По следу Атсхала. Проклятие - Борис Токур

землю угрюмо вглядывалось волглое небо. Северный склон Атсхал вздыхал неясными шорохами, перестукиваниями и стонами. Здесь чувствовалась жизнь, но иная.

Вертя головой и прислушиваясь к окружающим звукам, Ланс спрыгнул в сугроб. Но не сделал и пяти шагов, как тело налилось тяжестью, и ноги вдруг перестали подчиняться.

Нет, дальше он ни за что не пойдёт. И так дерзнул нарушить неприкосновенность чужой территории. Пришёл, узнал. Сделал то, что хотел, и теперь оно останется с ним. Чего ещё надо?

Но что это!..

Впереди, за непролазными дебрями заскрипел под тяжестью снег. Душа метнулась зайчонком. Вмиг припомнилось предостережение Хэнка.

А потом послышались приглушённые голоса.

Слава богу, люди! Но… здесь?..

Натренированный слух определил – группа состояла из не менее пяти человек. Кто-то ещё пришёл на чужую территорию, нарушив заповедное правило. Неизвестные тихо переговаривались, и голоса показались знакомыми.

Ланс затаил дыхание, не зная, как быть. Вперёд не пройти, обнаруживать себя не хотелось. Мало ли с какой целью пришли нарушители. Он перевёл дыхание и, аккуратно переступив в скрипучем сугробе, подался назад.

Там же, за деревьями, раздалось слабое тявканье и грубая брань. А следом людской окрик смешался с яростным рычанием. Пошатнувшись, Ланс упал в снег и вылупил на заросли глаза. Он понял – там происходит что-то плохое. Выстрел грянул нежданно. Эхо раскатами разлетелось по горным ущельям. Рычание оборвалось. Тявканье сменилось тонким отчаянным визгом. Глухие звуки ударов заставили его смолкнуть.

Тишина длилась нескончаемо долго. Мордок замер, ощущая тугое биение сердца. Под шапкой сделалось жарко. Он стащил её с головы и прижал к груди. Опять ожили голоса – грубые, раздражённые. И хруст приминаемого снега начал быстро удаляться.

Опасаясь выдать своё присутствие, Ланс долго не решался сдвинуться с места и безотрывно смотрел на кусты, за которыми только что сотворилось зло. Но как быть теперь? Пойти дальше и выяснить, в чём дело? Или броситься бежать, не признаваясь в том, где был и что слышал?

С ветки ссыпался снег, припорошив плечи и голову. Ланс глянул вверх. На фоне темнеющего неба порхали невесомые снежинки. Как-то резко похолодало, точно невидимый дух зимы крылом прошёлся по лесу.

Надо уходить. Натянув шапку, Мордок пошёл было обратно. Как вдруг за тем же густым кустарником, послышалось тоненькое поскуливание. Он застыл, колеблясь в своём решении. И всё-таки двинулся на жалобный зов. Авось никто не узнает. Тихий скулёж, похожий не всхлип испуганного ребёнка, повторился опять. Ланс потёр замёрзшие руки и осторожно раздвинул жёсткие ветви. Он вышел к холмику, окружённому ельником. Размашистые хвойные лапы прикрывали вход в нору. В тёмной глубине логова что-то копошилось. Пытаясь высмотреть, что там происходит, Ланс не сразу заметил идущий от холмика неровный пропаханный след. Неподалёку, у подножия елей, пятная снег ярко-алой кровью, лежал волчонок с размозжённой головой.

Мёртвую мать утащили убийцы.

Потрясённый Ланс опустился на колени. Зачерпнул снега и приложил к горящим щекам. Из норы донёсся упрямый скулёж. Проваливаясь в сугроб, Мордок рванулся к норе, запустил руки в лаз и аккуратно вытащил на свет дрожащего щенка. Ладонь осторожно прошлась по слипшейся от крови шерсти на спинке. Уцелевший зверёныш обессиленно свесил голову набок.

