Белая Русь(Роман) - Клаз Илья Семенович

— Слыхал я, что к Мозырю ушел.

— Хорошо. И мне загадано к Пинску двигаться.

— Шлях тут один. В сторону не уведет.

Ночь отсыпались рейтары в Горвале, а с рассветом сели на коней. До Мозыря один переход. В город пришли вечером. Вымер Мозырь. Ни огонька, ни людского говора. Возле городской ратуши Жабицкий увидел стражника. Обрадовался ему. Стражник из охраны некоего пана. Тот оставил маенток в Гомеле и едет с семейством в Варшаву. Про войско пана Валовича стражник слыхал. Говаривали, что войско ушло к Пинску. Жабицкий обрадовался: надоело болтаться в седле.

Под Житковичами пана Валовича не оказалось. Всю дорогу тревожное чувство не покидало Жабицкого: то засады ждал, то внезапной встречи с черкасским загоном. Неузнаваемы стали деревни Речи Посполитой. Где то золотое спокойствие, о котором много раз слыхал от шановных панов в Полоцке и Пинске? Полдня будешь ходить по деревне, пока найдешь хлопа. Разговаривать стали настороженно, в глаза не смотрят. Все больше и больше покинутых хат. Мужики с семьями бегут на Московию. А бывает, что в хате баба с детишками. Спрашиваешь, где мужик — пожимает плечами, говорит, что в поле ушел, на барщину. Пойди, проверь, в поле ушел или к черкасам с топором сбежал. Неспокойно на душе у Жабицкого, хоть и порубил он Гаркушу, хоть и пустынные дороги. Сожженные маентки, разбросанные мосты на шляхах и завалы в лесу — плохая примета.

От Житковичей рейтары поскакали на Пинск. Когда перебирались через Ясельду, в деревушке увидели войсковый обоз. Обрадовался Жабицкий: наконец настигли отряд! Обозники подтвердили, что впереди войско. Погнали лошадей и через пять верст попали в лагерь пана Валовича. Не думал капрал, что увидит столько войска. На опушке леса стояли рейтары при полной амуниции. Кони были не расседланы — значит, готовы к выступлению. На поляне пикиньеры расположены повзводно. За пикиньерами — отряд пищальников. Грозно сверкают на вечернем солнце латы рейтар. Прикинул Жабицкий: не меньше тысячи воинов, притом не посполитного рушения, а обученного военному строю.

Дозорные сразу же отвели капрала к пану Валовичу. Низкорослый, крупнолицый, с маленькими, закрученными кверху усиками, в голубом камзоле, он совсем не походил на воина. Лицо его было озабочено, а может быть, и встревожено. Капрал браво застыл перед паном Валовичем и передал ему наказ ясновельможного гетмана перенять и остановить схизмата Небабу. Потом, словно мимоходом, добавил, что под Горвалем порубил отряд Гаркуши.

— Гаркуши? — с недоверием переспросил пан Валович. — Как же это получилось?

Жабицкий рассказал.

— Дивно, весьма дивно… Как мне ведомо, у схизмата не менее пятисот сабель…

— Бог помог. Вылез тать из леса чернь грабить… — убеждал капрал и думал: «Дивно… Еще бы!.. Если тебе это не удавалось».

— Здесь, рядом, — пан Валович наклонился вперед и выкинул руку к лесу, — загон Небабы.

Много раз Жабицкий слыхал о загоне черкаса Антона Небабы, которого почему-то называют полковником. Какой может быть из хлопа полковник? И все же говорят, что он хитер, что умеет с чернью вести разговоры, а та льнет к нему и верит ему. Что касается загона, капрал, как и шановный пан войт, не хочет слушать о силе подобного войска. Как можно сравнивать закованного в латы немецкого рейтара с огненной саблей и пистолью или мушкетом с казаком в папахе на пузатой кобыле? Не знает казак ни приемов боя, не обучен сложной военной науке. Больше на лихость рассчитывает казак да на удаль. Случай под Горвалем показал, что рассыпались казаки только от блеска сабель отряда Жабицкого. И боя, по сути, не было. Три рейтара — не потеря. Случайно их тоже порубить могли. Да, горазды воевать черкасы с безоружным паном в маентке. Там они храбрые…

— А что Небаба, ваша мость? Чернь на конях…

— Так, капрал, чернь, — согласился Валович. — Мерзка она и опасна тем, что сражается не по-рыцарски, а как ей вздумается. Поди узнай, что она выбросит…

— Будем бить ее! — Жабицкий подкрутил усы.

