Сон и Пепел (СИ) - Анжело Алекс

Я молча сделала еще несколько шагов вперед и остановилась, разглядывая присутствующих, как и они меня.

Больше всего внимание привлекал даэв в антрацитовой маске, по которой ползли отблески огней от свечей. Он был облачен в мешковатые одеяния, и даже руки были скрыты перчатками, взгляду не открывалось ни кусочка кожи.

Кто он?

Воины заковывают себя в такую броню в двух случаях: когда скрывают свою личность и когда прячут увечья.

Глухой стук отвлек меня, заставив вновь обратить внимание на Морана. Тот, подпирая руками подбородок, улыбнулся одним лишь уголком губ.

— Ты сядешь?

— Нет, я, пожалуй, останусь здесь.

Я не состояла в хороших отношениях с находящимися в этом зале. Скорее я была для них врагом. И я не собиралась занимать место, мне не предназначенное.

Стоило подумать о врагах, и мой взор обратился к Розалин Ликорис. Все члены ордена, к которому она принадлежала, отрекались от своих фамилий и брали название цветка смерти. Я сразу ее узнала, даже несмотря на прошедшие двадцать семь лет, что неизбежно оставили след на лице дэвы — былая молодость отступала, у глаз собрались мелкие морщины, бороздки на лбу углубились, но вот взгляд оставался таким же ясным, немного высокомерным, словно бросающим вызов всему миру.

Они с моим братом учились на одном курсе в Академии Снов, и, по словам Фредерика, девушка была одной из тех, кто на пустом месте разжигал вражду между светлыми и теневыми учениками. Особенно сильно она неистовствовала в свой последний год. Но в то время, после инцидента, многие были горячи в своих словах.

Хватало одного лишь взгляда  на ее одежду, чтобы понять, что благосостояние ее ордена ничуть не изменилось. Дорогую темную ткань мантии усеивали вышитые алой нитью цветы, на руках были нанизаны несколько золотых браслетов. Тем же металлом была отделана и рукоять меча, около которой вился стебель с бутоном, что расцветал на верхней стороне эфеса. Считалось, что члены ее семьи пропитывают оружие особым ядом, чтобы быстро убивать не только нечисть, но и живых существ.

Наши взгляды пересеклись, и я молча кивнула, приветствуя. Несмотря на зловещие слухи, она запомнилась мне умелым воином, а это определенно вызывало уважение.

Роуз замерла, внимательно изучая мое лицо, и лишь потом тоже склонила голову. После, не проронив ни слова, отвернулась.

— Ради чего мы здесь собрались? — спросил старик, сидевший возле нее и сжимавший набалдашник трости из черного металла. В длинной посеребренной бороде и волосах каплями крови запутались алые бусины. Судя по одеянию, он тоже был частью ордена с эмблемой красного цветка.

— Отец, не торопись. — Голос Роуз оказался тихим, но твердым. Непоколебимым.

Напротив этих двоих сидел паладин. Человек короля. На его форме блестел герб королевства Акракс — птица с раскрытыми крыльями, вышитая серебряными нитками на темно-синем.

Я вновь внимательно осмотрела помещение: колонны у стен и давно не реставрированный потолок с потемневшими фресками, деревянный лакированный стол — непростой, с нарисованной прямо на его поверхности картой. На ней — три королевства в мельчайших подробностях, и лишь частично обозначенные берега Сент-Морьена и Аркадиана, а также Первый портал в Серый мир, что раскинулся в океане.

Это зал совета… Военного совета.

Мой взгляд, наполненный пониманием, метнулся к Морану во главе стола. Его серые глаза подернулись тьмой, а змея на шее поблескивала.

Темный ангел…

Каждый раз это звание приобретало новый смысл и наполнялось оттенками — мрачными, зловещими.

Чудовище и убийца?

Но стоило ему улыбнуться, и все, что я видела в нем раньше, вдруг рассеивалось. Я вновь смотрела в глаза даэву, с которым вместе училась в Академии Снов. Впечатление может быть обманчивым — я прекрасно это понимала. Мне стоило бежать из этой крепости. Но я выжидала и наблюдала. Потому что на самом деле иного варианта пока не виделось.

