Выбор завоевателя - Тимоти Зан

Такара присвистнул:

— Черт побери! Она была права!

— Похоже на то. — Холлоуэй почувствовал, как мурашки бегут по спине. Подумать только — настоящие призраки…

— Сэр, докладывает аэрокар-два, — сказал Крейн. — Подкрепления, шедшие к противнику с юга, остановились.

— Подтвердить.

— «Мокасиновые змеи» подтверждают, подполковник, — ответил Крейн. — Вражеские подкрепления занимают позицию в ста сорока трех метрах к югу от объекта.

— Может, они другую лазерную пушку ставят, — предположил Такара.

— Никаких подтверждений тому нет, сэр, — сказал Крейн. — Похоже, они просто ждут.

— Подполковник, я кое-что засек, — послышался голос Эриксона. — Какой-то шум на внешних микрофонах…

Послышался треск, несколько секунд в наушниках слышался только фоновый шум. Затем, когда усилители очистили эфир, послышался далекий механический голос. Тот же самый голос, насколько мог судить Холлоуэй, что был в записи, которую успел передать сержант Яновец прежде, чем его передатчик замолчал.

— …Джирриш. Ваши предложения?

Холлоуэй включил свой коммуникатор.

— Ваши солдаты могут вернуться живыми и здоровыми, — сказал он. — Но они должны оставить все оборудование и вооружение, которое принесли с собой.

Он опустил коммуникатор, не сводя глаз с увеличенной картинки. Через несколько секунд на ней возник призрак, который жестикулировал руками, стреляя бесплотным языком. На другой картинке Холлоуэй видел, как ему отвечает живой джирриш, точно так же выбрасывая и пряча язык. Другой джирриш, шатаясь, встал на колени, и первый прервал разговор с призраком, наклонившись к солдату, чтобы обменяться несколькими фразами. Стоявший на коленях джирриш тоже стрельнул языком, и первый снова повернулся к призраку, возобновив разговор. Он снова наклонился к другому джирриш, затем опять выпрямился.

— Не понимаю, почему старейший просто не передвинется ко второму, — проговорил Такара.

— А он не может, — ответил Холлоуэй. — Обрати внимание: стена входа на прямой линии между этой точкой и ближайшей белой пирамидой. Старейшие не могут проникать сквозь металл.

Призрак наконец исчез. И тут же в наушниках снова послышался треск статики с внешних микрофонов аэрокара-один.

— Зачем вам их оборудование?

Холлоуэй поморщился, снова включая коммуникатор. Он ни в грош не ставил трофейное снаряжение — у миротворцев этого добра хватало, и техникам артиллерийско-технического отдела работы достанет на несколько месяцев. Но ему хотелось знать наверняка, что никто из джирриш не унесет ничего из того, что может оказаться компонентом «Цирцеи».

— Я должен быть уверен, что при отходе они не смогут причинить вреда моим солдатам, — сказал он. — Вы согласны?

Он отключил коммуникатор.

— Может, пообещать, что в случае отказа мы всю компанию превратим в старейших? — предложил Такара.

— Думаю, он это и сам понимает, — произнес Холлоуэй. — Кроме того, вряд ли он знает, что нам о существовании старейших уже известно.

Снова появился призрачный вестник и снова вступил в разговор со стоящим джирриш. Это был очень оживленный, судя по жестикуляции, разговор.

Это можно было понять. Холлоуэй видел, что настает критический момент — командиру джирриш приходится выбирать между жизнью своих солдат и гордостью военачальника. Если он предпочтет бросить их на произвол судьбы, то неизвестно, как это скажется на морали остальных его подчиненных…

Снова — треск в наушниках.

— Я согласен, — сказал механический голос.

Холлоуэй глубоко вздохнул и снова включил коммуникатор.

— Все в порядке, Эриксон, отходите, — приказал он. — Без резких движений. Дагген, вы все слышали?

— Да, сэр, — ответил Дагген. — Я им не верю, подполковник.

— Я тоже им не очень верю, — сказал Холлоуэй. — Будьте начеку и позаботьтесь о том, чтобы никто ничего не унес. Ни в кулаке, ни под одеждой… впрочем, не мне вас учить.

— Вас понял, подполковник.

— Надеюсь, ты поступаешь правильно, Кас, — проговорил Такара, когда четверо миротворцев появились на мониторе и двинулись к джирриш. — Они превосходят нас числом. Мне не нравится отпускать семерых врагов. Тем более что мы до сих пор ничего не знаем о судьбе Яновца.

— Готов поспорить — он жив, — сказал Холлоуэй. — Дали бы ему сесть посреди их лагеря, чтобы просто убить его? Разве что если бы он сам напал.

