Цвет убегающей собаки - Ричард Гуинн

Один из полицейских сделал знак водителю, и тот медленно отъехал от тротуара с прицепленным под углом тридцать градусов «БМВ». Вынужденная передвигаться на одних задних колесах, серебристая красавица выглядела униженной. Владелец, пребывая в состоянии бессильного гнева, бросил ей вслед прощальный взгляд, выдал последнюю порцию проклятий и наконец покорно сел на заднее сиденье полицейской машины.

Гомон чаек, рассевшихся на крыше соседнего дома, положил конец этой сцене. Я проследовал за Евгенией внутрь квартиры, где она принялась протирать платком очки. Я понимал, что следует сказать нечто, но не знал, с чего начать. Суть заключалась в том, что впереди меня ждет новое начало, что-то удивительно славное готовится произойти в моей жизни, и у меня появится возможность двигаться этим новым путем, по которому я пойду с Нурией, дорогой, которая уже не будет упираться в бесконечные тупики и на которой не будет ненужных связей, какие сопровождали мою жизнь доныне.

Но я так и не смог заставить себя выговорить все это вслух.

Глава 7

Человек в зеленом костюме

Домой от Евгении я отправился пешком. Сгущались сумерки, и магазины на широких улицах центрального района города — Эйкзампль открывались после полуденной сиесты. Я обогнул площадь де Каталуния и направился вниз по улице Лаэтана. Пересекая улицу, я заметил солидного на вид мужчину в светло-зеленом костюме, который пристально смотрел на меня с противоположной стороны. У него были коротко постриженные седые волосы и подвижное загорелое лицо. Я узнал в нем человека, кормившего чаек в тот вечер, когда мы с Нурией ужинали в «Барселонете». Он не сводил с меня глаз, что, признаться, несколько раздражало. Тем не менее я продолжал свой путь и, миновав полквартала, все еще ощущал, как спину прожигает его пристальный взгляд. Я нарочно остановился у витрины книжного магазина, а потом, зайдя в соседнюю табачную лавку, осмотрел оттуда улицу. Но человека в зеленом костюме уже не увидел.

Вновь выйдя на улицу Лаэтана, я стал свидетелем необычной сцены. Через широкую и, как правило, запруженную людьми и машинами улицу двигалось стадо коров — голов тридцать. Коровы шли медленно, обмахиваясь хвостами, словно их раздражал шум улицы и пронзительные сигналы автомобилей. Гнали их вниз, в сторону моря, двое решительных на вид, с обветренными лицами фермеров. Возможно, это было нечто вроде демонстрации протеста против новых цен на молоко. Мне снова надо было пересечь Лаэтану, и, пропуская шествие, я стоял на тротуаре. Скосив взгляд влево, я обнаружил прямо рядом с собой человека в зеленом костюме. Он немедленно заговорил со мной на чистом кастилийском.

— Удивительно, однако, что мы с вами оказались вместе в самом центре города посреди стада коров, — говорил он так, словно мы давно знакомы.

— Точно, — откликнулся я, удивленный его непосредственностью, в которой, впрочем, было нечто привлекательное. — Правда удивительно. Не знаете, кстати, чего они добиваются?

— Демонстрация протеста. Против введения новых налогов. Вернее, против европейских субсидий сельскому хозяйству. Рассчитывают на встречу с президентом Пужолем, — добавил он с улыбкой.

— Ясно.

— Однако удивительно не это, — продолжал незнакомец. В блестящих его голубых, с зеленым оттенком, глазах, под стать сшитому из отличного материала костюму, угадывалась почти болезненная напряженность. — Трудно поверить, что здесь, на перекрестке, плечо к плечу, стоят двое таких разных во всем людей, как мы с вами.

— И что же здесь удивительного? — озадаченно осведомился я.

— Скоро сами поймете. Вы уж мне поверьте. Кстати, вы по-английски не говорите?

— Говорю.

— Ах, ну да, конечно. Превосходно, превосходно. — Он открыл зажатый под мышкой атташе-кейс и, вытащив оттуда несколько аккуратно скрепленных листов с машинописью, протянул их мне. На первом четко выделялся заголовок, набранный прописными буквами: «СКОТОВОДСТВО И ГОРОДСКОЙ МИСТИК. ТРАКТАТ». Ни имени автора, ни адреса, ничего — только название. А в правом нижнем углу листа виднелся какой-то знак, точнее, изображение — хряк в красных тонах.

— Спасибо. — Я перешел на английский. — Люблю хорошее чтение. Это ваше сочинение?

— Разумеется. Посмотрите, коли будет охота. Уверен, это не последняя наша встреча. А засим позвольте пожелать вам доброго вечера.

Он стремительно удалился, так что я едва успел заметить его легкий прощальный поклон, вполне соответствующий и одеянию, и манере поведения этого человека, — поклон японского бизнесмена, адресованный нижестоящей персоне, однако совершенно неуместный в сугубо демократической атмосфере шумной Лаэтаны, да еще под ленивым взглядом бредущей скотины.

Когда дорога наконец очистилась, я пересек проспект Франческо Камбо и двинулся по площади Святой Катарины в сторону дома, но потом передумал и решил выпить кружку пива в баре у Энрико. Рукопись, переданная мне Зеленым (так я его мысленно называл), походила на живое существо, оказавшееся у меня в руках, — она настоятельно требовала внимания. В баре было пусто. Встретила меня Иксия, басконка, приятельница Энрико. Ее двухлетняя дочь мирно играла за стойкой бара, всячески пытаясь сбить пластмассовым молоточком крышку бутылки из-под пива. Я сел у окна и наугад открыл рукопись.

Уход за животными в целях употребления их в пищу сам по себе не является чем-то недостойным, хотя общепризнанным является тот факт, что на лестнице духовной эволюции плотоядные существа занимают нижние ступени. В то же время уход за крупно-рогатым скотом, козами, овцами, кроликами и курами ради продажи с этической точки зрения сомнителен. Людям, стремящимся поднять порог самосознания, следует воздерживаться от употребления мяса и, более того, призывать других следовать их примеру. Потому уход за животными, даже если целью его является сбыт, должно признать пагубным для здоровья духа. Городской мистик, о котором у нас идет речь, должен относиться к жизни животных с величайшим почтением, а к тем, кого употребляют в пищу наши не столь просвещенные братья и сестры, — в особенности. Потому — не убий животное, даже если оно стоит на низшей ступени развития, — от него может зависеть ваше будущее.

Кошки — случай особый, ибо в отличие от собак не употребляются в пищу, не могут служить человеку как четвероногие спутники в прогулках либо для охраны. Роль кошек в домашнем хозяйстве в условиях современной системы борьбы с грызунами может стать предметом дискуссии. С одной стороны, хозяин может приласкать их, поговорить. От этого он получает радость. И уж конечно, нельзя признать кошек дьявольским созданием. В то же время легкость, с какой они отвергают ласку, может угнетать людей. К тому же кошки привносят ревность в свободный чувственный ритм жизни, которую ведут, оказываясь в среде трудящейся человеческой массы. Как минимум кошек следует чтить за независимость духа и отказ от человеческой опеки. В то же время всегдашняя плотоядность обрекает их на вечное пребывание на низких уровнях воплощения…