Замуж за монстра - Анна Григорьевна Владимирова

не только его. Поэтому Стерегов прав. А я — трусиха. И предательница. Это его и разочаровало.

— Рин, ты ещё постоишь немного с трусами в руках, и… кофе остынет.

Я скосила взгляд на Стерегова. Даже понравилось, что он глаз не может отвести.

— Что, нравится задница? — отвернулась я и натянула трусы.

— Все нравится — задница, грудь… Откуда только такая? Ты спортом занималась?

— Да — бегом по пересеченной местности.

Из первого попавшегося пакета вывалился целый набор одежды. Порывшись в ней, я расправила на полу джинсы, футболку, кофту и пару поясов. Только джинсы не налезли…

— Я выбирал одежду твоего размера, — ворчал Стерегов.

— В следующий раз бери пару размеров хотя бы.

Я перешла к следующему пакету, потом ещё к одному. И в каждом ждало неизменное фиаско. То попа не влезала в штаны, то грудь в пиджак. Стерегов сопел всё громче, а я уже кусала губы, лишь бы не рассмеяться в голос. Но когда попыталась натянуть многообещающий топик из прозрачной невесомой ткани, захихикала.

— Смешно тебе, — Михаил поднялся рывком с кресла и направился ко мне. Но, вопреки ожиданиям, схватился не за горло, а за топик и попытался на меня его натянуть. — Ну какого ж черта?!

— Миш, не надо, — захлебывалась я смехом.

— Я пол ночи потратил!.. — усердствовал он.

— Я уже начинаю жалеть, что у меня третий размер!

— Да чтоб тебя! — Он дернул ткань слишком сильно, и топик с треском развалился.

— Ну, одну вещь мы точно купили, — хрюкнула я.

Михаил выругался и принялся комкать ткань:

— Будешь голой у меня тут ходить!

— Быстро сдаешься! — закатила я глаза. — Нормально все. Просто соберу себе несколько вещей из разных пакетов. Вот пара джинсов подошла, пиджак, футболки…

— Тогда что ты ржешь? — возмущался он так серьёзно, что сложно было поверить.

— Что ты рычишь? — не осталась я в долгу, повышая голос. — Что тебе всё не так?

Но тут откуда-то из вороха вещей послышалось жалобное мяуканье. Дали решил, что ему тоже можно присоединиться к семейному веселью и пошуршать пакетами, но запутался когтями в вязаном безразмерном свитере.

— Хороший выбор, — одобрила я, вытягивая кота из рукава. — Стерегов, я всё.

Он смерил меня недовольным взглядом и посмотрел на пакеты:

— Не так уж много и не подошло, — заключил серьёзно. Будто это было ну очень важно! — Позвони деду. Скажи, встретимся с ним после обеда. И собирайся — едем в клинику с котом.

— Его зовут Дали.

— Мне не нравится это имя, — недовольно заявил он вдруг. — Дали был посредственностью! Если бы не эта его баба из Казани, никто бы о нем и не знал!

— Ты не с той ноги встал, что ли? Женщины делают своих мужчин. Что тут такого?

— Иногда они делают их только хуже.

— Да откуда ты знаешь?! — вспылила я. — История не запоминает чувств, эмоций и разорванных сердец! Она способна только считать, сколько Дали заработал на своих автографах! Да, смог! А другим прямо покоя не дает…

— Так его ты оправдываешь, а мне нельзя? Я тоже был посредственным художником, зато с властью у меня вышло лучше!

Я медленно заполнила грудь воздухом, пристально вглядываясь в лицо Михаила. Ему было важно, что я думаю о том, кем он стал.

— Ты правда сравниваешь себя с Дали? — начала осторожно, будто мы снова ступили на наше минное поле. Хотя мы и не сходили с него. — У вас разные жизни.

— Дали зарабатывал для своей женщины, — заявил серьёзно Михаил. — Думаешь, не имей я власти и денег, позволили бы мне тебя сейчас забрать? Звонил бы твой дед и просил бы официально заявить на тебя права, чтобы ты не получила высшую меру?

— Ты хочешь сказать, что это все было ради меня?

— Я даже подумать не мог, что ты не станешь меня искать, — усмехнулся он с горечью.

— И что вовсе сбежишь. Ты видела меня за решеткой каждый день, ты плакала у моей камеры каждый раз… но не смогла мне простить того, что я…

— Я просила тебя уйти тогда со мной, — перебила я решительно. — Я бы вытащила тебя. И никто бы не пострадал…

— Не вытащила бы, — оборвал он меня. — И прекрасно об этом знаешь даже сейчас. А я не мог рисковать твоей жизнью. Если бы с тобой что-то случилось, какой был смысл?..

— Со мной что-то случилось, — выпрямилась я. — И никто из нас никого не простил…

Он смотрел на меня, я на него. Очередной разговор не о том, слова впустую, и никаких решений. Что мне ему сказать? Что люблю? Глупее не придумаешь. Я не маленькая девочка, а Стерегову не нужны слова. Но поступки сейчас может делать только он. Я же могу лишь сверкать перед ним наготой и подчиняться.

— Одевайся. И позвони деду. Или напиши…

— Разберусь, — отвернулась я.

И мы снова разошлись по разным углам. А Дали остался в нейтралитете играть с пакетами.

***

Я будто стер её…

Сделал набросок и стер.

Но белый нетронутый лист — это не про Ринку. Ее хочется рисовать снова и снова.

Раньше это было просто. Как бы тяжело ни было расти за решеткой, я смотрел в Ринку и видел ее всю как на ладони. Мне было с ней легко и сложно одновременно. Отношения через клетку не назвать здоровыми. Как бы мы ни старались, обстоятельства определяли наши чувства за нас. Может, мы могли быть вместе только в лабораториях?

Теперь же я не понимал, что вижу. Но от этого хотелось смотреть и смотреть, не отрываясь. Ринка стала непонятной, изменчивой, чужой. И очень желанной… Я захлебывался слюной каждый вдох, когда она была рядом.

А если бы я тогда положился на нее и дал шанс меня спасти? Ответ всегда был однозначным — нас бы поймали. Ринка этого не понимала, а я знал точно. Знал, что не верю в удачу, что пуст и слаб. И что не смогу защитить свою женщину, когда попадемся. Тогда я выбрал слабость. Оставил себе одну ночь с ней… чтобы потерять в следующую. Кто же знал, что зверь, которого сотворили эти из меня, способен на