Пустошь. Первая мировая и рождение хоррора - У. Скотт Пулл

Он принимает искреннее признание Жана и отвечает, что надеется погибнуть, чтобы не мешать Эдит обрести счастье с соперником. Как ни странно, момент, когда двое мужчин признаются в своей взаимной любви к Эдит, можно считать самым романтичным моментом в фильме. Сцена выглядит так, словно они признаются в любви друг к другу, и последующие события показывают, что в какой-то степени так оно и есть.

Эта связь, возникшая между двумя мужчинами, подготавливает в фильме почву для трагедии и появления элемента сверхъестественного. Немецкий снаряд смертельно ранит Франсуа. Обезумев от горя, Жан возвращается в свою деревню, где читает и рвет свои стихи, призывая мертвых всех народов. Некоторые критики писали, что далее в фильме показан галлюцинаторный бред помешанного Жана, и этот вариант просматривается в версии 1919 года. Но в фильме 1938-го нам показано жуткое нарушение законов природы. Трупы французских и немецких солдат встают из могил и маршируют домой.

В оригинальной версии фильма в роли одного из изуродованных оживших мертвецов снялся помощник режиссера поэт Блез Сандрар. До войны он был участником первой волны модернистской поэзии, а с конца 1914 по февраль 1915 года сражался на Сомме. Во время боев в Шампани осенью 1914-го он был тяжело ранен и потерял правую руку. В одном из своих самых известных стихотворений «Война в Люксембурге» (1916) он пишет о маленьких детях в Люксембургском саду Парижа, которые роют в песочницах траншеи, а вместо фантастических рассказов Жюля Верна интересуются свежими газетами. В «Я обвиняю» он помог объединить фантастическое и ужасное так, как раньше мало кому удавалось.

Встающие из-под земли трупы находятся в различных стадиях разложения. Кадры с армией мертвых перемежаются сценами массовой паники – живые спасаются бегством. Сегодняшних зрителей может поразить (особенно в версии 1938 года), насколько эти сцены напоминают апокалиптическую ситуацию современного фильма про зомби, который практически всегда начинается с кадров массовой паники и сцен, говорящих о крушении социума. Ганс создает именно такой образ общества 1919 года, находящегося в состоянии свободного падения.

Но режиссер, похоже, не знал, что ему делать с этой потрясающей идеей: армия зомби наступает на живых, повергая их в ужас. У него искромсанные павшие солдаты встают и движутся маршем к своей цели, а затем возвращаются в могилы. Тем не менее на примере этого фильма мы многое узнаем о значении Первой мировой войны и ее влиянии на жанр хоррор. Здесь представлена первая кинематографическая попытка использовать прием «возвращение мертвых» в целях критического осмысления общественной жизни.

Тема живых мертвецов как некой напасти, которая заставляет выживших переосмыслить свой мир, стала центральной в современном жанре зомби-хоррора. Этот прием часто повторялся, в частности в «Ночи живых мертвецов» (1968) и других творениях Джорджа Ромеро. В большинстве фильмов, где делаются серьезные попытки «разобраться» с зомби (речь, конечно, не о «Зомби-стриптизершах» 2008 года и прочих попытках эксплуатировать самого популярного монстра Америки начала XXI века), был выработан, можно сказать, шаблонный набор правил для борьбы с зомби-апокалипсисом.

Эта парадигма выживания в Америке после 11 сентября 2001 года привела к идеологически запутанному набору фантазий о зомби. Шаблон войн с нежитью настолько укоренился в современной американской хоррор-культуре, что пародийный справочник Макса Брукса «Руководство по выживанию среди зомби» (2003) стал бестселлером. Брукс продолжил тему в книге «Мировая война Z» (2006), которая частично основана на книге Шпильса Теркеля «“Хорошая война”: устная история Второй мировой войны» (“The Good War”: An Oral History of World War II, 1984), а также на многочисленных мемуарах о войне во Вьетнаме.

Успех произведений Брукса, видимо, перекликается с первой попыткой Ганса связать внезапно оживших мертвецов с реалиями войны. Фильм Ромеро вышел всего через несколько месяцев после Тэтского наступления 1968 года, крупной военной операции Вьетнамской войны. В том году численность американских войск во Вьетнаме достигла наивысшего уровня, выросло и количество потерь; и в фильме появляется кладбище, покрытое мемориальными флагами.

После вторжения в Ирак в 2003 году популярность книг Брукса о зомби резко возросла. Примечательно, что Брукс стал частым и популярным гостем на офицерских собраниях. По словам журналиста Спенсера Акермана, Брукс является «культовым героем» в американских вооруженных силах: «Я встречал его книги практически на каждой передовой оперативной базе в Ираке и Афганистане, где мне довелось побывать»3.

Сцена из фильма Ганса, где мертвые солдаты выбираются из своих могил, смутно проступает за многими фильмами эпохи, наступившей после 11 сентября 2001 года. В 2005-м вышел фильм Ромеро «Земля мертвых» – его лучшая работа после «Дня мертвецов», где зрители увидели слегка завуалированную аллегорию на тему растущего классового неравенства в Америке и милитаристской политики администрации Джорджа Буша. В фильме Ромеро выжившие люди обитают в роскошных кондоминиумах под названием «Фидлерс Грин» под защитой крепостных стен. Однако жизнь в высотном доме с торговым центром, ресторанами и всякими развлечениями, помогающими забыть об апокалипсисе, доступна лишь небольшому числу состоятельных белых людей. Остальные ютятся в своего рода «городских трущобах», где большинство, хотя и не все, чернокожие или латиноамериканцы.

Сам Ромеро говорил, что прототипом его главного злодея Кауфмана (которого сыграл Деннис Хоппер) послужил министр обороны Буша Дональд Рамсфилд. Действительно, Кауфман ведет войну с обитающими за стенами зомби не потому, что они угрожают «Фиддлерс Грин», а потому, что ему нужно как-то обеспечивать богатых, от которых зависит его власть, различными потребительскими товарами, собранными рейдерскими отрядами из отчаявшихся обитателей палаточных городков. Ответный удар приходит в виде армии зомби-пролетариев, которая прорывается в «Фиддлерс Грин». Зомби научились пользоваться оружием и действовать сообща под руководством одного из них, взявшего на себя роль революционного лидера4.

В «Я обвиняю» нет такой критики господствующего экономического порядка, хотя многие левые в годы Первой мировой войны и впоследствии обращали внимание на огромные прибыли, получаемые владельцами тяжелой промышленности в Европе и Америке. Ганс находился под некоторым влиянием французского социализма, и одно время казалось, что социалистическое движение в Европе в состоянии бросить вызов капиталистическому устройству. Война резко изменила позицию социалистов, и большая часть руководства левых присоединилась к националистическому угару, которым сопровождалось начало войны. Слабый интерес Ганса к подобным вопросам сказался на его вере в революционные возможности «марширующих мертвецов».

Фильмы Ромеро, напротив, являются примерами того, что позднейшие попытки воскресить армию зомби на экране содержат более острую социальную критику. Но все же «Я обвиняю» стало первым пробным маршем искалеченных, требующих справедливости.

Знаменитый создатель фильмов ужасов Джо Данте, очевидно, испытывал непосредственное влияние фильма Ганса, когда снимал в 2005 году полнометражный фильм «Возвращение домой». В этой душераздирающей истории президент-республиканец впутывает страну в некую сомнительную