Мастер и Жаворонок - Бринн Уивер

— Ага. Хотя, будет веселее, если ты перестанешь быть придурком и попросишь подружку невесты немного покружиться на танцполе.

— А-а-а. Невеста подговорила тебя?

Фионн усмехается. Закатывает глаза.

— Я врач, придурок. Наблюдательность — это мое призвание.

— Как и вязание крючком и неспособность сказать «нет» всякой ерунде.

— Перестань увиливать от насущной проблемы.

— О, так ты хочешь сказать, что в этом разговоре есть смысл?

— Черт возьми, да, он есть. И смысл такой: почему, блять, ты не можешь потанцевать с Ларк Монтегю?

Что-то странное и неожиданное сжимается у меня в груди.

— Что ты имеешь в виду?

Фионн улыбается и, не обращая внимания на мой вопрос, делает большой глоток пива. Требуется больше концентрации, чем следовало бы, чтобы не смотреть туда, где я в последний раз видел Ларк, разговаривающей с ди-джеем и просматривающей его плейлист. Она светила на него своей солнечной улыбкой, и ублюдок наслаждался этим, как будто пытался загореть. Хотя, я не обращал на это особого внимания.

— Я думал, ты стал мягче, учитывая, как ты проводил последнее десятилетие, меняя женщин Бостона как перчатки, — наконец говорит Фионн.

Моя кровь закипает, и я делаю глоток, постукивая одним из колец по бокалу, борясь с желанием выпить все сразу, со льдом и прочей хренью.

— Бля, не понимаю, о чем ты говоришь.

— Я весь день наблюдал, как ты на нее смотришь. То ты сердишься, то пялишься на нее, как потерявшийся котенок, а потом смотришь так, будто она оторвала голову твоему плюшевому медведю.

— Пошел ты, — рычу я. — И не вмешивай в это мистера Баттона.

Фионн хихикает. Мы смотрим на танцпол, и, хотя я не обращаю внимание на брата, чувствую, как веселье исчезает с его лица. Честно говоря, я жалею, потому что сначала всегда принимаю удары, но потом даю сдачи в десятикратном размере. Я не могу это контролировать.

— Но если серьезно. Ты в порядке, брат? — наконец спрашивает Фионн. Я чувствую на себе его взгляд, но сам не перестаю смотреть на танцующих. — Это на тебя не похоже — быть таким несчастным из-за женщины. Или по отношению к женщине, если уж на то пошло.

— Ни хрена подобного, ты, залупа мелкая.

— Что на тебя нашло?

— Ничего. Абсолютно ничего.

— Тогда почему ты ведешь себя как осел? Точнее, еще больше, чем обычно?

— Я не веду себя как осел.

— Нет. Ладно, ты просто очаровашка. Уверен, ей нравится.

Я рычу и поворачиваюсь к брату, который грозно хмурится. Он смотрит прямо на меня, но его брови озабоченно сходятся на переносице.

— Я просто стою здесь, пью, пытаюсь терпеть своего вечно анализирующего младшего брата и занимаюсь своими делами. Понятия не имею, о чем, блять, ты говоришь.

— Ага. Что ж, тебе лучше поскорее с этим разобраться, потому что, кажется, невеста заметила, как ты изо всех сил стараешься избегать Ларк. Трудно не заметить, что ты ведешь себя еще более мрачнее, чем обычно, брат. И если в этой комнате и есть кто-то страшнее тебя, — говорит Фионн, хлопая меня по плечу, — то это наша невестка.

Он хрипло смеется и уходит.

Блять.

Я стараюсь не смотреть, но чувствую на себе убийственный взгляд Слоан.

Тяжело вздохнув, наконец, смотрю на ее через танцпол.

Слоан тычет указательным пальцем в мою сторону.

Я? — беззвучно говорю, прижимая ладонь к груди, притворяясь милым и невинным, хотя внутри у меня все переворачивается.

Слоан снова указывает на меня и кивает в сторону Ларк, но я не осмеливаюсь посмотреть в туда.

Танцуй, — беззвучно приказывает она одними губами.

Я притворяюсь, что не понимаю.

И она нисколечко не злится.

Слоан выполняет самую грустную хореографическую постановку, которую я когда-либо видел, и выдвигает еще одно безмолвное требование. Потанцуй с Ларк. Сейчас же, черт возьми.

Я показываю на свое ухо и качаю головой.

Не слышу тебя.

Слоан закатывает глаза, затем разворачивается на каблуках и уходит, не отрывая от меня взгляда, подходя к бару. Когда бармен наклоняется над полированным деревом, чтобы принять у нее заказ, по моим венам пробирается холодок.

— Вот черт, — шепчу я, когда он передает ей полную бутылку виски «Teeling». Она одаривает меня мрачной и коварной улыбкой. Я поднимаю руки в знак перемирия. — Ладно, ладно.

Слоан качает головой и показывает на свое ухо, выражение ее лица меняется на саркастическую гримасу.

Не слышу тебя, — одними губами произносит она.

— Чертова заноза в заднице, — я уже собираюсь пересечь танцпол и умолять ее не отдавать бутылку Роуэну, когда лицо Слоан преображается. На ее губах появляется медленная улыбка, а взгляд устремляется куда-то за мое плечо.

Тук, тук, тук.

Три нежных стука раздаются по моему плечу, и я чуть поворачиваюсь, увидев кристально чистые глаза Ларк, устремленные на меня. Они по-прежнему красивые и яркие. Но пронзительные.

— Потанцуй со мной.

Что бы она там не потребовала от меня, я нихрена не услышал. Ее голос монотонный, выражение лица нейтральное. Это нервирует. Это не та энергичная женщина, с которой я целовался на балконе Роуэна, и не та вспыльчивая, с которой я спорил несколько мгновений спустя. Это не та, с которой я встречался с тех пор несколько раз, и которая была недовольна моим появлением, но все еще вела себя дружелюбно, как будто не могла избавиться от своего внутреннего сияющего тепла. В этой версии Ларк нет ничего подобного. Эта женщина передо мной холодна, ее черты лица суровы.

Я бросаю взгляд на Слоан, как будто она сможет пролить свет на ситуацию, но, по-моему, она даже глазом не моргнула.

— Слоан будет пялиться, пока ты не потанцуешь со мной, — говорит Ларк.

— Господи. Наверное, ты права, — с моих губ срывается тяжелый вздох, пока я продолжаю ждать, что Слоан хотя бы моргнет, но она этого не делает. — Ладно, придется.

— Вот это настрой. Энтузиазм, от которого умирает каждая женщина.

Я протягиваю руку.

— Ты готова, герцогиня? — спрашиваю я. Она не отвечает, просто смотрит на мою ладонь, словно ей приходится преодолевать себя, чтобы дотронуться до меня. Может, из-за того, что у меня не хватает кончика пальца? Ее это пугает? Может, она не заметила сразу, когда мы впервые встретились и пожали друг другу руки. Она не похожа на человека, которого можно сбить с толку, но чем дольше она колеблется, тем больше я теряюсь в догадках.

— Это не так уж плохо, — ворчу я.

Она склоняет голову набок.

— «Это»? Танцевать с тем, кого ненавидишь?

Ларк наблюдает, как я сглатываю и пытаюсь скрыть удивление под маской безразличия.

— Я… я имел