Митридатовы войны - Леонид Анатольевич Наумов

откажется от условий римского полководца? А если принято будет решение «тянуть время»? Поведение Архелая кажется ошибкой – он ограничивает свободу политического маневра Митридата («жесткого»).

Есть и еще одна подозрительная деталь: а что говорил Архелай на переговорах? У нас есть довольно подробный рассказ о том, что говорил сам Сулла, и значительно более короткий рассказ о том, что говорили Архелай и Митридат. Все это понятно: источник информации, видимо, «Воспоминания» Суллы. То есть мы знаем только то, что он решил рассказать.

По свидетельству историков, Архелай начинает с официальной версии Понта: война началась из-за корыстолюбия римских полководцев, отказывается от предложения Суллы предать Митридата и сам предлагает взять «у царя деньги, триеры и сколько понадобится войска, плыть в Рим, чтобы начать войну со своими противниками». Кроме того, по свидетельству Плутарха, он «даже простершись ниц (выделено мной. – Л.Н.), умолял Суллу прекратить военные действия и примириться с Митридатом» (Plut. Sulla. 22). Какое странное поведение! Не похоже, что сам Митридат требовал от своих друзей земных поклонов, зачем же они Сулле? Архелай бросился в ноги Сулле, после того как тот произнес: «Будто ты не тот самый Архелай, что бежал от Херонеи с горсткой солдат, уцелевших от стодвадцатитысячного войска, два дня прятался в Орхоменских болотах и завалил все дороги Беотии трупами своих людей!» (Plut. Sulla. 22). Почему эта фраза спровоцировала такое странное поведение? Конечно, напоминание о поражении при Херонее и Охромене можно воспринимать как угрозу «завалить трупами дороги Азии». А можно и как угрозу рассказать что-то такое про Архелая, что должно его скомпрометировать. Шантаж? «Если царь узнает о тебе, что ты… как тогда объяснить потери?»

Тогда становится понятной и еще одна психологическая деталь в поведении Архелая: «принялся умолять Суллу и старался смягчить его гнев, взяв его за правую руку и проливая слезы. Наконец он уговорил Суллу, чтобы тот послал к Митридату его самого: он-де добьется мира на тех условиях, каких хочет Сулла, а если не убедит царя, то покончит с собой (выделено мной. – Л.Н.)». Какая самоотверженность! Или страх?

Откуда такое неудержимое стремление Архелая к миру? На что именно намекает Сулла? На то, что Архелай не смог (не захотел?) спасать Афины? На неудачное действие конницы Архелая при Херонее, когда он испугался встретиться с Суллой? Бегство у Охромена?

Хочется обратить внимание на еще одну деталь. Сулла, убеждая Архелая изменить, говорит: «Пора тебе подумать и о самом себе; обдумай, в каких отношениях в данный момент находишься ты с ним [Митридатом]; погляди, как он обращается с другими своими друзьями» (Арр. Mithr. 55). На первый взгляд, понятно, что он указывает на то, что из-за коварства и вероломства царя, которые обращены даже против его друзей, Архелай не может быть спокоен за свою жизнь. Однако что это за «данный момент», и на трагическую судьбу каких «друзей царя» намекает римлянин? К 85 г. до н. э. известно только об участии приближенных Митридата в «заговоре Асклепидота»[122]. Но ведь, по свидетельству того же Аппиана, это был реальный заговор, чего же Архелаю бояться? Только если последний близок к заговорщикам. Кажется, что Сулла прочитал в глазах Архелая страх. «Заговор Асклепидота» – следствие недовольства зажиточных слоев Азии социальной политикой Митридата. В этом контексте становится совершенно понятна «ненависть», которую Архелай испытывал к Аристиону, возглавлявшему демократические круги в Афинах[123]. Кажется, что это не только личный конфликт, но и отражение конфликта между различными социальными группами эллинов. Это все, конечно, домыслы, но есть и более весомые соображения.

Понтийский полководец отправился к Митридату, а Сулла продолжил движение на север. В Македонии «его поджидал Архелай с вестью, что все улажено и что Митридат очень просит Суллу встретиться с ним для переговоров», то есть самоубийство не потребовалось.

