По следу Атсхала. Проклятие - Борис Токур

Едва старший Мордок отошёл на достаточное расстояние, от тёмной стены соседнего дома отделилась фигура и ленивой походкой направилась к Лансу.

– Чего приуныл?

Ланс резко обернулся и встретился с насмешливым взглядом Виндока. Тот держал в руках какой-то свёрток.

– Говорят, девчонки сладкое любят. – Уорд пошелестел плотной бумагой. – Как думаешь, Гретхен понравится?

– Ты чего… – не понял Мордок, – за дочерью Ландлоу решил приударить? Так ведь она ещё ссыкуха совсем.

– Глупый ты, Ланс. Сдалась она мне. Густав просил приглядеть. Всё-таки дочь старосты, сам понимать должен.

Ланс так и не понял. Знал, что жена Ландлоу при родах померла и тот всю жизнь с дочери пылинки сдувает. И всё на том.

– Тебе виднее, – ответил он и отвернулся. Силуэт отца уже скрылся впотьмах. – Да вроде любят. Сладкое. Не знаю.

Виндок проследил за взглядом младшего товарища. Взгляд тёмных глаз из насмешливого стал неприязненным.

– Обо мне говорили?

– Не бери в голову. Может, само-собой наладится.

– Может и наладится, – отстранённо повторил Виндок и быстро нацепил маску добродушия. – Не пойдёшь с нами на следующей неделе за Студёную?

– За Студёную? – оживился Мордок. Глаза парня загорелись. Он возбуждённо потёр тронутый щетиной подбородок. – Пойду, конечно. Кто бы отказался! – Во взгляде мелькнул огонёк восхищения новым другом. – В Грейстоуне до сих пор вспоминают, как ты завалил людоеда.

– Да ладно, – снисходительно отмахнулся Уорд. – Делов-то.

– Ну да, – не согласился Ланс. – Ты же Келиба спас! А говоришь – делов. Да и в лесах сразу спокойно стало. Разговоров-то про растерзанных селян больше не слышно. Всё. Кончилось. Людям теперь бояться нечего.

Уорд равнодушно повёл плечом.

– А на кого теперь собираетесь? – поинтересовался Мордок.

– Да в охотничьей братии слушок прошёл, что на ту сторону стадо кабанов забрело. С пару дюжин голов точно будет. Вот мы и надумали проведать те леса.

– А чего так долго ждать? Давай через пару дней, да и махнём.

– Ух ты скорый какой, – криво усмехнулся Виндок. – Мне тут, понимаешь, отъехать надо будет. Дела. А как вернусь, так сразу и махнём. Лады? – вскинул он руку.

Ланс хлопнул Уорда по жёсткой ладони:

– Лады.

– Вот и договорились, – улыбнулся тот, но улыбка его тут же увяла. Он смотрел в тёмную даль.

Оглянувшись, Мордок увидел идущего обратно отца.

– Предупредишь тогда заранее, – бросил он старшему товарищу и пошёл навстречу родителю.

– Предупрежу, – кивнул Уорд, следя за подходящим охотником. – Предупрежу, Ланс.

Проводив Мордоков прохладным взглядом, он сунул свёрток за пазуху и направился к дому старосты.

Радушный Густав широко открыл перед гостем дверь.

– Заходи, Виндок.

Окинув завистливым взглядом убранство дома, Уорд прошёл вглубь просторной комнаты. На полу лежала распростёртая шкура с тёмно-бурым мехом. Глянув в остекленевшие глаза убитого медведя, Виндок дёрнул щекой. Вспомнился гигант, годами наводивший страх на таёжные поселения.

– Садись, – подтолкнул его староста к лавке, – давно хотел с тобой поговорить.

Виндок напрягся, уловив в голосе опекуна ноты недовольства. Он выложил свёрток с гостинцем на стол, стянул с плеч полушубок и опустился на лавку. Ландлоу вскрыл оплетённую пузатую бутыль из зелёного стекла и устроился рядом. Наполнив две кружки ароматным сидром, одну подал Виндоку. Пригубив напитка, тот поднял голову на скрипнувшую дверь. На пороге стояла светловолосая худенькая девчонка в длинной женской рубахе, скрывающей угловатую подростковую фигуру.

– Я закончила, пойду к соседям, – предупредила дочь старосты, брызнув синим светом глаз.

Не дожидаясь отцова позволения, она сняла с крюка шубейку, шустро влезла в меховые сапожки и тут же выскользнула из дома.

– Иди уже, – устало ответил староста закрытой двери и поднёс кружку ко рту.

– Вот красавица-дочь у тебя растет, Густав, – не удержался Уорд, наблюдая, как быстроногая девчонка пересекает вечерний двор за окном. – Ох и жена кому-то достанется. Скоро женихи двор заполонят, только оглядываться станет.

– Мелкая она ещё! – грубо отрезал Ландлоу. – Рано ей по сторонам-то оглядываться.

– Годы пролетят махом. Смотри, Густав, не прозевай. Без догляда упустишь, и достанется кому ни попадя.

– А ты чего переживаешь, Виндок? – упёр руку в бок староста. – Уж не для себя ли присмотрел? Да как Гретхен вырастет, тебе уже за своим выводком доглядывать пора придёт. А ты всё волком-одиночкой ходишь. Чего бабу в дом не приведёшь?

– Сам говоришь – одиночка я. Так и есть. Мне обузу на себя вешать страсть как неохота.

– Дурак ты!

Во дворе хлопнула калитка. Гретхен пошла к друзьям-соседям. Виндок сузил тёмные глаза и проводил маленькую девичью фигурку оценивающим взглядом.

– Так чего звал-то? – Он нехотя оторвался от манящей картины за окном и повернулся к Густаву.

Тот сидел угрюмый. Видно, непростой разговор затеял, подумал Виндок и вспомнил, что перед его приходом старосту навещал Мордок.

– Виндок, я когда-нибудь отказывал тебе в защите или помощи? Тебе не в чем меня упрекнуть, парень. – Густав качнулся на лавке, устраиваясь удобнее. – Вот только не припомню, чтобы давал тебе разрешение на заход в северные леса. Не думал я, что ты своевольничать начнёшь.

– Ясно, – недовольно пробурчал Виндок и отставил кружку. – Значит, правильно я угадал, за какой надобностью к тебе Мордок пожаловал.

– Не цепляйся к Магнусу. Он мужик суровый, но правильный.

– Угу, – промычал гость, вперив тяжёлый взгляд в ярко-пылающий огонь.

– Да и не в нём дело…

– А в ком тогда?! – вскинулся Виндок. – Или я не знаю, с какой стороны ветер дует!

Ландлоу выпрямился:

– Я про ваши постоянные стычки от других наслышан! И хочу одно сказать – неправ ты, парень. Мы все здесь живём под единым законом. А ты чего удумал? Себя вперёд других ставить?! – В голосе Ландлоу загудели грозовые ноты. – Умерь свою спесь, Виндок! Не просто так ты и твои люди под осуждение попали.

Уорд сидел молча, с непроницаемым выражением на лице. Только напряжённая спина выдавала, что разговор ему неприятен.

– Ты меня знаешь, – тон Ландлоу смягчился, – я всегда был и буду на твоей стороне. И дело не в моём обещании Остину. За эти годы ты нам с Гретхен уже родным стал.

– Спасибо, конечно, –