И тут ему в голову пришла страшная мысль — а вдруг Яновец именно это и сделал? Прибор, который замаскировали на его щеке, передавал на сверхвысоких частотах. Может, джирриш посчитали это нападением на старейших? Что, если они в целях самозащиты убили Яновца?

— Следи, Фуджи. — Он отошел от монитора. — Ванбрук и Ходжсон наверняка уже посадили своего «Ворона». Хочу узнать, сильно ли ему досталось.

— Да, сэр.

Холлоуэй бросил последний взгляд на монитор. Джирриш под бдительным надзором миротворцев складывали оружие. Гордые воины — завоеватели — подвергались такому унижению! Надо отдать должное — они вели себя стоически и не давали людям повода для применения силы.

Он еще не был готов признать, что все, о чем говорил Мелинде призрак Пирр-т-зевисти, — чистая правда. Но он уже понял, что в ее рассказе куда больше смысла, чем показалось с первого взгляда. И что о старейших необходимо узнать как можно больше.

— Итог неутешителен, — произнес Кланн-вавжи, когда последний старейший исчез из командно-мониторной — всех их Тирр-межаш отправил наблюдать за происходящим к северу от поселка. — Мы потеряли наземное лазерное орудие, восемь солдат вознеслись к старейшим — и после этого мы отдаем противнику уже захваченное подземное сооружение.

— Я не вижу альтернативы, — проворчал Тирр-межаш, разочарованно мотая хвостом. Его обхитрили, обвели вокруг пальца, а тут еще эти «Мокасиновые змеи» полностью сорвали операцию. Фиаско! И ко всему прочему враг захватил его солдат в плен, разоружил и отпустил восвояси!

— Я тоже не вижу, — вздохнул Кланн-вавжи. — Но не все захотят вам это простить. Кто-нибудь обязательно скажет: вы уступили только для того, чтобы Кланн-даван-а не вознеслась к старейшим.

— Если кто-нибудь это скажет, можешь ему сообщить, что вознесение к старейшим полностью исключалось, — ответил Тирр-межаш, дергая хвостом. — Если бы я отказал командиру человеков-завоевателей, его солдаты убили бы на месте и Кланн-даван-у, и остальных. А поскольку находились они в металлической комнате, то просто погибли бы.

— Кроме того, — продолжал Тирр-межаш, — группа побывала в искусственной пещере и успела там осмотреться. Возможно, Кланн-даван-а сможет понять, для чего это сооружение служит.

— Возможно, — с сомнением сказал Кланн-вавжи.

Глава 8

Мои внешние микрофоны фиксируют приближение наземного двухдверного мобиля за 65,55 секунды до того, как он появляется в поле обзора камеры, выезжая из-за южного угла ремонтного ангара, рядом с которым припаркован грузовой корабль, на борту которого я нахожусь. Стекла мобиля тонированы, но, используя алгоритм усиления яркости, я определяю, что там находится только одна персона. Я оцениваю в 0,87% вероятность того, что это человек, и в 0,54% вероятность того, что это помощник атташе Содружества Петр Бронски.

Мобиль останавливается рядом с грузовым кораблем. Водитель ждет 5,93 секунды, прежде чем открывает дверцу и выходит.

Мой вывод был верен, это действительно Петр Бронски. Еще 3,45 секунды он смотрит на грузовой корабль, угол между линией его взгляда и осевой линией камеры указывает на то, что Бронски смотрит на запертый люк в борту грузового корабля.

— Кавано! Вы здесь?

Формально он обращается не ко мне, так что я отвечать не обязан. Но мне любопытно, зачем он пришел, а также я знаю, что он может дать ответ на вопрос, волнующий меня с момента окончания судебного заседания, то есть на протяжении 64,44 часа.

— Это Макс, мистер Бронски. Мистера Кавано здесь нет.

Его лицо еле заметно изменяется. Я задействую алгоритм анализа выражений человеческих лиц и делаю вывод, что он не удивился, не застав здесь Арика Кавано.

— Ты знаешь, где я могу его найти?

— Нет, мистер Бронски. Полагаю, что вы это знаете.

Снова выражение его лица меняется. Мой алгоритм несовершенен, я не могу расшифровать это новое выражение лица.

— С чего ты взял?

— Ваши помощники отправились следом за ним, когда он покинул базу миротворцев.

Выражение его лица не меняется.

— Да, действительно. А ты как об этом узнал?

В моей базе есть девять программ, которые позволяют отвечать неправильно, не прибегая ко лжи. Но, изучая выражение его лица и сравнивая его с алгоритмами, я оцениваю вероятность того, что он уже знает ответ на мой вопрос, в 80,0%.