Внезапно Ланс ощутил постороннее присутствие. Дуновение, тонкое как дыхание. Он оглянулся на застывший в скорби лес и отчего-то почувствовал острую вину за содеянное другими.

Лес…

«Лес меня зовёт», – вспомнились слова брата. Он стащил с плеч шубу, оставшись в зимней тунике, завернул в неё повизгивающего волчонка и заторопился прочь из заповедника.

…

Солнце село за горы, погрузив охотничий лагерь в зимние сумерки. Посреди взволнованной толпы старший Мордок с Уордом буровили друг друга тяжёлыми взглядами.

– О чём ты думал, болван?! – гаркнул Магнус. – Пойти на убийство священного животного!

– Сказал же, случайно получилось, – процедил молодой охотник. – Сама она на нас вышла.

У подножия деревьев, на синих сугробах серым пятном вытянулось тело мёртвой волчицы.

– Если не уймёшься, Виндок, я жалеть покой Ландлоу больше не стану. На вопрос поставим. – Расправив плечи, Магнус сразу стал выше и свирепо глянул на заросшее тёмной щетиной лицо Уорда. – Староста слишком хорошо к тебе относится. А ты, щенок, злоупотребляешь его доверием!

– С Ландлоу я сам разберусь, – огрызнулся тот. В глубине чёрных глаз остро блеснул холод. – Не лезь в наши дела.

– Никому, Виндок!.. – продолжал яриться Магнус. – Слышишь?! Никому не позволено осквернять эти леса! Каждый житель Грейстоуна это понимает. Все боятся накликать беду на собственный дом. Не тобой установлен закон, и не тебе его нарушать! Дождёшься того, что я самолично вышвырну тебя из сообщества! И староста не поможет. – Нависнув над преступником, он сжал кулаки и прохрипел ему прямо в лицо: – Заруби!.. Себе!.. Это!.. На носу!!

Виндок сдавил зубы. Сверкнув на него глазами, Мордок круто развернулся и, тяжело печатая снег, направился к костру.

– Уверен, что знаешь, о чём думает каждый житель Грейстоуна? – не сдержался своенравный парень. В спину главному охотнику уставился злой прищур. – Беда живёт на болотах, прямо у них под боком.

Мордок остановился, повёл бровью и медленно развернулся.

– Или не слышал, о чём шушукаются за твоей спиной? – нагло заявил приёмный сын старосты. – Люди не слепые, всё подмечают.

– Хватит, Виндок, – забурчали голоса, – угомонись уже.

Магнус сузил глаза. На лбу пролегла глубокая складка.

– Но отчего-то старая ведьма пользуется особым расположением у нашего защитника законов, – понесло Виндока. Магнус двинулся к осмелевшему парню. По рядам охотников пошло волнение. – Может, дело в твоём последыше?

– Не смей марать мою семью своим грязным языком, паскуда! – взревел Мордок и с размаху влепил Уорду по уху.

Тот отлетел на несколько шагов, пропахав сугроб. Толпа стихла в напряжённом ожидании развязки. Виндок встал на колени и потряс головой. Глянул, ощерившись, и прыжком вскочил на ноги. Рука метнулась к поясу и схватилась за нож.

– Виндок, не дури!! – охнули голоса.

Двое из окружения Мордока мигом обступили вскипевшего охотника.

– Магнус прав, – сдержанно произнёс один из них, – утихни, парень. – И крепко взял Виндока за плечо.

– Убери руку, Дакота! – прошипел тот сквозь стиснутые зубы. Лицо дрожало от гнева. Обведя тяжёлым взглядом притихших людей, он с неохотой выпустил нож и глянул на ладонь на своём плече. – Ну?!

Дакота отступил. Обозлённый Виндок коснулся лица и с гримасой боли тут же отдёрнул пальцы. Скула наливалась багровым цветом.