Пан Валович помахал ладонью у лица и расстегнул камзол. Было жарко. А здесь, среди болот, еще и парно. Днем и ночью жужжат комары. Над лошадьми тучей висят оводни. В тихие безветренные дни воздух пропитан гнилым болотным запахом. От непривычки у пана Валовича кружит в голове и тошнота подкатывается к горлу.

К шатру прискакал дозорный. Осадив коня, он соскочил с седла и, часто дыша, замер против Валовича в ожидании дозвола начать говорить.

— Что?

— Казацкое войско движется по шляху.

— Далеко? — насупился Валович.

— Верст пять отселе, — и посмотрел в сторону шляха.

Быстрыми пальцами Валович застегнул камзол, резко встал со скамейки, прицепил саблю. Через несколько минут дозорные ускакали в разные концы, чтоб зорко следить за шляхом. И если приблизятся черкасы хоть на версту — немедля дозорные дадут знать об этом. Валович оценил обстановку. День клонился к концу. Теперь боя ждать нечего. Если завяжется он, то завтра утром. Небаба подтягивает сотни и готовится к сражению. Видимо, его лазутчики зорко следят за лагерем. Пусть следят и видят силу. Позиция здесь выгодна для Валовича. С севера прикрывает река Ясельда. За рекой казаков нет. Это известно доподлинно. С востока — глубокие рвы и овраги. По ним казаки не пойдут. Потому боится, наверно, казацкий атаман Небаба, что там, дальше, прижмет его Валович к болотам. Выхода другого у черкасов нет. Вынуждены будут рубиться здесь. И хорошо!

Через час снова прискакали дозорные. И первый, и второй подтвердили, что казацкое войско приближается к лагерю. Первый доложил: идет загон, в котором не менее десяти сотен. Второй недоуменно повел плечом: столбом стоит пыль над шляхом, а черкасов, как ему показалось, не больше сотни.

— Пошел вон, дурак! — разозлился пан Валович. — А куда подевалось остальное войско? Глаза у тебя вывалились? Смотреть как следует не можешь!

В душе у пана Валовича возникло сомнение: не подвох ли? Но, продумав всю обстановку, решил, что засаду здесь ждать нечего — через Ясельду и овраг не перепрыгнешь.

В лагере заиграла труба. Войско пришло в движение. Пан Валович сел на коня и выехал на опушку, что распростерлась вдоль шляха. Старый шлях шел под гору, потом сворачивал в сторону и терялся в дымно-туманном мареве, в густой зелени ольховых перелесков и старых берез. Пан Валович нетерпеливо вертелся в седле, злился на пикиньеров и махал им кулаком:

— Быстрее, черт вас побери!

Те поспешно вытягивались из леса и, рассыпавшись огромной полудугой, выстроились лицом к шляху.

— Поставить пики! — дал команду Валович.

Пикиньеры слегка воткнули их в землю, наклонив остриями вперед. На фланге какой-то пикиньер зазевался, поглядывая на рейтар. Пика смотрела в небо. Валович подъехал и стеганул по спине плетью. Пикиньер встрепенулся, заморгал глазами.

— Куда смотришь, собака!

Замер строй. Окинув придирчивым взглядом воинов, снова дал команду. За пикиньерами ровными рядами выстроились пищальники и мушкетеры. Воткнув сошки в землю, они опустили на них пищали и мушкеты, приложились к ним, словно целились, затем сняли оружие и застыли на месте.

С рейтарами было сложнее. Половину их Валович решил поставить в засаду. Поэтому приказал уйти с поляны в лес, удалившись на версту, чтоб ржание коней не выдало войска. Остальных расположил за пищальниками.

Когда рейтары построились, пану Валовичу показалось, что лучше будет, если их расположить к левому крылу — в кустах можжевельника не так заметны кони. Приказал перестроиться. Рейтары перешли на левое крыло. Посмотрел пан Валович, и не понравилось расположение рейтар — слишком удалены они от правого фланга, по которому могут ударить черкасы. Разозлившись неизвестно на кого, закричал:

— На правое крыло, черт вас побери!..

Кони сбились в кучу. Валовича обуял гнев. С правого крыла он переставил рейтар снова в центр и успокоился.

Пищальникам было приказано после первого залпа сбиться в две кучи и сразу же дать проход коням. Затем зарядить мушкеты и, когда рейтары разрубят строй казаков надвое, а из-за укрытия выскочит засада, — дать второй залп. Рейтары строились за пищальниками и через четверть часа приняли боевой порядок. Валович остался доволен войском. Когда построение полностью закончилось, Валович разрешил пикиньерам и пищальникам лечь в траву. Спешились рейтары, привязав коней к деревьям и кустарнику. Отряд Жабицкого пан Валович оставил при себе, как резерв.