Архимаг с пеленок. Том 2 - Андрей Юрьевич Орлов

солнечный августовский день! — продолжил Романов. — И я знаю, что вряд ли кто-то ожидал увидеть здесь меня… и столько камер!

Камеры? О каких камерах ре…

И тут я заметил. Из-за скопления людей я как-то перестал глядеть по сторонам. А потому не заметил, как воздух вокруг и над нами заполонили парящие в небе металлические шары.

Я вспомнил, где я их видел. Они сопровождают любой выпуск теленовостей — эти мобильные камеры высокого качества.

Вот это, в отличии от флаеров, уже наше, отечественное изобретение.

Ха! Думается мне, стой здесь кто угодно, кроме Императора, этого человека уже завалили бы вопросами. Но народ, включая высшую знать, почтительно молчал.

Все ждали объяснений. И они последовали.

— Я знаю, что этот проект задумывался целым рядом наших почтенных князей и генералов ещё при моём отце! Я знаю, что он был крайне нелоялен к вашим идеям! Но я — вовсе не он!

По толпе прокатился удивлённый вздох. Да, даже до меня уже дошло, что все ожидали иного.

Адам упоминал, что новый Император воспринимает идею военных даже хуже своего отца. Не знаю уж, откуда Адам взял эту информацию, но я склонен ему верить.

Вон как удивлённо глаза таращит. Похоже, сбой дала даже его джентльменская маска!

А Пётр продолжал:

— Изначально я отнёсся к происходящему, казалось бы, за моей спиной с недоверием. Но затем я имел честь пообщаться лично с некоторыми организаторами сего чудного заведения. И моё мнение переменилось кардинально!

Вот как. Значит, князья и военные как-то сумели убедить монарха в пользе военизированной «фабрики гениев»?

Я задумался.

А вообще, звучит так, будто это было совсем нетрудно сделать.

Нет, правда! Ну кто откажется от собственной фабрики гениев, готовых защищать твои интересы? Тут, конечно, немало подводных камней, но всё-таки.

Но камеры-то тут причём? Обращение Императора снимают?

— … А посему я принял волею своей решение! — звонко и чётко продолжал Пётр. Похоже, близится самое главное. Я весь обратился в слух. — Я, личным и публичным указом своего Императорского Величества повелеваю: с сей секунды никто из тех, кто подал заявление на участие в проекте не может от участия оного отказаться! Отказ будет расценен как измена присяге передо Мной и Отечеством!

А круто мальчишка берёт! Вон как все тревожно переглядываются. Эй, люди, а где же ваше почтение к богоизбранному монарху?

Думается мне, любое почтение рассасывается, когда происходящее начинает напоминать… какую-то ловушку.

А что? Разве за уклонение от чего-то хорошего и правильного стали бы пугать изменой родине?

Это же расстрельная статья!

— … Далее! — не унимался молодой правитель. — Второй очередью своего указа я повелеваю: всё, что будет происходить на территории сего учреждения, будет круглосуточно транслироваться в открытую мировую сеть! Исключения — интимные помещения, а также залы проведения СПЕЦИАЛЬНЫХ факультативных занятий во время проведения оных!

Вот тут толпа по-настоящему загудела.

Не враждебно, конечно — попробуй, вырази монарху враждебность под десятками камер! — нет, скорее… взволнованно.

— Что за бред⁈ — прошипел вполголоса батя. — Какая нахер трансляция в сеть⁈ Это же должно было быть секретное заведение!

— Я сам в полнейшей растерянности, друг мой. — покачал головой Адам. Но свою маску он уже явно починил, так что выглядел совершенно спокойным. — Ни о чём таком не было ни единого слова, ни единого намёка! Хотя я успел переговорить с несколькими ключевыми фигурами проекта!

Пётр дал людям время осмыслить свои слова. А заодно явно наблюдал за реакцией.

Мы, увы, стояли ближе ко внешней части толпы, и самого монарха не видели.

Зато видели край толпы, самый дальний от всех камер — и вот там стояли люди, явно очень возмущённые происходящим.

В том числе, кстати, та самая статная красавица.

— Что удумал мальчишка? — услышал я её глубокий звучный голос, который она и не думала делать потише. — Кто впустил малолетних сопляков в княжеские дела⁈

— Боюсь, настали времена, когда сопляки могут влезть и в дела всей Империи, сударыня. — отвечал хриплым прокуренным басом какой-то рослый старик в потёртом мундире. Тоже ни капли не стесняясь.

— Ты глянь, аж сами Долгорукие в ах…

— Дима! Не ругайся при детях!

— Ну а как тут ещё скажешь⁈ Вон, сиятельная княгиня себе на госизмену наболтала и стоит довольная!

— Да ей-то что будет? После смерти мужа она стала самым крупным землевладельцем в государстве! Никто её пальцем не тронет!

Конечно, всё это родители обсуждали очень тихо, на грани слышимости.

У них-то явно нет столько земли, чтоб им ничего не было.

А Пётр тем временем заговорил вновь, спеша объяснить негодующим дворянам, какого хера теперь за их детьми и секретами их способностей будет смотреть весь мир!

Мне это тоже весьма интересно. Разве ВОТ ЭТО не похоже на госизмену куда больше, чем батин порыв во время коронации⁈

— Я понимаю и принимаю недоумение многих, мои верные подданные! Хоть вы и ропщете, и это несколько разочаровывает меня, но я верю — это следствие незнания, а не неверия! Что ж! Поспешу наполнить ваши умы верными истинами!..

Ишь как завернул! Как вбросил в толпу тонкое обвинение в неверности.

Тонкое примерно как фонарный столб, ага. Я усмехнулся.

Интересно сейчас поглядеть на рожу этого мальчишки. Доволен-то, наверное, как завернуть сумел!

Впрочем, верить, что восемнадцатилетний Император действует от своего имени, или, прости господи, сам себе речи пишет — дураков нет.

— … Во-первых, полагаю, вас волнует вопрос: почему и чего ради из сверхзакрытого учреждения сей сад юных стал сверхоткрытым? Вопрос резонный! Но я поведаю!

И он поведал. Поведал такое, от чего скривилось даже немало тех, кто по началу не роптал.

— Все мы знаем, что лучшая война — та война, которая не началась! Такая война позволяет нам сберечь наших воинов, мужей, родных! Не секрет, что в этом прекрасном месте задумано растить с пелёнок новую воинскую элиту. Гениев, лучших из лучших, по самым верным методикам, вырастив их вернейшими сынами России и Короны! Но я, Моим Императорским Величеством, постановил, что лучше будет, если весь мир увидит: вот мы, русские, можем и умеем изыскивать в своём народе гениев, каких нет ни у кого другого! И мы умеем огранить эти таланты, усилив их стократно! Увидев это, все, кто задумывает зло против нас, подумают трижды! Ибо боязно будет нападать на страну, способную поставить выращивание гениев на фабричные рельсы!

— Большего бреда в жизни не слышала! — фыркнула не стесняясь Долгорукая, закуривая длинную трубку.

Батя на автомате кивнул.

— Это безумие! — поддержала его мама. — Для демонстрации военной мощи проводятся постоянные парады и выставки достижений науки и магии!