— Начнем с того, что сказанное не должно покинуть этих стен. Пусть хотя бы несколько дней это останется тайной, — заговорил Моран. — Перед вами Сара Сорель из светлого ордена Сорель. Приемная дочь главной семьи. — Див сощурился и, даже показалось, подмигнул мне. А потом, посмотрев в сторону, покачал головой: — Моос, не надо вытаскивать меч. Вы слишком стары, наш врач может не успеть оказать вам первую помощь. Роуз, успокой отца.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Рука старика тряслась. Он уже наполовину обнажил тонкое легкое лезвие, спрятанное в рукояти его трости.

— Я даже не буду его лечить, — хмуро бросил высокий статный мужчина. — Я говорил вам, Моос, беречь себя. Если не дорожите своей жизнью, то хотя бы цените мое время.

Одежды говорившего были мягкого сиреневого оттенка, выдававшего в нем врачевателя. Талант к спасению чужих жизней встречался крайне редко и в основном у светлых даэвов, но иногда случались исключения и среди теневых.

— Будешь лечить, Регис. Никуда не денешься, — сухо оборвала Роуз, бросив быстрый взгляд на дива, а потом, мягко обнимая престарелого отца, попыталась успокоить его .

— Почему вы хотите на меня напасть? — спросила я. И мужчина замер, и вскоре неожиданно осел.

Возможно, обычно о таком не спрашивают прямо.

Престарелый даэв смерил меня испытующим взглядом, проворчал что-то себе под нос, и ничего не ответив, задвинул меч обратно в трость.

— Я не помню, чтобы у рода Сорель были такие взрослые дочери. Нынешний глава только лет десять как обзавелся семьей, — задумчиво протянул врачеватель.

Нынешний глава…

Я сглотнула, понимая, что это означает. Вновь напоминание об утерянном времени.

— Регис, ты в то время был слишком молод. Скорее всего, только ходить учился, когда она пропала, — с иронией в голосе поддела его Роуз, постучав по крышке стола. — И ты же только года четыре находишься в цитадели? Не успел застать. Первые годы Сара спала здесь.

— Как?.. — Врачеватель задумался и резко изменился в лице. — Сара Сорель? Та самая трагически погибшая сестра главы одноименного ордена?

— Верно, — кивнула Роуз.

Воцарилась тишина. До тех пор, пока человек в маске не зашуршал одеждами. Он было поднялся, но вдруг передумал, опустившись обратно на стул. Но самая разительная перемена произошла с отцом Розали, тот резко вскинул голову, и посмотрел на меня, как на призрака. В его взгляде промелькнуло узнавание, но я не помнила, чтобы мы встречались с ним прежде.

— Та девочка… — пробормотал он.

— Я понимаю, что все поражены. К тому же немало удивляет, что она ныне выглядит так, но причина нашего собрания в другом, — проговорил Люций, потирая переносицу. По его виду стало понятно, что беседа зашла не в то русло. — Сара может закрыть раскол на материке.

Слова Морана эхом разнеслись по комнате. И в этот раз воцарившаяся тишина, пусть и была гробовой, продержалась недолго. Лишь Рафаиль вел себя невозмутимо — молчал, с отсутствующим видом попивая чай.

Но несмотря на вспыхнувшие споры, я будто не слышала ни слова, что произносили даэвы за столом. Наши с Люцием взгляды пересеклись, и воздух в зале вдруг задрожал.

Я могу закрыть портал?

Он правда рассчитывает, что я в это поверю?

— Никто раньше не закрывал портал… — медленно сказала я, бесцеремонно вклиниваясь в чужие споры.

Мои слова звучали точно вызов. Я требовала объяснения.

— Как и не открывал… — заметил Моран.

Голову пронзила боль.

В моей памяти оставалось слишком много темных пятен, но я знала историю и легенды о возникновении первого портала, того, что раскинулся в море, в окружении скал. И одна из этих легенд…

— Кристаллы света и тени?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Пусть я сказала это вслух. Все равно.

Говорилось, что кристаллы оставили в нашем мире боги. Три пары осколков. В каждой паре один открывал, а другой закрывал портал в Серый мир. Согласно этой истории, первый раскол создан сразу двумя артефактами, поэтому он и столь огромен. После один из закрывающих кристаллов был утерян, и оставшимся смогли лишь создать защитное поле над порталом. Темная энергия почти не в силах проникнуть сквозь него, но все равно приближаться к тому месту до сих пор крайне опасно. Куда подевалась третья пара магических камней, в истории умалчивалось. Но по легенде, один раз обретя хозяина, кристалл оставался с ним навсегда. И рассыпался пеплом, когда тот умирал.