Замуж за монстра - Анна Григорьевна Владимирова

что его зовут Дали. А большего он из себя пока не представляет. — Я вытащил у нее из-за пазухи кота и прижал к себе. Кот благоухал запахом ее кожи и волос и мокрой шерстью. — Сейчас принесу еды. Чаю?

— Угу, — кивнула она, провожая меня взглядом.

При виде доктора кот ошалел. Снова прикинулся личинкой Чужого, запустил в меня когти, которые при каждом движении в сторону врача с чемоданом предупреждающе впивались мне под кожу. Медведь начал звереть. Котов мне только не хватало под кожей! Тип принялся задавать мне вопросы, но я вручил ему рычащий и шипящий клубок:

— Его зовут Дали. Только что с помойки. В перспективе нужен здоровым, толстым и счастливым.

Когда на обратном пути я проходил мимо, кот держался лапами за ножку кресла, а доктор ловко скакал стетоскопом по его впалым бокам.

— Если что, кричите, — скривил я губы и направился в спальню.

А кот, кажется, остался разочарован, что это предложение было сделано не ему.

Ведьму я нашел в странном оживлении. Она оделась, завязала волосы в узел на макушке и приветственно мне улыбнулась, с готовностью усаживаясь на пол.

— Что, сюда? — вздернул я бровь, глядя на нее сверху.

— Тут больше негде, — пожала она плечами.

— Что с тобой?

Я медленно опустил перед ней поднос, почему-то раздумывая о том, что я идиот. Уже бы из ресторана что-нибудь более впечатляющее привезли, чем эта хрень, что я запек в микроволновке.

— Ничего, — пожала она плечами. — Просто у нас с тобой вдруг совпало…

— Ничего у нас не совпало, ешь. — Ее радость взбесила окончательно. Она правда ожила, потому что ее обрадовали мои слова? — Я не сказал, что собрался тебя отпустить.

— Ну, я бы не хотела, чтобы ты меня отпустил сейчас, — заявила она спокойным тоном и беззастенчиво запустила пальцы в тарелку. — Меня все же могут привлечь. А так ты — мой единственный шанс.

— И откуда в тебе вдруг такая деловая жилка заиграла? — криво усмехнулся я. — Ты же только что плакала.

— Мне лечиться надо — это я тебе говорю как специалист, — даже бровью не повела она.

А у меня кровь медленно закипала в жилах. Значит, меня она не любит, рада тому, что и я признался ей в том же. Неровен час, сядем договор заключать, в котором она — мне, а я — ей.

— Это ты во мне жалось пытаешься выбить и себе условия получше? — Я опустился на пол напротив, сложив локоть на кровать.

Ну давай поиграем.

— Мы нужны друг другу. Я тебя лечу. Ты меня защищаешь.

Глазастая какая. Всем уже диагнозы поставила.

— Чтобы защитить тебя, мне нужно тебя выбрать. А я тебя не люблю, — с чувством «ударил» ее я.

И снова сделал больно. Она замерла на секунду, тяжело сглатывая, но продолжила изображать из себя моего нового делового партнера.

— Ты выбрал, — и она оттянула ворот футболки, демонстрируя мне мою метку.

— Ну это, похоже, по старой памяти…

— Этого хватит. Для правовой стороны…

— Заткнись, — процедил я и одним выпадом схватил Ринку за лицо, сдавливая за впалые щеки. — Заткнись, сучка!

Когда я перехватил ее за горло одной рукой и под руку другой, ведьма взвизгнула. Все, о чем я успел подумать — что стоит отгородиться хоть как-то, потому что эта расчетливая стерва сейчас будет у меня громко жалеть о своих словах. Я шагнул с ней в ванную и хлопнул дверью.

— Правовая сторона у тебя все ещё слабовата, — прорычал, гладя на нее в зеркало.

Я вжал Ринку в раковину, вынуждая смотреть в глаза моему отражению. Ох, как она смотрела! Снова сама невинность! Рот открыт, ноздри трепещут, грудь под моей футболкой ходит ходуном, а в глазах — ну просто озера целомудрия!

— Хватит так смотреть, — прорычал я, задрал ее футболку и вжался в нее членом насухую. С ее губ слетел сдавленный стон, и Ринка зажмурилась, закусывая губы. Но я не пожалел. Отстранился, впиваясь пальцами в ее бедра до синяков, и жестко вжал ее в раковину снова. — Хватит строить из себя шлюху! Хватит мне врать!

Она вздрагивала в моих руках, сначала безмолвно, но все чаще пропуская стон за стоном. Потом сильней вцепилась в раковину и выгнулась, болезненно хмурясь.

— Давай! — рыкнул я и прижал Ринку к себе за шею. — Будь настоящей!

Когда она вдруг обхватила меня за шею и прижалась крепче, я забыл все, что только что требовал и что говорил. Ведьме ничего не стоило утащить меня в своё спасительное забвение и снова спасти. Мы больше не боролись, не орали друг на друга… Мы сливались в одно, и от этой гармонии перехватывало дыхание.

Я уже не наказывал, я просто любил ее. Снова. Жалел, заботился, хотел и умирал при мысли об одиночестве. Ведьма пускала меня по своим собственным кругам ада, не обещая показать дорогу назад. Я чувствовал ее как себя. Ее наслаждение, дрожь, боль и страх… Почему же доставляло удовольствие смотреть на то, как она страдает, и не обещать облегчения?

Ни черта она меня не лечила. Делала ещё большим монстром…

— Больно, — прохрипела она, и я разомкнул зубы на её шее.

Но мстительно прошелся языком, заставляя её порочно всхлипнуть. Как же не хотелось ее выпускать! Пусть бы этот врач убирался вместе с котом!

— Пусти…

Я навел резкость на её лице в зеркале. Вот теперь её взгляд мне нравился — подернутый пеленой, блестящий, сытый. И красноречиво говорящий о нашей «нелюбви». Не хочу отпускать её. Хочу ещё.

Но тут послышался крик из гостиной, и я сцепил зубы, раздраженно выдыхая.

— Не ешь эту хрень, — выдавил. — Закажу что-нибудь нормальное…

Только пока я возился с упаковкой члена в джинсы, а потом с котом и ветеринаром, Ринка опустошила тарелку и уснула поверх одеяла.

— Ну и что нам с тобой делать? — проворчал я тихо, выходя из комнаты.

Кот устал орать, получил успокоительное и теперь лежал у меня в руках сырокопченой колбаской, лишь вяло подергивая хвостом. Оказалось, что на сегодняшнем визите ветеринара мы с ним не закончили, и завтра его придется тащить в клинику на обследования.

Ужинал я в одиночестве.

К Ринке в постель не хотелось.

Вернее, хотелось и даже