он называется?

– Там написано «Продукты».

– Ах. Я видел его, но перевел это как products вместо groceries.

С нахмуром я пошел вниз по пяти этажам и зашел в магазин по имени «Продукты». Но когда пришел и увидел планировку помещения, я разочаровался. Продукты и продавец стояли за некой стеной с маленькой окошкой для ухудшения коммуникации. Тактика «это, налево, направо» тут неприемлима. Храбрым сердцем я заставил себя не сбежать.

– Здравствуйте, извините, пожалуйста, а вы случайно не имеете пасту, что ли?

Продавец прищурила глаза, словно подумала: «Что это за свежий выпрыск из ада?»

Я улыбался ей в ответ.

– Здравствуйте, – ответила она осторожно. – Да, паста есть.

Дальше тишина. Видимо, потребовалось официальное заявление покупки.

– Могу я купить ее, пожалуйста?

– Да ради Бога! – сказала она и исчезла за стеной.

«Yes! Я это сделаль! – подумал я и пошире улыбнулся. – Это достижение! Я молодец!»

Через секунду она вернулась и положила передо мной некую банку.

Теперь прищурил глаза я. Это не выглядело ни как спагетти, ни как фузилли.

Несколько мгновений мы с ней совместно глядели на банку…

С исчезающей улыбкой я поднял глаза и задал ей вопрос:

– Это паста?

Она приняла вопрос с удивлением.

– Ну да… Там же написано «Паста».

Я прочитал 5 квадратных букв. Там действительно было написано ПАСТА.

Она увидела мое изумление и добавила:

– Вот помидорчик.

Мое изумление удвоилось.

– Извините, но что значит помидорчик, пожалуйста? – спросил я.

– Это маленький помидор.

– Спасибо. Извините, но что значит помидор?

Пальцем она показала на радостный помидор с белыми зубами в сомбреро.

– Помидор, – произносила она медленно для слабопонимающих.

И тут я все понял!

– Tomato! Там есть соус, да?

– Ну, скорее паста, чем соус.

«Отлично, – подумал я. – Паста в томатном соусе. Вкусно!»

– Я это возьму, пожалуйста.

– Хорошо! – сказала она с интонацией «о, слава богу». – Что-нибудь еще?

– Да! Пожалуйста, дайте мне Маасдам.

– Конечно. Сколько?

Ну, дальше вы сами.

Я заплатил и побежал домой в предвкушении спагетти в томатном соусе с сыром-ном-ном-ням!

Банку пришлось открывать ножом и матерными словами, но, когда я ее дооткрыл, слов не было. Я сунул в банку ложку в поиске хотя бы одного углевода, но нет. Ни соуса, ни спагетти, ни фузилли. Только tomato paste. Быстрый взгляд в словарик помог мне понять:

Pasta – макароны

Паста – Paste

Это было после двух лет учебы и десяти тысяч фунтов. Да-да. Дома у нас были пятерки по русскому, а в самой России у нас был голод.

Дом книги

«Дом Книги» – одно из первых мест, которое я посетил в 2003 году. Нам рассказали про него на уроках в Эксетере. Наши преподаватели вспоминали и говорили про него с нежным тоном и с нежно-розовыми от умиления щеками.

Помню, как мы обсуждали перевод: House of the Book? Home of the Book? Book House? Where