Мастер и Жаворонок - Бринн Уивер

Слоан морщится, изо всех сил стараясь сдержать слезы. Сделав несколько глубоких вдохов и промокнув глаза салфеткой, она берет себя в руки.

— Спасибо.

— Не за что. Просто убирай подальше виски от моего брата. Он начнет петь «Каменистая дорога в Дублин7», и это будет кошмар. Жуткий кошмар. У него такой ужасный голос, что сам сатана зарыдает.

— Отдать Роуэну все стаканы с виски. Поняла.

— Господи помилуй.

Слоан издает нервный смешок. И когда мы подходим к открытой двери, она дрожит, ее рука кое-как держится за мою.

Мы переступаем порог.

И я точно чувствую момент, когда она видит моего брата, ожидающего в конце алтаря под аркой из цветов, на фоне мерцающего моря, освещенного утренним солнцем. Слоан ослабляет хватку на моей руке. Дрожь проходит. Ее улыбка становится шире.

А что касается Роуэна?

Он хнычет как баба.

Роуэн прижимает к глазам носовой платок, но это не спасает его от новых слез. Он переминается с ноги на ногу, пока Фионн кладет руку ему на плечо и что-то шепчет на ухо. Что бы это ни было, Фионн получает удар ладонью по голове, но Роуэн не сводит глаз со Слоан.

— Вы когда-нибудь оставляете друг друга в покое? — шепчет мне Слоан, пока Фионн улыбается, а Роуэн продолжает ныть.

— Обычно нет. Не-а.

— Так и думала.

Мы замолкаем, поскольку уже дошли до гостей. Их всего несколько, в основном друзья Роуэна, несколько ближайших коллег Слоан по работе и пожилая тетя Ларк, и все они стоят и наблюдают за нами с теплыми и ободряющими улыбками. Они загораживают от нас музыкантов, сидящих где-то слева у цветочной арки, но, даже не видя их, я узнаю голос певицы.

Прищуриваюсь. Моя улыбка теперь похожа на гримасу.

Я пытаюсь подавить желание посмотреть в ту сторону, киваю нескольким знакомым гостям, когда мы идем к арке. Но это бесполезно.

Мой взгляд скользит по музыкантам. К источнику голоса, который проникает в мою грудь и скручивается, как колючая проволока под костями.

Ларк Монтегю.

Ее сверкающие голубые глаза встречаются с моими всего на мгновение, но мы тут же отводим взгляды. Электрический разряд пронзает мое сердце. Я хочу все сразу. Уйти. Остаться. Продолжить с того места, на котором мы остановились на том балконе. Но с какого именно? С того, когда я прижался к губам Ларк, крепко сжимая ее волосы в кулаке? Или со спора, который все еще кажется незавершенным, и возобновить его, как гноящуюся рану, которая отказывается заживать? Независимо от того, сколько раз я пытался забыть, разговор все равно всплывал в моих мыслях. У меня скручивает живот, когда я вспоминаю тот краткий миг, когда мои резкие слова попали в цель. Я все еще помню вспышку боли в ее глазах.

«Ты понятия не имеешь, кто я такая и что знаю о последствиях», — сказала она, скрывая свою боль под яростью.

Ее слова эхом отдаются в моей голове, когда мы со Слоан медленно останавливаемся перед моим рыдающим младшим братом. Музыка затихает на последних тактах песни.

— Ты в порядке, красавчик? — шепчет Слоан Роуэну, заменяя мокрый носовой платок свежим.

— Ты выглядишь… — Роуэн замолкает и откашливается, чтобы повторить попытку. Это достойная восхищения попытка, но его голос все равно хриплый: — Ты прекрасно выглядишь, Черная птичка.

— Ты и сам неплох. Хотя я немного расстроена, что ты не надел вельветовый комбинезон с драконом.

— Он грязный, его надо постирать, — хрипит он.

Роуз, хихикая, отходит в сторону и прячет улыбку за букетом. Фионн бормочет что-то неразборчивое о спорте, а из-под его воротничка проступает румянец. Ларк присоединяется к свадебной вечеринке, когда песня заканчивается. Она сияет. По ее щекам текут слезы, когда она забирает цветы у Слоан. И, клянусь Богом, мне требуется много времени, чтобы осознать, что Конор спросил, кто провожал невесту, и я должен ответить. Слоан, конечно, замечает задержку. Ее щипок за руку отвлекает меня от попыток рассмотреть Ларк, женщину, которая сталкивает бедолагу в озеро без малейших угрызений совести, но плачет на свадьбе своей лучшей подруги, да так сильно, что у нее отваливается одна из накладных ресниц. Серьезно. Эта штучка скользит прямо по ее щеке, и она вытирает ее рукой, не обращая внимания ни на что, кроме молодоженов.

Я вкладываю руку Слоан в ладонь Роуэна и пытаюсь сосредоточить внимание на своем брате, пока он, шмыгая носом, произносит клятву. Возможно, у меня тоже защипало в носу, когда Конор объявил, что они теперь официально женаты по законам Массачусетса. Может быть, у меня немного пересохло в горле, когда Роуэн обхватил лицо Слоан ладонями и просто смотрел на нее, давая понять, насколько это важное событие в его жизни.

— Лучше поцелуй меня, красавчик. Пока не поцелуешь — ты мне не муж, — шепчет Слоан, и одинокая слезинка скатывается с ее ресниц к губам.

Роуэн, конечно, целует ее. Он кладет руку ей на спину и прижимает к себе под одобрительные возгласы небольшой аудитории. Ларк кричит громче всех.

Мы немного выпиваем в гостинице «Лейтонстоун», где тетя Ларк, Этель, организовала для всех канапе и шампанское — больше, чем все могли бы съесть, даже с тремя братьями-ирландцами в компании. Когда все уже навеселе, мы рассаживаемся по фургончикам и отправляемся в город. В конце концов заходим в таверну дальше по дороге, непритязательное заведение, наполненное приморскими безделушками, деревянными панелями и веселыми местными жителями. Ужин, состоящий из ребрышек барбекю, картофеля фри и пива, подается с салфетками с логотипом в виде тающего рожка мороженого и надписью «ЕЖЕГОДНЫЙ АВГУСТОВСКИЙ КОНКУРС ПАЛАЧА И ЧЕРНОЙ ПТИЧКИ». Из-за этого Слоан сначала смеется, а затем плачет, и Роуэн целует ее в щеку. Когда ди-джей включает музыку и объявляет, что пришло время для первого танца, мы окружаем моего брата и его жену, и, хотя я стараюсь этого не показывать, поражаюсь, как он превратился из безбашенного мальчишки, который всегда ходил за мной по пятам или создавал проблемы, в такого мужчину. Почему-то, наблюдая за Роуэном сейчас, когда его жизнь сложилась так прекрасно, я чувствую себя немного опустошенным, хотя очень счастлив за него. Смотрю на него, и не могу понять, почему.

— Засранка, — говорит Фионн, прерывая мысли, останавливаясь рядом со мной на краю танцпола, заполненного нашей маленькой свадебной вечеринкой и местными жителями, которые присоединились к празднованию.

— Рукодельница наша, — ухмыляюсь, когда он бросает на меня косой взгляд, в котором одновременно и угроза, и мольба. Я киваю в