Любовные письма серийному убийце - Таша Кориелл

Из кабинета начальницы я вышла с картонной коробкой в руках. Я недавно полностью посмотрела сериал «Дневники вампира», пока вязала новую большую вещицу. Помимо жажды крови и бессмертия вампиров от людей отличала способность отключать эмоции. Я притворилась, что сделала именно это, когда принесла коробку за свой стол и начала собирать в нее личные вещи. Я взяла немного. Пару кофейных кружек, ручек и наборов клейких бумажек, которые, наверное, официально принадлежали компании, но мне было плевать. Я не стала разбирать ящики стола или рыться в шкафу с документами. Я не попрощалась ни с кем из коллег, даже с Кэрол, напротив которой сидела много лет. Концепт «дружного коллектива» внезапно оказался бессмысленным. Я была сделана из камня, непроницаема.

Пока я шла к машине, коробка выскользнула у меня из руки, и кружки разбились. Это показалось мне символичным, как всегда кажутся символичными маленькие трагедии, происходящие на фоне больших бед. Я оставила коробку у здания.

– Пусть сами уберут, – пробормотала я.

В машине я заплакала. Задыхаясь и громко всхлипывая, я так сильно рыдала, что вести была не в состоянии.

– Мне нужно домой, – сказала я себе вслух через несколько минут. – Дома станет легче.

Мне удалось остановить рыдания на то время, пока я выезжала со стоянки, но слезы возвращались на каждой остановке у светофора, и это мешало вести машину. Я как-то добралась до дома, но слезы снова полились рекой, когда я осознала, что без работы больше не смогу платить за аренду.

– Что же мне делать? – взвыла я.

Я окинула мысленным взглядом свое будущее. Мне придется переехать в дом родителей и признаться в своей несостоятельности во всех областях жизни. Мое резюме ограничивалось работой в некоммерческой организации, и, конечно, никто не захочет нанимать меня без рекомендаций от компании, где я проработала почти десять лет. Что еще хуже, меня теперь никогда не позовут на свидание, ведь я безработная и живу с родителями. Жизнь, казалось, кончена. Впереди была только тоска.

К счастью, меня ждало письмо от Уильяма, как будто он знал, что нужен мне. Впрочем, за доброту, которую я приписывала Уильяму, скорее нужно было благодарить исполнительную почтовую службу.

Лицо все еще болело от слез, когда я присела на диван и распечатала письмо. Самая большая несправедливость обладания телом заключается в том, как больно быть несчастным. Я могу поплакать днем, а наутро проснуться с опухшим лицом.

Я прочла строки Уильяма и неожиданно воспарила.

Может, говорить об этом неправильно, но я больше не могу сдерживаться. Я устал быть один в этом мире, и, хоть я и понимаю, что мы не можем быть вместе физически, и очень об этом жалею, я хочу, чтобы ты стала моей девушкой. Вот так. Если ты только примешь меня.

Уже много лет никто не использовал слово «девушка» по отношению ко мне. Это было таким табу, что уже звучало как оскорбление. Я была достаточно привлекательна, чтобы мужчинам хотелось спать со мной месяцами напролет, но выразить готовность к моногамным отношениям – это совсем другое. Это для мужчины признание, что я делаю его менее одиноким.

Может, если бы письмо пришло в другое время – не после увольнения, когда будущее представлялось огромной черной дырой, готовой меня проглотить, – я бы чуть дольше поразмыслила над ситуацией вместо того, чтобы приходить в восторг. В конце концов, Уильям был буквально завернут в один большой красный флаг, как убитые женщины были завернуты в брезент перед тем, как их сбросили канаву. Как бы то ни было, я не хотела задумываться. Парень – серийный убийца – это все равно парень. Во многих отношениях Уильям был лучше и привлекательнее многих мужчин, с которыми встречались мои подруги. Он был умным, начитанным, внимательным. Он слушал Тейлор Свифт и любил приятные запахи в доме. И, что самое важное, он хотел меня. Только меня.

Я сразу же написала ему ответ.

Да, я буду твоей девушкой, – объявила я.

Я задумалась, прежде чем написать следующую строчку. Как и во всех шутках, в ней была доля серьезности, и я сомневалась, передаст ли это бумага. Но я все равно решила написать. Это нужно было сказать, как всегда нужно просить мужчину опускать стульчак после туалета.

Но ты должен пообещать не убивать меня, – написала я.

14

Утром после увольнения я села за стол с твердым намерением обновить свой LinkedIn. Последний раз я искала работу много лет назад и понятия не имела, где люди ее находят. Но я всегда была экспертом по редактированию профилей в соцсетях и решила, что это неплохое начало.

Меня, как обычно, отвлек форум. Оказалось, я все та же – неважно, работаю я или нет. Профессия – не такая неотъемлемая часть нашей личности, как мы привыкли думать.

Именно тогда я впервые увидела пост с вопросом: «Кто-нибудь еще собирается ехать на суд? Была бы рада пересечься».

До этого момента мне даже в голову не приходила мысль о возможности поехать на суд. Меня как будто спрашивали, нет ли у меня желания залезть в шкаф и поискать там Нарнию. Уильям не был для меня полностью реален, и перспектива увидеть его походила на предложение отведать турецкий лукум, который я никогда не пробовала, ценой собственной жизни.

Я бросила недоделанный профиль на LinkedIn и начала выяснять, сколько займет путь на машине до Джорджии. Потом я проверила баланс на своем счете и скривилась. У меня были деньги, чтобы добраться дотуда, но недостаточно, чтобы остаться надолго. Повезло, что у меня остался оплаченным всего месяц аренды. Если я подам заявку на биржу труда как безработная и заведу новую кредитную карту, все может получиться.

– У меня намечается поездка, – сказала я маме по телефону.

– Поездка?

Я понимала ее недоумение. Я никогда не предупреждала ее, если куда-то уезжала. Я взрослый человек. Но мне нужно было сказать ей на тот случай, если я по той или иной причине больше не вернусь. Так семьи Анны Ли, Кимберли, Джилл и Эммы прощались с ними в последний раз, даже не зная об этом. А может, мне хотелось, чтобы она копнула глубже, спросила, куда я на самом деле собираюсь, и подспудно поняла, что добром это не кончится.

– Да, в Джорджию.

– В штат Джорджия?

– Да. Не думаю, что в страну [8] можно добраться на машине.

– Но зачем?

– Мне нужно немного развеяться.

– А на работе тебя отпустили?

– Да. – Ну,