У русских за пазухой - Крэйг Эштон

Солнечное, август, 19-й год с начала изучения русского языка.

Собрались друзья у Наташи и Димы. Разговор в разгаре, тематика юридическая. Сложная для гостей страны, поэтому я не совсем включен в беседу.

Стараюсь открыть пакетик сухариков со вкусом холодца с хреном, не давая понять, что у меня не получается. Так, я немного отвлекся от разговора.

Мимоухом слышу:

– Триста тысяч, прикинь? – говорит юрист.

Прокурор, жена юриста, отвечает:

– И это на апелляции, такого просто не должно быть!

– Да, согласна, – говорит Алиса.

Я пока тихо радовался, что сухарики открылись. Ура!

Вдруг ко мне обращаются. Либо чтобы получить иностранное мнение, либо чтобы я чувствовал себя частью компании.

– Крэйг, а ты как думаешь?

Я положил сухарики на стул у ноги, не на стол. В России снэки на столе – это уже не твои снэки. Русский стол отменяет все имущественные права.

Подумав пару секунд, я ответил:

– Э-э-э, гм-м-м, ну-у-у…

Юрист добавил:

– Ну, триста тысяч рублей судье по апелляции, ты как думаешь?

– Э-э-э, ну… многовато…

– Многовато?! – удивились все.

Я немного заволновался. Не хотел я выглядеть дураком, даже перед друзьями.

– Ну… а сколько у него волос? – спросил я.

Жена юриста:

– …?

Жена Крэйга:

– …?

Юрист:

– В смысле?

– Ну, если это его спина, то в принципе понимаю…

Я увидел на лицах всех выражение «ты чокнулся, что ли?», которое уже много раз видел (провоцировал) в России.

– А это за лазерную?

Все-все-все:

– Чего???

– Ну, апелляция – это же когда волосы убирают?

После пары минут безудержного смеха мне объяснили разницу между апелляцией и эпиляцией.

Еще три часа до этого я с гордым и обиженным видом объяснял, что одежда моя грязная, потому что посудомойки в отеле, разумеется, нет.

Вот. Я вернулся в Россию, к русскому языку. Скучал

Как русский звучал в начале?

Порой задают мне такой вопрос:

– Крэйг, а как ты воспринимал русский, когда только приехал?

Ответ таков:

– Слушай, там таковойная, но малека. Вопщам калековато, но тарпеймна.

– Ну, паршвийно, но саглас. Ойкста, ты, служай, вытам как пошивайте поздейно фемя?

– Нармано! Нратся, котя покоеа нерадуйет. Умрокная, серныная, да частейно холодно.

– Нуашта паделавать? Эдонашая судаба. Не Испания эе.

– Судаба, судаба, да делофто. В стелом хорошо. Этсамо загалавное.

Вот что я слышал, когда со мной разговаривали русские. С приоткрытым ртом я кивал и надеялся, что вопросов не будет. И если они и были, то русские слышали от меня похожий бредосказ. Не помню момент, когда я стал понимать. Но, слава богу, что стал!

Когда я первый раз приехал, весь в гордости от своих пятерок, я не ожидал, что практически каждый разговор будет мучительной пыткой для всех. Я думал, что у меня нормальный русский, но даже самые простые разговоры и даже простые предложения были просто непонятны.

И когда я просил объяснение, приходилось часто объяснять и объяснение.

Ad infinitum, ad nauseam, ad uzhasum.

Я помню, как однажды вечером ходил по Невскому, куда-то хотел пойти, но ничего не соображал, и пришлось поехать домой на Садовую, 123. Там я продолжал не соображать ничего, и единственная мысль, которая соображалась в голове, была I’ve forgotten how to think… Никогда не забуду это ощущение. Видимо, я дошел до какого-то психолингвистического дна, на котором клетки мозга панически бежали и кричали: «Да ни старый язык, ни новый язык никто не понимает! Покинуть корабль!»

Какое-то время мои русские друзья и знакомые беспокоились обо мне, как беспокоятся о ребенке, который заболел. Типа «спит все время, отказывается от икры и холодца, всякий бред несет. Дело дрянь, врача надо вызвать». Но потом, когда я начал есть икру, они успокоились.

Это помогло.

Объяснить иногда – это хорошо. Но (я считаю, это не объективная правда или доказанная наука!) объяснять слишком много – это плохо. Я думаю, что мозг должен привыкнуть анализировать и угадывать. Правда, нужно много контакта с языком, но это не так сложно устроить со всякими ютюбами и прочими такими сайтами.

Если вы учите английский и застряли на каком-то этапе, возможно, этот способ поможет.

Меньше думать, больше страдать.

Ну, страдать от непонимания. Эх, то есть не обращайте много внимания и не тратьте слезы на это. Примите как нужный этап. Уберите словарь, угадывайте слова, а после загляните в него с вопросом «а я правильно угадал?» вместо «а как это переводится?».

Больше слушать и читать. Гораздо больше. И в какой-то момент волшебным образом «сложная грамматика» внезапно станет понятна. Просто продолжайте, повторяйте.

Ad infinitum, ad vostorga.

Долгое время, общение с русскими у меня выходило как-то так:

я стою рядом с другими людьми, мы все танцуем. Я уже выучил движения танца, я мог танцевать, почти как все остальные.

Между мной и людьми стояла прозрачная стеклянная стена. С каждым днем, с каждым уроком она становилась все прозрачнее.

В какой-то день она стала почти невидимой. И мы танцевали.

Но в танце бывают моменты, когда все соединяют руки. А вот между нами это стекло. И я его пробить не могу. Все смотрят на меня, не понимают (ведь я сделал стекло прозрачным). Танец продолжается, но каждый раз, когда соединяются все руки, кроме моей, остается у всех некое недоумение. И у меня некое пустое чувство.

Это до сих пор иногда бывает, несмотря на мой прогресс с русским.

Кто-то однажды рассказал мне про разницу между «содержанием» и «контентом», но я забыл, как это объяснить. «Сказанное сказано мне-неулавливаемым несказанным образом». If that makes sense?

Вот… а я сейчас в «Сапсане» возвращаюсь домой из Москвы после самого московского разговора в моей жизни.

И вдруг такой момент танца, когда все берутся за руки.

Это будет звучать глупо, наверное… Но вот что случилось:

четверо мужчин сидят за столом, один из них я. Человек напротив хочет зарядить телефон, вежливо спрашивает соседа, который уже занял розетку:

– Можно зарядить телефон? У меня осталось пять процентов зарядки.

Я сижу напротив, подслушиваю, занимаюсь русским языком.

Сосед отвечает:

– Ах, простите, у меня три процента.

Тот загрустил.

Тут я, скрывая всю свою радость, тихо, но смело говорю:

– А у меня двенадцать процентов, можете тут зарядить.

И оба мужчины напротив улыбнулись, что-то пошутили про проценты (я не понял про что, был слишком в восторге, что участвую в обществе), и тот передал мне зарядку. Я ее поставил в розетку. Он мне кивнул, я ему покерфейсно кивнул в ответ и вернулся к своим делам, даже не визжа от