Возникает еще один вопрос: передать Сулле корабли Архелай предлагал сам или от имени царя? Если верно последнее, то почему царь отказывается от этого предложения? Но предположим – это обычный восточный торг. Однако Аппиан приводит такую фразу Суллы во время переговоров с Митридатом в Дардане: «я удивляюсь, что сейчас ты защищаешь справедливость того, в чем ты через Архелая приносил свои извинения (выделено мной. – Л.Н.)». (Арр. Mithr. 58). А когда Митридат приносил эти извинения? Вся его речь носит наступательный характер. Он уверенно ведет свою роль «жесткого переговорщика». Неужели он пошел на потерю лица и извинялся перед «римским народом»? Трудно представить… Может быть, Архелай опять проявил «самостоятельность»? Кажется, что Сулла проговорился и рассказал про эти переговоры больше, чем следовало знать будущим поколениям.

Так или иначе, все эти эпизоды (преждевременный вывод гарнизонов, «извинения», которые Архелай принес, видимо, не согласовав это с царем) говорят об одном: понтийский полководец оказался слишком «уступчивым», его «мягкость» была не во всем согласована с царем.

Может быть, все-таки не случайно возникли в Понте сомнения в лояльности Архелая? При этом вспомним, что сразу после окончания первого этапа переговоров (то есть после начала эвакуации понтийских войск из Эллады) Сулла стал заботиться об Архелае «как об одном из собственных полководцев» (Plut. Sulla. 23). Наконец, что всего важнее, Сулла подарил Архелаю десять тысяч плефров земли на Эвбее и объявил его «другом и союзником римского народа» (Plut. Sulla. 23). Это все как понять? Все происходит до (!) согласия Митридата на условия Суллы, даже до (!) сообщения Митридата о том, что он не согласен отдавать Пафлагонию. С царем еще идет война, а Архелай уже стал «другом и союзником римлян». И Архелай принял дар Суллы? Что потом удивляться, если его считают предателем?

Интересно, что сразу после фразы Суллы про «извинения Архелая» «мысли царя переменились, и он почувствовал страх» (Арр. Mithr. 58). А чего он испугался? Сулла, конечно, считает, что «неодолимого римского оружия». Однако если мы посмотрим на все глазами царя, то ситуация непростая. У него два варианта в этих переговорах: можно договориться с Фимбрией, можно затягивать войну. И тот и другой сценарий предполагает наличие времени. А оно у царя есть? Самая плохая весть – в эти дни пришло сообщение, что отпал Боспор. Это ограничивает и людские, и экономические ресурсы для продолжения войны. Затягивать войну можно, опираясь пока только на ресурсы Понта и Малой Армении. В принципе, возможно продолжать войну и этими силами: у царя осталось не меньше 6000 всадников, 20 000 гоплитов, 200 кораблей. Если быть в них уверенным. А можно ли?

Здесь уместно вспомнить, кто такой Архелай. Плутарх называет его «сатрапом». Сулла предлагает Архелаю стать царем в Понте. Можно предполагать, что он связан политическими и экономическими интересами с Команой и Каппадокией: именно там будет потом править его сын. Именно туда он ведет Мурену во время Второй войны. Во время Третьей войны он обещает римлянам, что «стоит только Лукуллу появиться в Понтийском царстве, тотчас все оно окажется в его руках», то есть убежден в своем политическом весе (оправданно ли.

Следует учесть и еще одно соображение. Чтобы восстановить контроль над Боспором, нужен флот. А им командуют Архелай и его брат Неоптолем. Иными словами, если Сулла действительно проговорился (или, наоборот, намекнул царю, чтобы сделать его сговорчивее), то Митридат все быстро понял: если измена Архелая – реальность, то следует и в Каппадокии ждать удара и опасаться измены флота. Продолжать войну в этих условиях нельзя – так в 85 г. до н. э. был заключен Дарданский мир.

Бегство Архелая состоялось летом 83 года до н. э. Эти два года были очень напряженными для Митридата с точки зрения внутренней и внешней политики. К сожалению, римские авторы рассказывают об этом очень скупо. Главное внешнеполитическое событие в регионе – подготовка римлян к Второй войне. Выше уже говорилось, что римские солдаты и офицеры были не очень довольны Дарданским миром, и вскоре началась новая (Вторая) война.

Следы этого конфликта остались в рассказе Мемнона о событиях Второй войны. Митридат